Две столицы - Андрей Готлибович Шопперт
– А ты спортом занимаешься?
– Да, лыжами, – Ванька Брехт ему назад грязный платок протянул.
– Себе оставь. Ты бросай свои лыжи и переходи в самбо. Там кувыркаются всё время. Это закаляет вестибулярный аппарат. И вообще, где можно кувыркайся. Раз по сто в день, и не один раз кувыркнулся, а сразу несколько кувырков делай.
Так Брехт и сделал, записался в самбо, и дома ещё на полу в коридоре длинном кувыркался, так и вылечился. Знал бы, что у графской тушки те же проблемы, давно бы начал кувыркаться. Кстати, нужно будет младшему Чичагову посоветовать с моряками этим заниматься.
Про армян. Поехал в церковь и нашёл там священника. По-армянски называется – Каханна. С ним ещё один товарищ, как его представил священник – Саркаваг (дьякон). Брехт вручил каханне Афанасию золотой пятирублевик и попросил помочь ему.
– Мне нужен компаньон. Хочу построить в Астрахани фабрику, которая будет бумагу из местного тростника вырабатывать. Я дам денег, и закажу из Европы оборудование. Ну, а всё остальное забота моего будущего компаньона.
– А при чём тут я? Церковь …
– Я хочу, чтобы мой компаньон был армянином, и чтобы на фабрике работали армяне, которых мы с вами отец Афанасий переселим из Турции, – пояснил Пётр Христианович. По-русски каханна говорил совсем плохо, приходилось по два раза все повторять.
– Почему из Порты?
– На Кавказе скоро будет большая война. И армян будут турки и персы уничтожать. Пусть здесь мирно живут и работают.
– Благое начинание. И что же тебе сейчас надо от меня?
– Мне нужно, чтобы вы послали срочно человека к моему будущему компаньону. Найдите его. Кто захочет с этим связаться. Очень прибыльная будет фабрика, большие деньги в виде десятины потекут вам от этого человека и новых рабочих нашей бумажной фабрики, – поманил Пётр Христианович сладкой конфеткой священника.
– А в чём срочность? – какой настырный попался. Старый совсем дедушка. Весь седой и шрам тоже на лице, хоть и не такой ужасный, как у Попова.
– Я завтра уезжаю на коронацию Александра. Решать нужно сегодня и этот человек должен поехать со мной, я постараюсь договориться, и ему покажут, на каком оборудование и как делают бумагу.
– Я понял тебя, генерал. Хорошо, пройди, вон, в сад, посиди в тени винограда, через полчаса к тебе придут два человека. Одного из них сам выберешь.
– Виноград. Послушайте, отец Афанасий. А ещё мне нужен человек, купец, или несколько купцов, которые здесь выкопают несколько сотен виноградных лоз и доставят их в Крым в селение Судак. Там у меня земля куплена, хочу виноградники разбить. Нужны в основном винные сорта.
– Не близкий путь, – опять завис дедушка седобородый.
– Я оплачу все расходы. И ещё я теперь хан Дербента и там много армян, могу помочь им там, церковь построить большую красивую, а могу и не помогать.
– Я понял тебя, генерал-хан. Будет тебе и купец.
Сейчас с Брехтом в этом караване двое отец с сыном, будущие его компаньоны в производстве бумаги ехали. А ещё двое собирались осенью выкопать молодые кусты винограда и перевести их в Судак дворянам Иннокентию Смоктуновскому, Леониду Брежневу и Семёну Многоухому на их виноградники.
С казахами получилось интересно. Вечером Брехт опять ужинал у губернатора и там опять был Попов. Там и договорились, что Павел Семёнович с двумя десятками казаков на всякий случай, мало ли, проводит Брехта с его двунадесятью языковым караваном до Царицына и там, за символические деньги, снабдит провизией на следующую неделю, за которую надеялись добраться до Саратова. Договорились, а потом зашёл разговор про самого Попова, как он огромное количество киргиз-кайсаков во главе с ханом Букеем, который отделился от Младшего жуза, перевёл через реку Урал и выделил им места для пастбища между реками Волга и Урал.
– Это ведь был последний указ императора Павла. 11 марта 1801 года император Павел I издал указ, а 12 скончался скоропостижно. Вот он, – губернатор показал, достав из бюро, Брехту бумагу. Пётр Христианович прочитал: «Председательствующего в ханском совете киргиз-кайсацкой Малой орды Букея султана, сына Нурали-хана, принимаю к себе охотно, позволяю кочевать там, где пожелает и, в знак моего благоволения, назначаю медаль золотую с моим портретом, которую носить на шее на чёрной (мальтийской) ленте».
– А летом того же года Букей с преданными ему султанами перешёл в эти степи, отделившись навсегда от Малой орды, и с того времени возникла здесь новая орда. По головам не считали, но тысяч тридцать народа. Не меньше чем в твоём Дербенте, только ханом меня не обозвали, да и не надо мне, – попивая вино усмехнулся Попов.
– Так я могу какого представителя их хана с собой взять, пусть присягнёт новому императору, – осенило Петра Христиановича.
– Тебе ворожит кто хан, как там – хазрат?
– Хазретлири.
– Точно. Ворожит тебе кто, хазретлири? Сейчас хан Букей со своим братом Шигаем здесь с небольшим отрядом, договариваемся о продаже им соли и покупке у них шерсти и шкур. Я завтра переговорю …
– Сегодня, Павел Семёнович. Завтра в путь трогаться.
– Эх, вечер испортил. Но дело нужное, поскакал я тогда.
Так и появилось в отряде Брехта десять киргиз-кайсацков во главе с султаном Шигаем. Причём двое воинов ехало на верблюдах. Экзотика. А ещё их потом можно у Брехта и в имении оставить на радость детворе. Тем более что один был верблюд, а вторая, почти белая – верблюдиха.
Глава 4
Событие девятое
Если бы в ямы, образовавшиеся на дорогах, закапывали тех, кто делал и руководил их постройкой, то у нас были бы самые лучшие дороги в мире.
Москва встречала колокольным звоном. Совпало? Или на самом деле обрадовались, что хан Петер приехал? Как узнать? Ещё друг Брехта, американский писатель Эрнест Хемингуэй, спросил его: «По ком звонит колокол?». Колокола звонили заполошно, не в унисон. Какофония. Но громко. Со всех сторон. Большой город Москва. Церквей, храмов, соборов много. И все звонят.
Они доехали. И даже успели на коронацию. Успеют. Сегодня только тринадцатое
