Техник–ас - Евгений Владимирович Панов
Сложно сказать, сколько времени занял воздушный бой. Во всяком случае мне показалось, что несколько часов. Немцы никак не ожидали от меня боя на вертикалях, на которых они считали себя хозяевами. Пилотаж был буквально за пределами всех возможных ограничений. Я всем своим телом чувствовал, как трещат от перегрузок все элементы конструкции «Яка». Глаза застилала кровавая пелена. Немцы, похоже, были хорошо осведомлены о том, как я их ссаживаю на дальних дистанциях и старались не отдаляться, при этом активно мешая друг другу. Одного неосторожного, решившего выйти из боя и осмотреться, я сбил короткой пушечной очередью.
Стрелял я, стреляли по мне. Вот брызнула осколками приборная доска. Что-то обожгло голову чуть выше виска и по щеке потекло что-то липкое и тёплое. Прямо перед носом истребителя на миг промелькнул худой силуэт «мессера», но мне хватило этого мгновения, чтобы всадить в него очередь. Буквально затылком почувствовал холодок и резко бросил машину в сторону. Трассеры прошли мимо, но по бронеспинке что-то довольно сильно ударило. Благодаря своему маневру оказался в хвосте у замешкавшегося фрица, чем сразу воспользовался. Горит, бубновый!
«Мессеры» как-то вдруг разом бросились врассыпную. Это они что, меня что ли испугались? А, нет. С востока приближались несколько «ишачков». Ну спасибо вам, братья! Без вас мне бы точно хана. Вдогонку фрицам выпустил остатки боекомплекта и. попал. Попал!!! Один из «мессеров» кувыркнулся в воздухе и врезался в землю. Ну, как говориться, земля тебе асфальтом, тварь! Только сейчас почувствовал, как трясёт мой «Як». Да и вид у машины, что называется, далёк от идеального. Плоскости все в дырах, двигатель работает с каким-то скрежетом и повизгиваниями, на месте приборной панели большая дыра. Не, ребята, я домой.
Самая большая загадка это то, как я вообще долетел до аэродрома. Последние километры двигатель начал работать рывками, а истребитель буквально бился в руках как взбесившийся мустанг. Садился сходу не выпуская шасси. Судя по состоянию плоскостей далеко не факт что они бы вышли. Уже перед самой землёй двигатель будто бы вздохнул с облегчением, что смог дотянуть до аэродрома и окончательно встал. Не скажу, что родная земля встретила меня ласково. Удар был очень даже чувствительный. Подняв облако пыли «Як» наконец-то остановился.
Откинуть фонарь не получилось. Похоже заклинило. И это просто счастье, что самолёт не загорелся. Фиг я бы из него смог выбраться. Подёргав ручку я бросил это бесполезное занятие. Вон народ бежит, сейчас откроют. Первым, закономерно, подбежал Кузьмич. Вот что интересно, у него же комплекция явно не легкоатлета, а несётся быстрее всех. Следом за старшиной бежал Саня Мартынов, а потом и остальная не маленькая толпа. Совместными усилиями фонарь сорвали.
— Ранен?! — Федянин с тревогой смотрел на меня. Видимо видок у меня был ещё тот, потому что во взгляде Кузьмича была неподдельная тревога.
— Не дождутся, — хрипло ответил я. Блин, а в горле то пересохло. Попробовал снять шлемофон и зашипел от резкой боли.
Тут же у самолёта подбежавшая врач вытащила мне из-под кожи на голове впившийся туда осколок стекла, обработала рану и наложила повязку. Теперь я как герой той песни про Щорса. «Голова обвязана, кровь на рукаве…». Федянин несколько раз обошёл вокруг разбитого «Яка» и лишь горестно качал головой. Дождавшись окончания процедур он подошёл.
— Сколько?
— Пять, если подтвердят. И один с дымом ушёл, сволочь, — я глотнул тёплой воды из протянутой кем-то стеклянной фляжки.
— Илья, тут к тебе корреспондент приехал. На КП сейчас.
Я кивнул в ответ и обошёл вокруг самолёта. Да, похоже отлетался «Яшка». На мой вопросительный взгляд Кузьмич лишь покачал отрицательно головой. Вот я и безлошадный. Похлопав не раз выручавший меня истребитель по разбитому фюзеляжу я пошёл в сторону КП.
Ожидавшего меня корреспондента я узнал сразу. Ещё бы мне его не узнать, если я учился в школе, пионерская дружина которой носила его имя и его большой портрет висел прямо напротив входа. Аркадий Петрович Гайдар.
«Из серии очерков: Есть такая профессия — Родину защищать!» А. Гайдар. Газета «Комсомольская правда», июль 1941 г.
Воздушные рабочие войны.
Рядом со мной сидит совсем молодой парень и, щурясь и чуть заметно улыбаясь, смотрит в синее-синее бескрайнее небо. Его голова перебинтована и сквозь бинты немного проступило кровавое пятно. Он только что вернулся из тяжёлого боя, где и получил лёгкое ранение. Ему всего 22 года, а он уже по праву может считаться самым результативным асом наших военно-воздушных сил. В последнем воздушном бою, где он прикрывал своих товарищей, разбомбивших вражескую переправу и колонну техники, он в одиночку уничтожил пять гитлеровских стервятников, что поганили своими крестами наше чистое небо. А несколькими днями ранее так же в одиночку он вогнал в землю в одном бою целых семь немецких самолётов. Всего на счету этого парня уже 20 воздушных побед.
Общаться с ним очень легко. У него весёлый открытый характер. Но он весёлый только с друзьями. Врагам нашей Родины от общения с ним совсем не весело. Это сержант Илья Копьёв, лётчик-истребитель N-ского полка.
— Скажи, а страшно было выходить одному против такой своры? — спросил я его.
— Страшно, — признался он, — Но ещё страшнее было подвести своих товарищей. Страшно было упустить этих гадов. Ведь они продолжили бы нести смерть и разрушения на нашу Родину. А вообще, смелый не тот, кто ничего не боится, смелый тот, кто преодолевает свой страх.
— Расскажи про свой подвиг.
— Подвиг? — он усмехнулся, — Какой же это подвиг? Это моя работа, которую я стараюсь выполнять максимально качественно. Вот есть сталевар, он рабочий мартеновского цеха. Есть колхозник, он рабочий сельского хозяйства. А мы, лётчики, воздушные рабочие войны. Профессия у нас такая.
— Это что же за профессия такая? — удивился я.
— Есть такая профессия, Аркадий (мы с ним как-то сразу перешли на ты), — он хлопнул меня по плечу и чему-то улыбнулся, — Родину защищать!
И в этот самый момент взгляд у него был не 22-х летнего парня, а человека прожившего долгую жизнь и обладающего большим жизненным опытом.
Мы долго ещё беседовали с Ильёй и вот что он сказал; — Сейчас отдельные несознательные и слабые духом личности, увидев временные, вызванные внезапностью нападения, успехи Германии и её союзников на фронте, начинают впадать в панику. Хочу обратиться к ним. Успокойтесь. Германия уже проиграла. Она проиграла 22-го июня 1941 года. Этот день можно назвать днём начала конца Третьего рейха. Немцы совершили огромную ошибку, пожалуй самую большую за всю свою историю, напав на Советский Союз. Ещё никому не
