Американец. Мировая Война - Григорий Сергеевич Рожков
— Сержант Базилон!
— Sir? — Из окна на втором этаже высунулась пятнистая каска морпеха.
— Перекинь пулемёт ближе к мосту. Сейчас отбивать его будем… Казановский!..
Машина активных боевых действий получила инъекцию свежей крови. Пора бы нам всем вместе закончить этот кошмар. Вернувшись ненадолго в укрытие, нашел командира ополченцев, вместе по-новому скомпоновали силы. Отдавать совсем в руки подкрепления власть над полем боя — наивно и глупо. Не из жадности, а из простого прагматизма. Мы знаем, что и как на местности, а их ещё провести потребуется. Посему готовились зачистить оставленные позиции и вернуть контроль над мостом.
Выделили мне переводчика, ветерана экспедиционного корпуса во Франции в Великую Войну, с ним после раздачи указаний вернулся во дворик, возле которого уже стояла громада тяжелого танка и рассредоточились пехотинцы.
— Commandant Pierre Billot, 1er bataillon 503e Régiment de chars de combat.[1] — Офицер среднего роста, в кожаной куртке, на голове французский танковый шлем, лицо открытое, улыбается уголками губ. Чётко выполнил воинское приветствие и замер, буквально на пару секунд, рассматривая меня. — Powell? Lieutenant Powell?
— Capitaine, monsieur commandant. Compagnie de la milice du Michigan.[2] — Блеснул я теми скромными знаниями, что получил в период пребывания в Марокко.
— Arnaud! Appelez le colonel ici. Son vieil ami est ici! — Довольно улыбаясь, танкист пожал мне руку и окликнул кого-то из экипажа.
— Господин капитан, он зовёт некого полковника сюда, говорит, что вы тому знакомы. — Переводчик, один из унтеров Казановского перевел, удивлённо поглядывая то на француза, то на меня.
Мне же было просто радостно познакомиться с Бийотом. Видел его мельком еще в Касабланке, но ни поговорить, ни просто взглянуть в глаза не сложилось. Он и в моём мире, и в этом прослыл героем, танкистом-асом. Его нынешний танк, к моему приятному удивлению назывался «Eure», о чём не преминул спросить, пока ждали полковника, без которого майор не спешил отправляться дальше в бой. Да и силы с коими подошел Пьер были не велики, танк да взвод пехоты, куда там в атаку. Остальные танки и пехота ведут бои на соседних улицах.
— Это память. Второй мой танк с этим именем. Оно принесло мне успех. Как и старая машина. Эта — ещё лучше прежней. — Довольно отвечал офицер.
Очень скоро, не позднее десяти минут к нам прибыла небольшая колонна машин — знакомые полубронированные грузовики Берле, средние танки Г1 и пара легковушек Рено. Из второй такой легковушки выскочили, словно наскипидаренные двое офицеров. И вновь знакомые мне: Биссо и Леклерк.
— Powell! Quelle belle rencontre! [3]– Радостно воскликнул Филипп, а приблизившись озабоченно добавил, указывая на раненую руку. — Vous êtes blessé! On va appeler le docteur.[4]
— Je suis bien. À la guerre comme à la guerre.[5]– Пожав руки офицерам улыбнулся, радуясь приятной встрече со всеми. И уже к моему переводчику, осознавая, что тонкий перевод мне пока не под силу. А надо воевать. — Переводите унтер: поговорим позже, сейчас надо выиграть это сражение.
[1] Фр. — Коммандант (майор) Пьер Бийот. 1ый батальон 503его танкового полка.
[2] Фр. Капитан, господин коммандант. Рота ополчения штата Мичиган.
[3] Фр. — Какая приятная встреча.
[4] Фр. — Вы ранены! Сейчас позовём доктора.
[5] Фр. — Я в порядке. На войне как на войне.
Глава 22
Страна разрушенных грез
Бои за мосты через реку Гурон в Ипсиланти завершились вечером 11 числа. Всего половину дня в сражении, а чувство было такое, словно мы дрались без перерыва несколько суток. Французы, пришедшие нам на помощь стали не просто соломинкой, что сломала хребет верблюду, а банальной бетонной плитой что рухнула и расплющила бедную животину. Рота тяжелых танков, батальон средних и полк мотопехоты — это сила с которой пришлось считаться. Мосты отбили. Британцам и их цепным канадцам лишний раз повторять не потребовалось, умные сукины дети, отошли, бросив свою битую технику. Но заведомо её подорвали и зажгли, не хотели давать её нам в руки для изучения. К 9 вечера, когда сызнова зарядил дождь, а с востока, в образовавшийся просвет двинули те, кого мы ждали, ради кого держали мосты. Остатки подразделений морпехов дравшихся у Ромулуса, армейцы и нацгвардейцы, отходившие из-под Детройта и других приграничных районов. Было их в сумме тысяча солдат, может полторы. Серьезная сила если дать им отдых, медицинскую помощь и припасы. Но пока обеспечить оным не могли ни здесь, ни в Энн-Арбор.
Раст в ночь собрал уцелевших командиров подразделений. Выглядел офицер героически — голова и правая рука в бинтах, за ремень заткнута сапёрная лопатка со следами крови, костяшки левой кисти сбиты в кровь, сам бледный, а в глазах огонёк гнева. Передал — задача наша выполнена, но реалии боёв на севере и юге таковы, что наш участок уже выступ, и нас съедят если не утром, то к следующему вечеру точно. Посему сверху спущен приказ — отходить на юго-запад по 12ому шоссе в сторону Клинтона, что в 35 километрах от Ипсиланти, и занимать оборону там, за водной преградой — рекой Рейзин. Более точной информации, где что и как происходит в штате, у командования пока нет. Только то, что все отступают, а враг прёт и прёт вперёд.
Меня чуть ли не пинками отправили в госпиталь в Энн-Арбор. Полковники Раст и Леклерк жестко потребовали: «Покажись врачам!» Спасибо, блин, Майнеру, взял и как на духу выложил командованию, что и как с моей рукой было и чем грозит. Да и не одно это послужило причиной — истощённое состояние оказалось визуально заметным. Посадили в грузовик с ранеными и вперёд! Благо дали добро на моё возвращение, как только станет лучше.
Энн-Арбор, к моему удивлению, встретил ещё большим запустением, чем Ипсиланти перед сражением. Здесь эвакуация так же столкнулась с терактами, но прошла куда проще и быстрее, не смотря на величину города. Помогли русские ополченцы под руководством генерала Антона Деникина! Усталый я воспринял информацию с долей удивления, но сил на большее не хватало.
Кого в городе хватало так это раненых и докторов.
