Прапорщик. Назад в СССР. Книга 6 - Максим Гаусс
— Не курю! — безразлично отозвался Виктор. Боковым зрением увидел движение.
Подъездная дверь вдруг приоткрылась и там показался темный человеческий силуэт.
— А зря! — произнес он и вдруг резко устремился к майору. — Да нам, собственно, огонь и не нужен!
Вдруг, тот качнулся к нему навстречу, в свете уличного фонаря блеснуло лезвие ножа.
Очень быстро Виктор понял, что его пришли не пугать. Здесь цель была иной.
Чекист отшатнулся, резко уклонился в сторону обманкой и попытался провести захват руки на выпаде, но не получилось — конечность противника просто выскользнула из захвата, вместе с ножом. На обратном движении, майор все же нанес скользящий удар наотмашь, попав в подбородок нападавшего. Клацнули зубы.
Противник что-то прорычал.
Все было предельно серьезно.
Человек встряхнул головой и снова бросился в атаку. Виктор повторно отскочил, уперся спиной в металлические перила. Быстро наклонился и подхватил стоящее на площадке ведро с окурками и со всего маху двинул им точно в морду нападающего.
Глухо звякнуло. Бычки и мусор полетели во все стороны.
Противник взвыл, выронил нож. Схватился руками за голову, грязно выругался.
Но от машины уже двигался второй, что-то крича. Оттолкнув ногой первого, майор бросился в темноту подъезда, откуда, скорее всего заранее были выкручены все лампочки. За ним закрылась тяжелая дверь.
Под ногами захрустело битое стекло. Ну, ясно — подготовились заранее, разбив все лампочки. Возник закономерный вопросы, откуда они узнали, что майор вернулся в город только сегодня? Наблюдали все это время, или же как-то отследили через службу? Там что, тоже крот?
Ну конечно, есть крот. Это же Алекс… Этот мог! Ведь у него же была возможность как-то позвонить ему на службу по внутреннему телефону, а после и к нему домой — значит, имелся допуск. Алекс мутная птица.
— Сука! — послышался сзади раздраженный голос. — Убью гада!
Вероятно, это распалялся тот, что получил ведром в голову. Скорее всего, прилетело ему хорошо.
Виктор решительно выхватил из кобуры скрытого ношения пистолет и просто встал посреди коридора, выставив перед собой руку с оружием.
В следующую секунду дверь с грохотом распахнулась и внутрь ввалился противник. У него в руке тоже был пистолет. Он сразу же направил его на майора.
Кикоть среагировал на опережение и выстрелил без предупреждения. Он знал, что его никто не обвинит, потому что сам факт нападения на действующего офицера комитета государственной безопасности это уже жесткое обвинение. К тому же, стрелять можно по-разному. Насмерть или только чтобы остановить противника.
Майор это умел — нормативы по стрельбе в тире у него уже сколько лет кряду были выполнены на отлично.
В темноте и глухой тишине прозвучал хлесткий выстрел.
Тут же раздался крик, полный боли и страданий. Майор бил вниз, по ногам. И даже одного выстрела из Макарова хватило, чтобы остановить нападавшего.
Противник выругался, почти сразу упал на кафельный пол. В темноте он выглядел бесформенной кучей.
Рывком устремившись к раненому, майор ударом ноги выбил из его руки пистолет. Тот с металлическим лязгом улетел куда-то в сторону, разметав ошметки стекла от разбитых лампочек.
— Лежать, тварь! — рявкнул майор, придавив его коленом к полу. — Лежать, пока голову не прострелил! Руки держи так, чтобы я их видел!
При этом он держал под контролем вход в подъезд. В любую секунду сюда мог ввалится его напарник и тогда непременно последовало бы продолжение схватки.
Но нет. Удивительно, однако второй противник куда-то запропастился.
А спустя секунд двадцать, пока майор ждал, снаружи вдруг взревел движок. Выскочив наружу, он увидел, что вишневая «восьмерка» умчалась в темноту, быстро скрывшись за углом.
Скорее всего, машина угнанная. Только дурак мог приехать убивать офицера КГБ СССР с таком транспорте…
— Зараза! — выругался Кикоть, посмотрев вслед. Затем, сплюнув на землю, он перевел взгляд на раненого. — Ну, ничего. Сейчас мы все выясним!
* * *
Над названием мы спорили долго.
Вернее, спорили все остальные, кроме меня и командира группы. Игнатьев прекрасно понимал, что номер присваивает командование. А все эти неофициальные названия, это так, между членами группы, не более. Тем не менее, все равно было интересно понаблюдать за тем, как идет подбор вариантов.
Чего там только не звучало. Шут старался подбирать что-то грозное, сильное. Чтоб при одном упоминании было ясно, за грозным названием кроется еще более решительные и сильные люди. Громы, Барсы, Рыси. Герц кричал что-то про ежиков.
— А почему не Памир? — возмущался Урду. — Это сразу намек на горы и не важно, где будет работать группа и в каких условиях.
— Тор! Молния!
— Знамя! — вмешался Смирнов.
— Сапсан! Или Прибой! — больше всех гудел Самарин.
После всего случившегося в Пакистане, после той лютой перестрелки на каменистом плато, откуда нас лишь чудом смогли забрать наши вертушки Ми-24, этот спор насчет названия группы выглядел как-то совсем по-детски. Да все молодые ребята, горячие, несмотря на подготовку и
— Все, хорош! — оборвал дискуссию Кэп, когда градус повысился. — Все! Остаемся без названия!
— Да ну как так, Кэп? — возмутился Корнеев. — Группа спецназа и без названия⁈ Оно ж как… Как корабль назовешь, так он и поплывет!
— Во! Правильно сказал! Чтобы нас знали!
— Мы еще не группа! — строго напомнил Игнатьев. — Забыли, что наше обучение еще официально не закончено? Мы пока что курсанты, грубо говоря. Вот девятого мая все решится и закончится обучение. А дальше, как судьба распорядится. Вернее, судьба и наше дальнейшее командование. Может, у нас вообще боевых выходов больше не будет.
— Ага, после блестяще выполненного «Фарватера», это у нас-то не будет заданий? — насмешливо фыркнул Урду. — Кэп, ты это лучше меня понимаешь. Да они этот украденный «Закат» еще долго будут помнить. А после нашего погрома в Пакистане, тем более. Нас не для того готовили, чтобы мы потом задницы просиживали где-нибудь в Ташкенте, Мары или в Термезе.
— Ну да, тут ты прав! — кивнул Кэп. — А по поводу названия я вам так скажу — вообще не важно что вы там сейчас выберете, его нам присвоит командование. Прикомандирует, там свое командование будет. Все десять раз поменяться может. Но я могу попытаться внести предложение, хотя мое слово наверху не всегда воспринимают. Как вы уже поняли, эксперимент с нашей группой оказался более
