Александр Мазин - Варвары
Более того, стоило Овиде открыть рот и объявить порицание Стайне, как «группа поддержки» последнего мигом растаяла. Причем отошли от него даже его личные дружинники.
А уж когда Овида во всеуслышание объявил, что должность мирного вождя для него – понижение , Алексей тут же мысленно окрестил жреца «серым кардиналом». И еще более Коршунов утвердился в этой мысли после того, как тот провел в «мэры» Фретилу. Спору нет, Алексеев тесть – человек авторитетный, и Одохар его поддерживает…
Коршунов бы очень удивился, узнав, что Одохар вовсе не стремился увидеть Фретилу в роли мирного вождя. То есть Фретила, конечно, лучше Стайны, и род его накрепко связан с Одохаром, и править с ним вдвоем… В том-то и дело, что вдвоем. А Одохар хотел бы – один. Как Комозик. Фретила – друг. Но упрям и себе на уме. И обычай старый хорошо помнит. А по старому обычаю мирный вождь выше вождя военного.
Глава сорок четвертая Алексей Коршунов. «Подарок» Стайны
Тинг прошел. Народ разъехался. Стайна перестал быть вождем. Но к некоторому удивлению Коршунова, никаких дисциплинарных мер к бывшему мирному вождю применено не было.
Народ разъехался, но не весь. Кое-кто из молодых, желавших принять участие в большом походе, остался. Их сразу отдали под начало Ахвизры. Муштровать. Уровень подготовки ополчения примерно соответствовал уровню, который был у Сигисбарна до начала спецкурса у старшего братца. В течение ближайшего месяца должны были подтянуться и остальные, от пяти до десяти сотен. Точно никто не знал, поскольку участие в походе – дело добровольное. Зато с припасом проблем не было. Бургские закрома, спасибо Стайне, были полны, да и ополчение прибывало не голышом, с амуницией и провиантом. Набор был типичный: копье, щит, боевой топор, нагрудник из толстой кожи, шлем. У некоторых еще и луки. Многие – верхом. Припасы везли на фурах. Те, что были с конными, а не воловьими упряжками, должны были тоже принять участие в походе. Три бургские кузницы работали круглосуточно: не все ополченцы были полностью экипированы, и те, у кого была возможность, желали сменить прадедовское копье на более современное, Или поменять кожаный или бронзовый шлем на железный. Никакого единообразия не было и быть не могло. О своем вооружении каждый заботился сам. Но Алексей имел возможность оценить воинственность «славных гревтунгов»: ни один из ополченцев не явился с косой или «домашним» топором. У всех было боевое оружие, пусть и разного качества. А кое у кого даже мечи имелись.
Единственное, что было поставлено из рук вон,– тактическое взаимодействие. Да и вообще любое взаимодействие. Оно ограничивалось тем, что группа родичей старалась держаться вместе. Ни регулярного строя, ни даже простого понятия о боевом построении. Индивидуально – да. Индивидуально каждого натаскивали управляться с оружием и быстро бегать с полной выкладкой или скакать верхом, по возможности не падая с коня. Но, с точки зрения Коршунова, это было не войско, а вооруженная толпа. Даже личная дружина Одохара была не лучше. Но Алексей помалкивал. И изо всех сил совершенствовался во владении холодным оружием. Придет время (хочется верить!) и для большего, а пока следует научиться работать железом не хуже риксовых дружинников. Хотя бы не хуже. А сейчас в дружине Одохара была по крайней мере дюжина бойцов, в единоборстве с которыми Алексею, что называется, ловить нечего. И еще с полдюжины – в дружине мирного вождя Фретилы. И человек пять – из охранников Стайны, которые остались с прежним лидером, несмотря на утрату им полномочий. Почему бы и нет? Даже перестав занимать «государственную» должность, Стайна продолжал оставаться самым богатым человеком в бурге. И по-прежнему почти вся торговля бурга шла через него. Коршунов попробовал обратить на это внимание тестя, но оказалось, что Фретила полностью в курсе и, более того, сам попросил Стайну вести торговые дела бурга, поскольку у бывшего вождя это получается очень хорошо. Святая простота! Втолковать Фретиле, что укрепление Стайны подтачивает его собственную власть, было невозможно. Ну как же! Фретилу ведь избрали в вожди старейшины гревтунгов! А Стайна – кто? Да никто он теперь!
