Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия (СИ) - Геннадий Борисович Марченко
— Спасибо! Постараюсь оправдать оказанное доверие.
— Да уж постарайтесь. Надеемся, на чемпионате страны вы выступите достойно. В «Буревестник» я сейчас позвоню, скажу, чтобы вычеркнули вас из своих списков… А с ресторанными песнями, Евгений Платонович, лучше завязать, — неожиданно сменил тему Хомяков.
Увидев, что я пребываю в лёгком замешательстве, объяснил:
— Вы теперь член общества «Динамо», ни к чему, чтобы ваши песни распевали в разного рода злачных заведениях.
— Так они же не пошлые, тем более прошли цензуру, да и деньги я за них официально получаю.
— Всё равно, лучше не надо, — чуть поморщился майор. — А вот патриотические песни, вроде той, что вы Силантьеву отдали — такие можно.
— Всё-то вы знаете — не сдержавшись, мотнул я головой.
— На то мы и органы, — на этот раз без улыбки подтвердил мой недавний вывод Хомяков.
Я уж хотел было принять это указание как должное. Но тут во мне что-то взыграло.
— Виктор Степанович, но всё же почему рестораны, где отдыхают трудящиеся — злачные места? Люди там могут отмечать юбилеи, справлять свадьбы, встречаться с друзьями, да и просто прийти поесть. В чем крамола, если народ отдыхает под хорошую музыку?
Вот вы, товарищ майор, когда в ресторане бываете, допустим, с женой, вы же, наверное, танцуете? И под какую музыку? Не под «Партия — наш рулевой», верно? Если вы слышали мои песни, которые исполняют в ресторанах, то объясните мне, в чем там неправильность? И какое это все же имеет отношение к тому, что я буду выступать за «Динамо»?
Впервые вижу Хомякова немного смущённым и, даже не побоюсь этого слова растерянным. Однако он быстро берёт себя в руки.
— Евгений Платонович, я понимаю ход ваших мыслей, но «Динамо» — серьезная организация и, если один из её членов сочиняет песни для ресторанов — это может вызвать вопросы не только у меня. Зачем нам с вами лишние проблемы?
Понятно, классический служака, шаг влево, шаг вправо — расстрел. Придётся идти ва-банк.
— В таком случае, Виктор Степанович, я вправе выдвинуть встречное условие… Либо я продолжаю жить так, как жил до этого, либо наше сотрудничество заканчивается, не успев начаться. И чёрт с ним, с боксом, буду заниматься наукой.
И положил на стол членский билет и зачётную книжку спортсмена. Воздух словно моментально наэлектризовался, взгляд Хомякова стал таким ледяным, что я невольно поёжился. Но смотрел ему в глаза прямо и открыто. Но спустя несколько секунд взгляд чекиста принял как бы удивлённое выражение.
— Наукой? А что вы под этим имеете в виду?
— Какой смысл об этом говорить, если даже в таких простых вопросах мы не можем найти взаимопонимания…
— И всё же?
— Хочу всерьёз заняться компьютерами. У меня есть идеи, как продвинуть нашу отечественную электронику и информатику на очень высокий уровень. Лишь бы только палки в колёса не вставляли.
Снова пауза, на этот раз не столь тяжёлая.
— Что ж, вы показали себя человеком, твёрдо стоящим на собственных позициях. Это тоже неплохо в свете наших с вами будущих отношений, такие люди нам нужны. Но всё же — теперь уже чисто от меня пожелание — не увлекайтесь слишком ресторанным репертуаром. Хотя песни — и снова это моё мнение — достаточно хорошие. А документы возьмите, вы же теперь динамовец.
Не прошло и трёх дней, как я стал членом Союза композиторов РСФСР. Меня просто пригласили в региональное отделение и выдали удостоверение за номером 438. Правда, предварительно попросили прихватить фото на документы без уголка, тут же вклеили и поставили печать. Тем же вечером я в очередной раз метнулся на переговорный, заказал разговор с Москвой и поблагодарил Силантьева за помощь.
— Было бы о чём речь вести, — показалось, что дирижёр на том конце провода улыбнулся. — Самое главное, что обе ваши песни — «И вновь продолжается бой» и «Аист на крыше» — мы теперь исполним на праздничном концерте, я уже заранее практически решил этот вопрос с организаторами. Концерт пройдёт в субботу, 31 октября, а 7 ноября его покажут в записи.
— А Полина будет петь «Аист на крыше»? — на всякий случай уточнил я.
— Да, конечно, я думал, она вам уже сказала. Или нет?
— В общем-то сказала, но мало ли…
— Не волнуйтесь, если ничего экстраординарного не случится, ваша Полина споёт перед первыми лицами страны. И кстати, вы тоже могли бы поприсутствовать в зале, я могу достать для вас пригласительный.
— Спасибо, Юрий Васильевич, не откажусь!
— Тогда всё, пригласительный с меня.
Нет, ну а что, в самом деле, концерт 31 октября, а в Каунасе всё начнётся только 14 ноября. А уж на пятницу у Борисова можно будет отпроситься, чтобы утренним рейсом махнуть в Москву. Можно было бы, конечно, и в субботу утром метнуться, но не хотелось рисковать. А вдруг туман, дождь, нелётная погода, террористы… Тьфу-тьфу, в СССР официально не было террористов, не будем нагнетать. В любом случае, пошляться с Полиной по столице нашей Родины лишний день, заглянуть в музеи-театры — разве плохо? Правда, неизвестно ещё, как с переночевать получится, в Москве единственным легально возможным способом поселиться в гостинице было командировочное удостоверение и заранее заказанная бронь. А меня кто командирует, кто будет мне бронировать номер? Я, конечно, сказал Борисову, что еду в том числе и наш институт и, соответственно, факультет представлять на праздничном концерте, но еду-то как зритель, а не официальное лицо, по частному приглашению Силантьева. Была мысль напроситься в гости к Роману Михайловичу, но решил всё же лишний раз человека не стеснять. Ладно, как-нибудь на месте разберёмся. В крайнем случае можно на вокзале переночевать.
В первых числах октября я наконец-то переступил порог спортзала. Нога меня уже совершенно не беспокоила, хотя поначалу я всё же не рисковал слишком уж её нагружать, и на всякий случай заматывал эластичным бинтом. А ещё неделю спустя работал уже в полную силу. В преддверии чемпионата СССР тренировался ежедневно, и даже включил в свой «рацион» утреннюю пробежку, чем раньше никогда не грешил. Знал, что в Каунасе соберутся лучшие боксёры страны, а не лучшие боксёры-студенты, как
