Елена Асеева - Коло Жизни. Бесперечь. Том первый
– Устал? – ошарашено переспросила девушка и долгим внимательным взором обозрела вещуна, каковой за эти годы, кажется, и не постарел, всего-навсе набрался еще большей степенности движений. – Что-то случилось отец? – Есислава уже давно один-на-один так величала Липоксай Ягы… И хотя поначалу он сказывал, что того величания не заслуживает, погодя стал воспринимать его как должное, тем паче Боги на сие никак не отзывались. – Что? Что случилось тятенька? – еще нежнее дополнила девушка… так как могла говорить лишь она, вкладывая в то понятие, все свои чувства.
– Нет, моя милая, – мягко отозвался Липоксай Ягы, не только помня наказ Стыня ничего никому не сказывать, но боясь тем, что вскоре грядет напугать дорогое ему чадо. – Просто хочется отдохнуть с тобой на море. Ведь вскоре тебе исполнится двадцать лет, – вещун отмерял возраст девушки от огненного обряда и трех лет, что велел набавлять к тому сроку Дажба. – И как ты помнишь, я всенародно объявлю тебя своим преемником. Вместе с тем ты станешь взрослым человеком, и тебе будет даровано положенные статусу обязанности и привилегии.
Липоксай Ягы говорил об том столь спокойно, ровно, будто и не было ночного прихода Стыня. Не было повеления улетать и оставить, без возможности на спасение целую расу… белую расу, ноне своей крохотулечкой переселенной в Африкию. Хотя та степенность в старшем жреце была напускной, поелику его не просто объяла тревога, внутри него все клокотало от боли. Вещун жаждал… желал объявить дарицам о грозящей беде, желал помочь им спастись… улететь, уплыть с континента поколь есть время. Одначе, всяк раз, когда особой мощью такие мысли надавливали на Липоксай Ягы, он слышал внутри головы вначале скрипучий скрежет… шипение, а после возникали грубые, властные повеления успокоиться. И ноне повеления отдавал не голос Стыня, не певучий, объемный бас… Его отдавал баритон, хоть и приятный на слух, но с каким-то металлическим перезвоном, вроде все время гневающийся. Порой голос и вовсе нескрываемо негодующе указывал, взять себя в руки и выполнять распоряжения Господа Стыня, в противном случае обещая болезненно покарать. И так как после тех предупреждений следовал пронзительное скрежетание внутри головы, Липоксай Ягы брал себя в руки и на время переставал думать о дарицах… Понимая, что обязан исполнить веления Бога Стыня, а иначе от тех скрежетаний в голове и вовсе потеряет рассудок, ощущая, что тот, кто ныне в указаниях подменил Зиждителя, не расположен к нему и с легкостью может навредить. Липоксай Ягы не знал, что скрежетание, да и вообще повеление хоть и передавал Мерик, спускал на вещуна прицепившийся к его правому плечу легкой паутинкой бес. Пылевидное, маленькое создание, верно, по размеру не больше чем лебединые девы. В виде черного облачка, бес нависал над приглядываемым объектом, той самой паутинкой соприкасаясь напрямую с его мозгом, и через нее посылая или принимая все необходимое и интересующее Богов. Тонкими точно загнутыми в коленцах и локотках, были ножки и ручки у беса, а вернее, как у жука, жесткими лапки, оными иноредь создание хваталось за волосы, уши того за кем следовало. Зримо выступало у того беса выпирающей вверх макушкой головешка, слегка сплюснутая к навершию, где крапинками красных огоньков горело около восьми глаз, разбросанных единожды по всей ее поверхности. Просматривались на так называемом лице существа две щелочки заменяющие рот, с выпучивающимися вперед губами, иногда… вот прямо как сейчас, они присосками окутывали уха Липоксай Ягы, чтобы воздействовать на его мозг определенным звуковым эффектом.
Слыша попеременно возникающие внутри головы шумы, в основном скрежет и хруст, старший жрец не смел, ослушаться веления Бога Стыня и молчал. Тем не менее в глубинах своего внутреннего я, которое люди зовут душой, решил, что достигнув брега Белого моря, непременно, с голубиной почтой, отошлет иным вещунам соседних волостей весть о приближение катаклизма. Посему велел Таиславу взять в полет необходимое количество голубей. Несомненно, Мерику, нынче приглядывающему за Липоксай Ягы, те самые замыслы были слышны, но поколь они его не волновали, а значит, вещун мог спокойно их переварить в себе, надеясь, что они не дойдут до Бога. Впрочем, старший жрец зря надеялся, так как те надежды расходились с замыслами Зиждителей… определенных Зиждителей, которым Родитель велел совершить катаклизм… Катаклизм… гибель людей и все это лишь для того, чтобы набрался надобного сияния бесценный Крушец… Крушец, не Еси, основа этой планеты… этой системы, Галактики и всего Всевышнего.
