Олег Измеров - Задание Империи
Виктор был совершенно ошарашен. Покаяние ни с одной из известных ему версий историков про Сталина не сочеталось. А может, на самом деле, он так и остался такой — неизвестный? И мы о нем так ничего и не знаем?
— И еще, Виктор Сергеевич. Берегите голову. Что бы ни случилось — не спешите ее терять, как это делают… некоторые. Пока мы живы — борьба не окончена.
"А это к чему? Или это из-за жены? Она же у него вроде покончила с собой? Черт, забыл в каком году… А здесь, в этой реальности — тоже? Или я просто додумываю?.. А вообще странная откровенность у него. Такое впечатление, будто он считает, что видит меня в последний раз."
…У подъезда канцелярии ожидал "Адлер" с зашторенными окнами. Возле прохаживался Ступин. Шофер услужливо распахнул Виктору заднюю дверь: внутри сидела Лена. Ступин сел на переднее и машина тронулась.
— Просьба не выглядывать из окон. Мы едем за город.
"Жаль, что Москвы не посмотрю. Прямо как в "Экипаже" — стюардесса слетала в Париж и кроме аэропорта, ничего не видела. Открытки хоть купить… Черт, а как же… Я же даже устного согласия не давал! Отказаться? От чего? Предотвратить Великую Отечественную? Да меня и в нашей реальности не поймут! То-есть найдутся такие, что поймут, но это такая сво… Нет, ну а если бы сейчас немцы напали и тебя призвали, ты бы что, откосить решил?" — спросил себя Виктор, забыв о том, что его возраст уже не самый призывной. В конце концов он решил, что в этой ситуации глупо думать о том, что у него не получили формального согласия.
"Лишь бы это действительно войну предотвратить, а не разводилово. Ну ладно, посмотрим."
Сквозь легкое шипение и трески — все-таки средние волны, а не УКВ — оркестр Лео Райзмана романтически мурлыкал "Шалить не надо". Судя по тому, что "Адлер" периодически притормаживал и под днищем машины начинало мелко трясти, Виктор сделал вывод, что асфальт в Москве не везде. Невидимые сквозь занавески водители пускали в ход клаксоны, когда только возможно; иногда где-то неподалеку грохотал и трезвонил трамвай. Стеклянная перегородка салона была поднята и зашторена; Виктор на мгновенье задумался, должна ли она быть в "Адлере" или ее сделали по спецзаказу.
— Мне кажется, в точках перехода есть определенная периодичность, — сказала Лена, — я нанесла точки на график в пространственно-временных осях. Правда, их мало, всего пять, а надо как минимум семь. Где и когда точно появился контактер у кайзера, мы достоверно не знаем. Вы не знаете, как могли немцы предсказать ваше появление в пятьдесят восьмом? У них были семь точек?
— Не знаю. Похоже, у них экстрасенс догадался чисто интуитивно. А вот МГБ, я так понял, имело точный аппарат прогнозирования. Из сказанного можно понять, что они получили его после моего появления. Хотя, возможно, он у них был раньше, а я — только доказательство.
— Или они раскрыли природу перехода. Они ничего не измеряли в точке?
— Я был неоднократно в первой точке, но не видел, чтобы что-то делали. Впрочем, раз за мной следили, могли делать в мое отсутствие. И вообще, — продолжил он после недолгой паузы, — я хочу иметь гарантии, что это все используют, чтобы меня вытащить.
— А мы хотим иметь гарантии, что вы здесь или случайно или направлены не с целью вреда.
— Несмотря на такое доверие?
— Каждый из нас в этой ситуации рискует. Включая господина начальника имперской канцелярии.
— Ну, он понимает, что жизнь в условиях фашистской оккупации… пардон…
— Я поняла.
— В условиях нацистской оккупации меня не устроит. И Гитлера он знает не хуже меня, так что понимает, что врать мне незачем.
— Конечно. Если не предположить, что как раз Гитлер и мог прислать вас. Или его последователи.
— Да видел я Гитлера во второй реальности. И штандартенфюрер СС предлагал мне стать отцом германской демократии. Теперь шляется в нашей реальности, проталкивает интересы германских фирм.
— Кто, Гитлер?
— Нет, штандартенфюрер. Слушай, почему европейцы все время хотят в нас видеть сырьевой придаток? Впрочем, здесь это вопрос странный.
— Не совсем. Много таких, которые мечтают сбежать в Париж или Берлин и оттуда шельмовать Россию и русских. Видеть в нашем народе тупую скотину, быдло. Не понимаю, откуда в людях берется такая злоба к своей родине?
— Эгоизм. Мечты обезъяны гадить с ветвей на голову слона.
