Тертон - Александр Цзи
Денек выдался на загляденье: небо чистейшее, ни облачка, ни пятнышка, солнце светит вовсю, в траве жужжат насекомые, в лесу заливаются птицы. Стас нарядился в белую рубашку-марлевку с длинными рукавами, тонкие штаны камуфляжного цвета, кожаные сандалии и панамку. Шагал, поглядывал по сторонам, иногда как бы невзначай поднимал левую руку, тайком оценивая танец цилиндрика. Тот вроде бы был последователен: вначале показывал в сторону окраины (а она совсем рядом, рукой подать), потом повел по нешуточно заросшей лесной тропинке.
Стас изо всех сил старался физически ему никак не помогать, держал руку максимально неподвижно, но ментально очень даже помогал — мысленно визуализировал лопатку, благо с детства почему-то хорошо ее запомнил.
Так преодолел метров триста-четыреста вглубь леса. Дальше сквозь поредевшие деревья просвечивало поле, засеянное ячменем.
Цепочка обожгла пальцы.
Стас охнул и ругнулся, но артефакт не выпустил. Впрочем, цепочка почти тут же остыла с неестественной быстротой, заставив Стаса усомниться в том, что цепочка раскалилась на самом деле, а не в его больном воображении.
Цилиндрик перестал вертеться — он лишь подрагивал, как поплавок. И какая же рыбка дергает за крючок?
Стас попинал траву, не особо рассчитывая что-либо найти, осмотрел основание гигантского кедра, отступил и наступил пяткой в лужу, оставшуюся после недавнего ночного дождичка, частого в этих местах. Пятка скользнула по покрытой водой жирной глине и за что-то зацепилась. Стас наклонился и правой рукой принялся рыть эту глину, пока пальцы не наткнулись на нечто продолговатое и длинное.
Потрясенный до глубины души, он достал грязную пластмассовую лопатку, потерявшую всякий цвет, но несомненно ту самую, его собственную, из детства.
Он смотрел поочередно то на лопатку, то на амулет, и в голове кружилась неуместная мысль, что Пэрис все-таки кайфует с кошаками где-то на северо-западе от их дома, ибо больше ей находится негде.
Рациональный ум молчал в тряпочку.
Глава 5
Амулет-5
Вечером он сказал матери, что не прочь поглядеть на старые семейные фотографии и поностальгировать. На самом деле хотел как можно лучше восстановить в памяти образ отца, чтобы успешно визуализировать его и найти с помощью амулета. Двадцать лет назад у людей не было заведено фоткаться на смартфоны при любом удобном случае, да и соответствующими гаджетами не все располагали, а отец, ко всему прочему, не любил фотографироваться. Поэтому у Стаса не было изображений отца в электронном виде.
Мать хранила фото по-старинке, в распечатанном виде, хотя некоторая часть, сделанная в основном Стасом на давно устаревший цифровой фотоаппарат, хранилась в памяти старенького компа, которым много лет никто не пользовался. Стас не рискнул его включать.
Мать никогда не давала четкой и внятной оценки исчезновению отца. «Раз ушел — значит для него были более важные вещи, чем семья», — говорила она обычно таким тоном, что вопрошающие из числа беспардонных деревенских не осмеливались продолжать расспросы. Стас же полагал, что уход отца подействовал на мать в миллион раз сильнее, чем она показывала даже самым близким, и в этом не было ничего удивительного.
Сам Стас воспринял исчезновение отца, в силу возраста, с куда более романтической позиции: для него папа ушел в какую-то сказочную страну, вроде Средиземья, или был похищен инопланетянами, или отправился на некую шпионскую миссию во благо всего человечества… Но где бы он ни был, он наверняка скучал по семье, вот только сообщить о себе не имел возможности.
Позже весь этот романтический флер сдуло циничными ветрами переходного возраста, и Стас понял, что причина, как всегда, куда более приземленная, прозаическая и банальная. Отыскал папаша себе женщину покрасивше, побогаче, поинтереснее, вот и все. Что примечательно, сразу после исхода бати из родных пенатов местные удивлялись, пожимали плечами и в один голос уверяли, что Григорий на женщин был не падок и не был замечен в разного рода сладострастных подвигах. А через каких-то пару месяцев сплетники вылепили из Григория образ сластолюбца, сущего жиголо, дона Жуана и Казановы в одном лице, с необычайной ясностью вспоминали его томные взгляды, бросаемые на несовершеннолетнюю дочь Евпатьевых, и на Машу, жену Семена, которой «под сорокет» и его недвусмысленные намеки по поводу внешних данных вдовы Екатерины, которая сама славится неким родом деятельности, отчего у нее дома вечный шалман…
Чем дальше, тем круче становилась репутация Григория. А потом про него внезапно забыли и болтать перестали, потому что надоело и появились другие поводы для пересудов.
В нынешнем своем возрасте Стас больше не впадал в крайности романтизма и цинизма и научился отделять зерна правды от плевел сплетен и вранья. Уход отца не вязался с его характером, но раз отец все-таки ушел, на то должны быть веские причины. Стас не держал на отца сильной обиды — ну разве что небольшую…
С отцом у него были превосходные отношения, хотя папа всегда был замкнут и даже во время простого общения и веселых игр вел себя чуточку отстраненно, будто одновременно находится в другом месте…
Помнится, в первое время Стас сильно скучал по отцу, но позже как-то успокоился и больше из-за безотцовщины не страдал. Мать и бабушка продолжали жить так, словно ничего не случилось, соседи охотно помогали с рубкой дров и прочими «мужскими» делами, если таковые возникали. Женщины и сами со всем справлялись. А потом и Стас подрос.
В школе и на улице со Стасом на эту тему не заговаривали и неуместные шутки не шутили — наверное, потому что подобные случаи «похищения мужчин инопланетянами» и «спонтанного открытия портала в Средиземье» не были такой уж редкостью.
Исходя из всего этого он недолго раздумывал, искать ли вообще папашу. И пришел к однозначному выводу: надо попытаться.
Если он найдет отца, то посмотрит в лицо и спросит: «Отчего ты, батя, жену и маленького сына бросил? Ради чего или кого? Дай хоть глянуть на тех, из-за кого мы без тебя жили? Достойные люди, наверное, лучше нас? Скажи — я уже взрослый, пойму».
…Матери инициатива сына поностальгировать пришлась по душе — она, судя по всему, думала о собственных фотках и маленького Стаса, забыв о том, что на фото запечатлен еще и Григорий. Она достала из шкафа завернутую в целлофановый пакет стопку фотографий и уселась на диван рядом со Стасом — глядеть.
Стас перебирал фотографии, делая вид, что рассматривает все с одинаковым тщанием, но на самом деле,