– Так значит все хорошо? – переспросила Есислава старшего жреца и получила от него благодушный кивок.
Днесь за девушкой не приглядывал Лег-хранитель. По условиям соперничества было воспрещено приставлять к лучице вообще каких-либо существ, оные при таковом определении незамедлительно уничтожались Родителем. Конечно, не самим Родителем, а присланным им особым творением, называемом Сирин-создание, каковое теперь следило за прохождением соперничества, и передавало информацию, в общем, о человеческой плоти на него. Сейчас, Сирин-создание выступало судьей, стражем Закона Бытия. Оно не оберегало жизнь девушки, не могло ей помочь иль передать о состоянии, тревогах лучицы. Сирин-создание сообщало Родителю только о физическом состоянии плоти, чтобы не допустить ее гибели. Потому все, что переживали Еси и Крушец, Зиждителями не воспринималось… На их тревоги, кои могли выразиться во снах или напряженности не мог прореагировать даже Родитель, и как таковая связь сберегалась только за счет зова лучицы, или рефлекторного отзыва Сирин-создания.
– Все хорошо, моя душа, – полюбовно отозвался Липоксай Ягы, стараясь если не кивком, то собственным ответом успокоить, явно обеспокоенную юницу.
Он медлительно поднялся со стула и обойдя стол, приблизился к девушке, стоящей там же, где нонешней ночью в густых золотых испарениях располагался Бог Стынь, и нежно прижал к ее себе. Есислава, достающая Липоксай Ягы почитай до плеча, ласково заглянула ему в лицо, словно стараясь прочитать его мысли, и чуть слышно вздохнув, легохонько просияла улыбкой, вероятно смирившись с тем, что те способности не в ее власти.
– Собери вещи, моя милая и возьми драгоценности, – продолжил сказывать старший жрец, – на обратном пути мы побываем в гостях у вещуна Вятшеслав Ягы, – дополнил он, узрев удивление в глазах юницы. – В граде Наволоцк… Хочу, чтобы ты была нарядна убрана.
– Хорошо, отец, как скажешь, – согласно произнесла Есинька, и, поцеловав вещуна в щеку, еще крепче прижалась к нему.
Глава тридцать третья
Вечером, как и было указано Богом Стынем, летучий корабль готовый к отлету, покинул теперь уже навсегда пределы града Лесных Полян, когда-то названные так девочкой Владой, ноне ставшей частью божественного Крушеца. В свете особенно нынче яркого спутника Месяца направив свой полет к берегу Белого моря. Липоксай Ягы взял с собой в Африкию только особо близких ему людей, которые также как и Еси, не знали о надвигающемся катаклизме. Таислава, Браниполка, Туряка, самых преданных вещуну жрецов и наратников, а также кудесника Довола и сменившего пару лет назад Радея Видящего его ученика, знахаря Житоваба. Для Есиньки уже не имеющей няньки в дорогу взяли вельми расторопную служанку Рогнеду. Липоксай Ягы не стал уменьшать в численности команду летучего корабля тем самым желая спасти лишнего человека. Посему помимо шкипера Гордияна на летучем корабле находилось десять матросов. Среди которых и уже повзрослевший Лихарь, согласно обещанного, с пятнадцати лет получивший весьма в Дари почетное место младшего матроса на летучем корабле самого старшего жреца Лесных Полян.
Впервые два дня полета, что прерывался лишь один раз когда корабль, по велению Липоксай Ягы произвел остановку в Рагозинском воспитательном доме, чтобы не вызвать какого-либо изумления Есиславы измененным привычкам, все было спокойно. Ни на небе, ни на земле, ни тем паче на корабле люди никак себя не проявили… Не проявила себя и природа. И если бы не голос Мерика поторапливающего лететь быстрей. Однозначно Мерика, так как он Липоксай Ягы назвался, представившись не только именем, но и занимаемой обок Господа Стыня почетной должностью ближайшего помощника из племени чертей… Так вот если бы не Мерик, старший жрец усомнился в надвигающемся бедствии. Впрочем, черт на третий день, когда до града Хортица, где находилось морское поместье вещуна, осталось не более полсуток полета, повелел приземлиться в мощной, горной долине и дать отдых кологривам и людям, да запастись водой, Липоксай Ягы понял, что катаклизма не избежать.
– Конечно, не избежать, – вклинился в размышления вещуна голос Мерика, иногда достаточно раздражающий.– Господь Стынь итак делает все, чтобы вы успели долететь до Африкии, чем вызывает негодование в отношении себя Родителя… А Родитель, миленький ты мой Липоксаюшка, эт те… не Господь Перший… вельми право молвить каковой тоже может напугать будучи во гневе.