— А может, потому, что относятся к родине, как к идолу. Хорошо идут дела — принесут ей кого-то в жертву, плохо — вымажут в нечистотах.
— Может.
Машина замедлила ход и дважды погудела. Похоже, что отпирали ворота.
— Ну, вот и приехали.
Коттедж стоял в уютной сосновой роще. Запах хвои забивал даже бензиновый чад "Адлера".
Первые минуты Виктору показалось, что он снова прибыл в рейх. Домик был в явно немецком стиле — из красного кирпича, под высокой крышей, из бордовой черепицы, с широким, похожим на чепец, фронтоном мансардного окна над двустворчатой застекленной дверью первого этажа; справа и слева от "чепца" виднелись еще два плоских, как стекла теплицы, окошка вровень с черепицей. В России так строить не привыкли. Правда, в отличие от особнячка, в котором его поселил Альтеншлоссер, этот был не двух-, а одноэтажный с мансардой, и прямоугольный, длинный по фасаду, метров тринадцать. Гараж — крашеный в коричневый цвет деревянный сарайчик — стоял ближе к воротам; с другой стороны проезда расположилась небольшая крашеная избушка, видать, для охраны. Справа от дома в кустах рябины притаился вход то ли в погреб, то ли в убежище. Возле дверей прохаживался охранник в жандармской форме с автоматом Шмайссера за плечами.
— Прошу в дом, — произнес Ступин, — надеюсь, здесь не успеет наскучить.
4. Тихий уголок.
Как уже догадывается читатель, Виктор Сергеевич любил подробно изучать и описывать убранство домов, где ему доводилось жить в иных реальностях. Оно, в аспекте нынешних цен за квадратный метр, вполне понятно.
Сразу же справа от двери была лестница в мансарду. Слева же была уборная, затем комната охраны, и, в торце коридора — комната прислуги.
— Из обслуги у нас кухарка и дворецкий, они делают всю работу по дому. Это муж и жена. Не удивляйтесь, они оба немые, но слышат великолепно.
— Надеюсь, им не…
— Нет, их так подобрали. А вот тут, — Ступин открыл дверь чуть правее, не видную от двери из-за лестницы, — гостиная.
В гостиной, кроме приемника, книжных шкафов, кресел, дивана, над которым висел натюрморт, и круглого стола, стояло еще и черное пианино. Стеклянная дверь выходила на большую, залитую солнцем террасу, мощеную битым кирпичом; Виктор заметил перголу, зонтик и шезлонги. "Можно загорать" — подумал он.
— Обедать накрывают в столовой, — Ступин кивнул на закрытую дверь напротив выхода на террасу, — а сейчас пройдемте наверх. В мансарде у нас ванная, кабинет, и три спальни. С вашего позволения, я займу спальню возле кабинета. Я не против, если вы расположитесь в одной, оно даже так спокойнее.
— А камина здесь нет? — спросил Виктор.
— Вам нужен камин?
— Да нет, просто немецкий дом — и без камина…
— Здесь водяное отопление и котел в подвале.
Две свободные спальни — справа, как подниматься по лестнице — были устроены совершенно одинаково. Полутораспальная кровать, комод, письменный стол, гардероб, книжная полка, кресло, тумбочка, на которую был водружен красно-коричневый бакелитовый "Филипс" с похожей на циферблат будильника шкалой настройки. Комната была метра четыре на пять, так что все это очень свободно размещалось. Виктор невольно подумал, что для одного эта спальня действительно великовата.
— С вашего разрешения я съезжу себе на квартиру переодеться? — спросила Лена. — До ужина примерно. Здесь далеко до станции?
— Вас подвезут, я вызову дежурную. У вас, Виктор Сергеевич, родственников в Москве, я так понимаю, нет? Можете пока располагаться, отдохнуть, обдумать. Прогуляться по территории можно, позагорать. На речку, к сожалению, пока нельзя, а жаль — здесь хорошая рыбалка. Я распоряжусь, чтобы к вечеру на площадке поставили брезентовый бассейн. Метеорологи обещали жаркую погоду. Купальные костюмы, одежда — все есть в комодах.
— Спецы по оборонке сегодня подъедут?
— Посмотрим по обстановке. Авиаконструкторов до вас хотели. В основном вопросы по истребителям. Не удивлюсь, если вы догадываетесь, какие.
— Затык с машиной Поликарпова, нет дюраля, нет авиамотора.
— Ну… Ступин развел руками. — Кстати, дела Туполева, Калинина, Бартини… ну, и еще там наберется — пересматривают.
— Я же еще не успел о них написать!
— Предусмотрительность, господин агент, предусмотрительность… У вас возражения?
— Какие возражения? Наоборот!
— Вот и ладненько. Главное, Туполева уговорить отказаться от признания.
