Рыжий 2 - Alex Berest
— Андрей! — обратился я ко второму Лубенцу. — Ваш батя сколько в день скуривает и чего?
— Две пачки, «Космоса». — немного подумав, выдал он.
— То есть, рубль сорок в день. Правильно?
— Да. А причем это здесь? — еще не понял пацан.
— В году 365 дней! Твой отец за год выкуривает больше пятисот рублей.
— ля! — ошеломленно произнес кто-то.
— Во-во, — подтвердил я. — Мотоцикл.
Пацаны ошеломленно молчали, переваривая концепцию преобразования табачного дыма в деньги, а затем и в мечту всех мальчишек — мотоцикл.
— Ладно. Бывайте. — я махнул рукой пацанам и пошёл домой.
Как говорится, сделал гадость — на сердце радость. Надеюсь, хоть какой-то урок они извлекут. Ну, а нет и суда нет.
Доделка плафона из линеек заняла еще пару дней. А потом я просто установил изготовленную поделку в своей комнате, настолько она мне по душе пришлась. А старый зеленый плафон из спальни повесил на кухне.
Затем, наконец, наступил вечер 25 апреля. Я прекрасно понимал, что узнать про «было или не было» — я смогу только намного позже. Но тем не менее гонял радиолу на разных частотах в поисках сам не знаю чего. В итоге лёг спать поздно, не выспался, проспал не только свою зарядку, но даже умудрился опоздать на политинформацию, за что получил запись в дневник.
Суббота тянулась медленно и вязко. Еле высидел все уроки и забыв даже про Сидорову, и традиционное уже её сопровождение, рванул домой. Часа два мучил радиоприёмник, пытаясь поймать хоть какую-то западную радиоволну, но кроме воя, скрипа и улюлюканья глушилок, ловились только радиостанции восточного блока. А польский и чешский с румынским я не понимаю.
В бессилии рухнул на софу и неожиданно для себя заснул. Разбудила меня бабуля, вернувшаяся с хора и тут же погнавшая меня выносить мусор. Вечером поймал пробившиеся сквозь глушилки канадское радио, но оно ничего про аварию не сообщало, что немного меня успокоило и позволило вернутся в нормальный режим дня. Или я уже перегорел, и мне было всё равно?
И только вечером в понедельник, когда весь Советский Союз смотрел финал чемпионата мира по хоккею, а я как полоумный шерстил эфир в поисках западных радиостанций, шведское радио сообщило про радиационную аварию на атомной электростанции в СССР. Причём процитировало сообщение ТАСС.[18]
Да как же так? Неужто не дошло письмо? Или не поверили? Десятки вопросов гнездились в голове, вот только дать на них ответ было некому. Я же вам не спецназовец, чтобы можно было решить проблему силовым путём. Магии у меня нет. А бомбардировать письмами государство и комитет государственной безопасности — прямой путь попасть к ним же на опыты и допросы.
Поубивавшись еще несколько дней, я успокоился и пришел к выводу, что ход истории, глобальной истории, я поменять не могу. То же мое предупреждение про Чикатило! Откуда мне знать, что оно сработало и его поймали или не поймали! Остаётся только ждать. И надеяться.
Бабуля, на моё сообщение, что взорвалась атомная электростанция, отреагировала на удивление спокойно. А когда я стал ей предлагать радиометр для походов на рынок за продуктами, только посмеялась надо мной.
— Женька, глупый ты мальчишка. Эта твоя радиация давно уже вокруг и внутри нас. А ты мне лук и укроп предлагаешь мерить. Сколько от того Чернобыля до нас?
— Километров восемьсот где-то примерно, — прикинул я.
— Вот. А у нас под боком, в Астраханской области, военные взрывали атомные бомбы и всё это к нам тоже летело. А вообще больше ста бомб взорвали. И куда их радиация делась? А? Молчишь?
Оказалось, что тот самый Митрич, то есть Павел Дмитриевич, до того как стал заместителем городского и районного военного комиссара, успел послужить в РВСН.[19] И во время застольев, просветил своих друзей и подружек, и про ядерные взрывы, и про влияние радиации на человека. Наверное и он не всё знал, потому что в моё время говорили о более чем двухстах взрывах. А, может, рассказывал только про те что знал.
Ладно. Поживём — увидим.
Глава 4
Май месяц выдался суетливым и полным разнообразных мероприятий и событий. На первомай установилась прям летняя жара. Мы в своих плотных школьных костюмах чуть не сварились на первомайской демонстрации. Девчонкам в их юбках было куда терпимее. Но прошли, выдержали. Сдали на школьный грузовик свои плакаты и флаги и поскакали в городской парк тратить выданные билеты на аттракционы. В этом году я уже не отрывался от коллектива и веселился со всеми.
А второго мая, поздно вечером, вся страна смотрела матч кубка обладателей кубков. Финал: «Динамо» Киев — «Атлетико» Мадрид. При каждом забитом испанцам голе от радостных воплей болельщиков, казалось, вздрагивал весь дом, весь город и вся страна.
На следующий день учителя даже и не пытались проверять домашку или вызывать к доске. Потому что в головах у мальчишек был только один футбол и радость за победу Советской команды. А футбол у мальчишек стал самой популярной игрой этого месяца.
Девятое мая припало на пятницу и поэтому к «Мемориалу» пошли только ученики старших классов. Мы же учились, выходной нам перенесли на субботу. Только на большой перемене учителя провели небольшую линейку памяти с минутой молчания.
Вернувшись домой, застал хаос подготовки к празднованию Великого праздника и заодно бабулиной днюхи. И непросто днюхи, а юбилея. Ей сегодня исполнялось шестьдесят пять лет. Так что праздновать собирались с размахом. Мой приход заметили, меня покормили и тут же запрягли в работу. То в магазин сбегать, то мусор и очистки выбросить.
И только перед приходом основной массы гостей я сумел урвать момент и преподнести бабушке свой подарок. Большой цветной фотопортрет бабушки и дедушки в красивой раме. Фотографировались они вдвоём в 1943 или, в 44 году где-то в Крыму. Из их совместных фотографий, эта была единственной уцелевшей.
Как-то в одно из посещений нашего дворцового фотографа, он посетовал, что я отрываю его от срочного заказа. Слово за слово и выяснилось, что Юрий Викторович восстанавливает, увеличивает и делает колоризацию[20] старых фотографий. Уж не знаю как он это делал, но я без компьютера такого точно не смогу. Прям магия какая-то.
Ну и заказал ему портрет. Аккуратно спёр из бабушкиного фотоальбома эту драгоценную фотокарточку и
