Реликтовая популяция. Книга 3 - Виктор Васильевич Ананишнов
Пришёл и жил, не таясь, некто Лекон Ламба Ливерсин. Приют ему дал Кате Кинг Ктора, единственный в Примето инег, обладатель хабулина с дуваром, – известный далеко за пределами города своим радушием. Многие именитые хожалые предпочитают останавливаться у него. Ливерсин – дурб, прибрёл сюда из другой бандеки. Его видели входящим в город через ворота…
Кто ещё?.. Мелочь.
Но есть всё-таки одно имя, заставившее Жуперра вздрогнуть. Когда он прочёл нэм, то долго сидел, словно поражённый громом.
В городе появилась, неизвестно, как и откуда, канила самого Гамарнака – Гелина Гоната Гродова. Канила, канувшая как будто в небытие после событий в Габуне, оказалась жива и здорова, и гостит у отца.
Впрочем, а куда ей идти? Конечно, к отцу. Но с другой стороны, если подумать, то её появление в Примето – это его, Жуперра, головная боль, с которой справиться будет не так-то просто.
Руководитель восстания в Габуне, командир столичного батлана Зиберлан, почему-то решил в первую очередь отыграться на каниле Правителя бандеки. Говорят, даже послал бойцов и осадил её дом на окраине Габуна. Но те лишь понесли потери. Правда, непонятно от кого. Кто утверждает, что с Гелиной был целый отряд каких-то дурбов. По другим сведениям, тескомовцы разных батланов не поделили право захвата канилы между собой и устроили схватку у её дома, чем она и воспользовалась. Ей удалось каким-то образом уйти от одних, и от других. Во всяком случае, когда всё-таки ворвались в открытые настежь двери, то никого, кроме трупов, в помещениях не нашли.
Зиберлан организовал погоню, устроил несколько засад, потеряв на том ещё не менее крина.
Впрочем, может быть, Зиберлан думал использовать канилу в своих политических играх в будущем точно так же, как сейчас агоровец пытается это сделать с помощью Бланки. Если его, конечно, удастся поймать. Не хотелось, чтобы теперь Гелина стала объектом внимания кого бы то ни было. В конце концов, ловить придётся ему, Жуперру. А надо ли ему все эти неприятности?
Тескомовец нервно поднялся со стула. И тут его осенила удивительная мысль. Сложилась хотя и парадоксальная ситуация, но во всём выгодная ему, и только ему. Ведь и Бланка, и канила неожиданно оказались в Примето!
А это означает – в его власти!..
Он постоял и пытался сформулировать для себя план действий, исходя из новой точки зрения на события. Однако, чуть позже, его, было вспыхнувший оптимистический настрой, угас.
Не так, всё – не так… Неожиданно ли они появились здесь? И в его ли власти?
Наверное, правильнее будет просто зафиксировать факт: почему-то эти двое выбрали Примето, город, находящийся в сфере влияния его Тескома. И этим можно воспользоваться.
Итак, почему выбрали именно Примето?
С канилой всё ясно. Она пришла к отцу. И это разумно. Другое дело, как и кто провёл её через засады и половодье, отвернул от погони? Это позже…
Бланка? Тут всё тайна. К кому и зачем шёл мальчик? Охранял его Свим. Кто он? Присмет ничего определённого сказать не смог. Справки в кугуруме Соха о доме Свима тоже ничего определённого не дали. Дом оказался выморочным, но якобы, давно сдан в полное владение Свиму, вернее, его матери, о которой вообще ничего неизвестно, поскольку она там не жила. Всё это оказалось тёмным и непонятным. В кугуруме разводили руками, но никаких дополнительных сведений у них для тескомовцев не находилось.
Есть одна возможность. Присмет знает Свима в лицо, но будет ли дурб настолько глуп, чтобы показываться открыто в городе. Вряд ли.
Жуперр прохаживался по своему тесноватому кабинету и размышлял. Наконец, с остервенением растёр лицо ладонями и решил всем этим заняться основательно, и не только из-за понукания со стороны агоровца, не только самому, но и по-настоящему подключить к целенаправленному поиску всех, кто у него мог этим заниматься.
И всё это не только потому, что ему это уж очень захотелось, и что он загорелся желанием выйти на этих людей, узнать, где они обитают, и кто их приютил. Размышления привели его к чувству обострённой тревоги за грядущее, готовое взорваться неприятностями, в том числе и для него самого.
Несмотря на глухое время ночи, Жуперр разбудил недовольного таким насилием Сунду и приказал позвать Тлумана и Присмета.
Камрат ел, ел, ел… И пил.
Постоянное, почти болезненное, чувство голода и жажды отодвинули другие желания и помыслы в далёкие уголки сознания. Порой они оттуда вырывались неуёмными вопросами:
– Что Харан?.. Где Ольдим?… Как Свим?…
Калея, когда бы Камрат не приходил в себя после сна и не набрасывался на еду и питьё, всегда сидела на противоположной стороне стола, подперев голову сухой рукой, следила за каждым его движением. Отвечала неторопливо и спокойно:
– Харан у Свима. Хандрит, поскольку нет вестей от Гелины. Ольдим? Ест и пьёт за троих. Погружён в сочинение стихов. Бубнит себе под нос. Свим… Давно не бывал в родовом хабулине. У него там накопилось много проблем. Весь в заботах… Съешь вот это!
– Угу, – глотал Камрат предложенный кусок какого-то пряного с кислинкой яства и тут же забывал его запах и вкус, поскольку на смену приходили другие от следующего, подсунутого бабкой, куска еды или выпитого настоя.
– А что?.. Я так всегда… – Он примерился, что бы ещё положить в рот. И положил, прожевал. – Я так всегда есть буду? – Хлебнул из большой фляги. – И пить? Больше дел никаких не будет? Нет, да?
Бабка скупо улыбнулась.
– Дела есть… Вернее, они на подходе. А еда… Поешь ещё денька два, думаю. Потом всё придёт в норму.
Калея вздохнула. Ещё два дня и всё. Она мысленно уже прощалась с мальчиком, приёмным внуком, которому отдала почти двадцать лет жизни.
Она никогда не была для Камрата бабкой в понимании прямого родства, хотя и входила в круг его фамилии. А как у воспитательницы за двести с лишним лет подобных «внуков» у неё уже накопилось не менее десятка. Правда, последний из них, Три-Бланка, не был похож ни на кого из предыдущих. Тех – она натаскивала, этого – учила. Для прежних учеников у неё с лихвой хватало опыта и сноровки, чтобы выглядеть на голову выше их. А для этого…
Для этого всё по-другому: и методы, и подходы, и, конечно, результаты.
Она смогла отдать ему всё, что знала, умела и приобрела за всю свою беспокойную жизнь. И, главное, он всё это воспринял.
Отличались и условия его подготовки, навязанные Вещими… Теми, кому это было необходимо: на уровне не то шмыгов, не то инегов, в безвестности и в полнейшей тайне от окружающих.
И она, в миру Зарима Зенда Задарак, гордая и независимая, чей нэм волновал, а порой приводил в трепет многоимённых не только в Сампатании, но
