Велетская слава - Андрей Каминский
-Те, для кого нет тайн в том, что происходит в Германии, - рыкнул Герхард, - ты идешь или мне привести тебя на Брокен силой?
-Не нужно, - мотнула головой Инга, - для встречи с твоими хозяйками я и явилась сюда.
Она сама не понимала, как не умерла там – сгорая от боли и стыда, корчась в лапах хохочущей франкской солдатни,на растерзание которой швырнул ее герцог Эбурис. Такая же участь ждала многих саксонок – знатных и простолюдинок, всем, кому не посчастливилось пережить резню. Инга не знала, как ей удалось выжить - просто в какой-то момент она вдруг поняла, что лежит на берегу Аллера, а в ее глаз светит восходящее солнце. Мутные воды, все еще испускающие мертвецкий смрад, текли совсем рядом, мало что не захлестывая ее с головой. Позади же догорал Верден: Карл напоследок преподал еще один урок мятежникам. Сам же король франков, во главе верных воинов, двинулся вглубь Саксонии, сжигая поселения и священные рощи, вновь и вновь приводя к покорности все еще пытающуюся сопротивляться землю.
« Кто из племени саксонского будет впредь уклоняться от крещения, желая оставаться в языческой вере, будет казнен смертью»
Не знавшая грамоты Инга не видела этих слов, но единственным своим глазом могла наблюдать, как претворяются в жизнь решения грозного «Капитулярия». Несколько месяцев она скиталась по разоренной, окровавленной стране, прячась в лесах, питаясь кореньями и сырыми лягушками. Лишь в одном месте девушка чаяла найти помощь: когда со сбитыми в кровь ногами, ободранная, закутанная в найденное в одной из разоренных деревень окровавленное тряпье, она явилась в горы Гарца. Здесь она и наткнулась на троих бандитов – множество мелких шаек, появилось во время Саксонских войн, грабивших и саксов и франков и кого угодно еще. Но, видимо, те мрачные боги, молитвы которым шептали искусанные в кровь губы Инги, все же хотели, чтобы она дошла до цели – и теперь она шла след в след за получеловеческим отродьем, поднимаясь все выше в поросшие лесом горы. Из обступивших лесную тропинку деревьев слышались разные шорохи, загорались и гасли огненные точки глаз и мелькали смутные тени. Но никто не осмелился преградить дорогу угрюмому великану с окровавленной секирой и безмолвно следовавшей за ним одноглазой девушке.
Уже стемнело и сплетшиеся над ними ветвями деревья не пропускали в чащу лунное сияние, так что Инга шла почти наугад, за отлично видевшим в темноте исполином. Вдобавок сгустился туман и белесые, слегка светящиеся клубы, ползли по земле, облекая Герхарда неким призрачным ореолом, слегка светящимся в темноте. И еще тут было холодно – так, будто здесь внезапно наступила зима.
Но вскоре впереди забрезжил свет костра, а потом до девушки донеслись и некие звуки, явно издаваемые людьми. Причудливые песни и крики слышались все громче, огонь все ярче светил сквозь ветви и, наконец, Инга и Герхард вышли на вершину горы – полностью лишенную деревьев, закутанную густым туманом. Здесь и горел костер, а на нем стоял котел, где закипало некое варево, распространявшее пряные дурманящие запахи. Вокруг котла суетились три старые уродливые женщины, закутанные в грязные лохмотья. У их ног терся большой черный кот, заходясь противным мявом. Словно в такт ему старухи громко распевали странную песню.
-Вот-вот-вот,- квохтала одна.
-Не идет, не идет, не идет,- вторила другая.
-Приди-приди-приди! – заводила третья.
- Вот и я, любезные хозяйки, - Герхард шагнул вперед, - а со мной – та кого вы ждали
Он подтолкнул к костру Ингу, одновременно срывая с нее грязную дерюгу. Инга дернулась, попытавшись было прикрыться, но тут же опустила руки, открывая на всеобщее обозрение набухшие от молока груди и большой живот.
- Все, что могу дать вам, - срывающимся голосом сказала она, - я принесла с собой.
Три страхолюдины оскалились в злобной улыбке, показав большие желтые зубы, а одна зачерпнула из котла и передала черпак Инге. Та залпом выпила горьковатое зелье и тут же согнулась пополам от пронзившей ее жуткой боли. Корчась, девушка повалилась на землю, чувствуя, как низ живота наливается свинцовой тяжестью, рвущей на части ее чрево. Три старухи обступили ее, протягивая тощие, покрытые пигментными пятнами руки. Длинные пальцы, твердые как костяшки скелета, раздвинули ноги Инги и главная ведьма склонилась над ней. Новый спазм боли пронзил тело девушки, она дико закричала, чувствуя, что ее вот-вот разорвет на части – и в тот же миг ее охватила блаженная легкость. Жалобный плач огласил ночной воздух и ведьма выпрямилась, держа в руках корчащегося младенца. Черный кот зашелся в истошном вопле и колдунья с мерзким хохотом швырнула младенца в котел. В то же миг кот с диким воем прыгнул