Даже Одохар, который был существенно дальновиднее Фретилы, вдруг взял да и помирился с бывшим соперником. Какие-то у них совместные делишки завелись… Словно и не было противостояния на тинге. Словно бы и не уличили Стайну публично в шпионаже в пользу вероятного противника. Бред какой-то! И об Анастасии ничего не известно…
Зато Рагнасвинта ходила счастливая и еще более важная: непраздна! Но для Коршунова ее беременность – лишний повод для беспокойства. Следовало ожидать, что при здешнем уровне медицины роды – довольно рискованная процедура. С другой стороны, народ тут на удивление здоровый, а женщины весьма плодовиты. Не захирел еще генофонд. Да и как ему захиреть, если все слабое на корню отсекается. Ладно, с этим, скорее всего, обойдется. Но Анастасия…
Тревожно было Коршунову. И обратиться за помощью было не к кому. Скулди опять уплыл домой. Агилмунд… Агилмунду Стайна кольчугу подарил. Дивной работы, двухслойную, с зерцалом золоченым, а на зерцале – зверь страшный, элефант называемый. О!
Точно, элефант. Коршунов поглядел на великолепную чеканку, изображавшую голову слона с задранным хоботом, и понял, что просить родича прояснить ситуацию с Настей не стоит. Не поймет его родич.
Пришел корабль, который был торжественно обещан Коршунову Одохаром. Корабль – громко сказано. Пятнадцатиметровая лодка на шесть пар весел, выдолбленная из цельного ствола, с короткой мачтой и двумя рулями: один – на корме, другой – на носу. Флагман победоносной флотилии Одохара. Смешно, ей-богу. Ну да, по речке и на таком плыть можно. Но если рикс планирует на ней морскую экспедицию совершить… Черное море – оно, конечно, не Тихий океан. Но Коршунов помнил, какие там шторма в октябре-ноябре бывают. На этаком корыте – только крабов кормить.
Короче, не радужное было настроение у небесного героя Аласейи. Но он не предавался унынию. Гонял себя до двенадцатого пота. Осваивал арбалет, который ему сделал Травстила по черепановскому (эх, Генка!) заказу. Убийственная машинка получилась. Коршунов сварганил к нему что-то типа прицела. После трехдневной тренировки Коршунов научился попадать за сто шагов в неподвижную мишень величиной с ладонь. А с оптикой, в качестве которой служил подсоединяемый монокуляр,– вдвое дальше. Правда, если сильного ветра не было. Грозное оружие получилось, покруче ТТ. Хорошо бы еще по движущимся мишеням потренироваться… Скоро такая возможность представится. Одохар на днях большую охоту запланировал. Облавную. С практической целью: пополнить продовольственные запасы военной экспедиции. Об этом Коршунов от Книвы узнал, а тот – от Ахвизры. Самого же Алексея как-то от дел «высшего командования» мягко отодвинули. Обидно. Все-таки это благодаря ему и шпионскую сеть разоблачили, и Стайну скинули, и Фретила в вожди вышел… Фретилу, впрочем, тоже к разработке будущих военных планов не привлекали. Зато Овида-жрец постоянно возле Одохара отирался, кардинал серый, мать его… Может, это он рикса против Коршунова настраивает? Очень может быть. Не зря же и Травстила Алексея сторониться стал. А ведь какие у них с кузнецом совместные планы были по совершенствованию вооружения…
Коршунов упражнялся с мечом во дворе, когда прибежал мальчонка с вестью от Книвы.
Остановился, запыхавшийся, в пыли, но проникнутый важностью поручения.
– Аласейа, Книва сказал: от Стайны бабу привели. Поганку ромлянскую. Одохар ее казнить будет. Книва за тобой послал! Вот!
Коршунов, как был, босиком, без рубахи, с мечом в руке,– так и кинулся со двора. Пронесся по узкой улочке – встречные шарахались в испуге. Еще бы! Голый, красный, разъяренный герой с оружием наголо!! Кто-то крикнул сзади: «За риксом послать! Вутья!»
Алексей выскочил на площадь из боковой улочки – прямо в толпу. Расталкивая бесцеремонно, протиснулся вперед…
«Не успел!» – мелькнуло в голове.
Дружина рикса стояла в две шеренги. Сам Одохар – у крыльца дружинного дома. Вокруг, в беспорядке – толпа.
А его Настя, в изодранном платье, со связанными руками, уже бежала… Убегала! Все быстрее… Кожаный ремень, натянувшись, увлекал ее за всадником, за конем, который шел пока еще крупной рысью, а не галопом, потому что в бурге тесно, не разогнаться в бурге, зато за воротами… Окровавленная мертвая кукла, волочащаяся за скачущим конем, подпрыгивающая на буграх, бьющаяся о камни…
Настя споткнулась…
– Аласейа! – закричал кто-то, но Коршунов уже отшвырнул стоявшего на пути дружинника, другой сам отпрыгнул, увидев обнаженный клинок.
Чья-то рука цапнула Коршунова за руку, но соскользнула с потной кожи.
