ВЦ 3 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович
Мандражировали. Не так чтобы совсем тряслись, но волновались и потому финальный прогон без зрителей прошёл совсем плохо. Наташа даже заканючила, что лучше ещё недельку поготовиться, есть же время ещё до девятого мая.
— Пошутить?
— Чего пошутить? — глазами зелёными захлопала. Красота, аж пришлось головой тряхнуть.
— Про тебя и твои отговорки пошутить?
— Издеваешься. Шути! — теперь глаза осуждающие.
— Если я боюсь — это осторожность. Если ты боишься — это трусость!
— Гад.
— Полегчало?
— Нет. Ещё давай. Шути, — а глаза теперь, как трава в мае. И чуть менее испуганные.
— На детских утренниках мальчиков всегда одевали зайчиками, а девочек — снежинками. Вот и выросли — трусливые женихи и ледяные женщины.
— Зайчик, — колокольчики зазвенели.
— Наташик, ты мне три поцелуя за песню обещала, — вот лучший способ отвлечь.
— Точно зайчик.
Это в смысле — трусливый. Приди и возьми, если смелый, или это про «похотливый как заяц», а нет, там кролики. Ну, значит про смелость. Вовка подошёл к «певице» и забрал у неё саксофон. Положил на самодельную кровать. Притянул зеленоглазую к себе. Не сопротивлялась. Губы встретились на полпути и … Тут же отпрыгнули, как коты, в разные стороны бросившись. В двери входной заскрежетал ключ. Мама Тоня с мелкой не вовремя вернулись.
— Это не считает.
— Конечно, зайчик.
Потом Фомин помогал чистить картошку и варить суп. Из комнаты Наташи раздавались звуки саксофона, и Вовка с чувством удовлетворения отметил, что вот в этот раз и не фальшивит ни капельки. Помогла смехотерапия.
Генерал Аполлонов пришёл в плохом настроении. Чего-то со спортом не ладилось? А точно, во всех же газетах есть. Матч века. Сейчас большие шахматисты переехали в Москву из Гааги. Идёт самый необычный турнир в истории шахмат. Два года назад умер Алёхин, который чемпион. И ФИДЕ (интересно, что «Е» — это шахматы) решила сделать ход конём, каламбур получается, провести матч с участием шести лучших шахматистов в мире, но перед самым началом турнира американец Ройбен Файн отказался от участия, а ФИДЕ опять сделало ход конём, решило оставить количество игр неизменным и провести турнир по пяти круговой системе, вместо четырёх, сначала в два круга в Гааге, а потом три в Москве. Вот, приехали в Москву, а лидер — Ботвинник взял и проиграл партию голландцу Максу Эйве. Есть о чём Аркадию Николаевичу переживать. И не успокоишь, пообещав, что чемпионом всяко-разно станет Михаил Ботвинник. А вторым Смыслов, совершенно не о чем переживать. Не поверит, но запомнит, а потом спросит, откуда сорока на хвосте принесла.
— А ты, Володя в шахматы играть умеешь? — отложив неожиданно ложку и, прямо вперившись в Фомина, спросил Аркадий Николаевич. Ну, значит, точно, про шахматный чемпионат думка.
— Второй юношеский, — сказал и чуть не схватился за голову. Откуда это у Фомина. Неоткуда. Это Челенков в детстве в шахматный клуб ходил. Потом футболом увлёкся и бросил.
— Ботвинник проиграл, — принял, как должное, генерал.
— У него же запас.
— Запас, завтра Сам вызывает. Не по шахматам, как раз по твоему футболу, в том числе. Пришло приглашение от ФИФА принять участие в Чемпионате мира. Я докладную записку написал, всё как ты говорил, и про коммерческие турниры в том числе. Вот, завтра на восемь вечере вызывает. А тут Ботвинник, чёрт бы его побрал, проиграл. Обязательно Иосиф Виссарионович напомнит. Не вовремя как.
— Михаил Ботвинник выиграет этот турнир, — как мог более пренебрежительно, махнул рукой Вовка.
Доели молча суп.
— Товарищи Аполлоновы, мы тут с Наташей песню новую разучили про войну. Хотим силу искусства на вас опробовать. Согласны побыть подопытными кролик… зайцами?
Событие десятое
Если тебе грустно, то не нужно петь весёлую песню. Если тебе грустно, то нужно петь очень грустную песню. И тогда снова станет весело.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144}) Лиза Фитц «Это просто война, это просто разлука, Это просто беда да, да, что на землю пришла, Это просто судьба, злая доля и мука, Это просто война, что мальчишку нашла, Это просто война…»Вовка отложил гитару. Всё время, пока Наташа пела, был к ней повёрнут и спиной к зрителям. Помогал, то глазами, то кивком головы, то улыбкой одобряющей. Почти зря волновался, начинающая певица отыграла на саксофоне свою партию на пять, а спела на четыре. Повернулся к семейству и чуть не присвистнул. Аполлоновы плакали. Все трое, причём мама Тоня навзрыд. Лучше всего держалась мелкая Ленка — просто сопли по мордашке размазывая. Генерал сидел с красными глазами и из правого глаза, сидел чуть голову наклонив, слезинки стекали на кончик носа и с него срывались.
— Кха, Кха, — Аркадий Николаевич рукавом халата барского домашнего вытер слёзы, встал и ломанулся в прихожую. Вода зажурчала на кухне в умывальнике. Потом что-то сгрохотало. На помощь убежала мама Тоня и только мелкая осталась реветь.
— Нда, Наташ… — договорить не успел вернулись умытые Аполлоновы.
— Володька вот скажи, мать твою, ну, почему ты не можешь жить как все люди? Вечно чего-нибудь такого отчебучешь, что после этого хоть стой, хоть падай. Вот что делать теперь? Ты представляешь, во что ты нас всех в очередной раз втравил? — даже ответа ждать не стал, махнул в сердцах рукой и пошёл к себе в комнату за папиросами. Зашёл уже с дымящейся, но, бросив взгляд на ревущую Лену, прошёл к форточке, открыл, в неё выдохнул.
— А что не так, «снайпера» убрать? — не понял Фомин. Вроде нормальный текст. Ну, вот снайпер в зелёнке, хотел же поменять.
— Снайпера? — генерал помотал головой, улыбнулся, — Мозги тебе надо поменять. Ты, даже не представляешь, сколько нам с Антониной теперь бегать придётся и денег тратить.
— Каких денег? — совсем ничего не понятно.
— Надо будет Наташеньке репетитора нанимать из консерватории — голос ставить, — подключилась мама Тоня.
— Зачем, чтобы спеть на школьной концерте? — всё ещё Вовка не въезжал.
— Да какой школьный концерт, вон вымахал выше меня на целую голову, а ума не набрался. Да ты такую великую песню написал, что теперь Наташе придётся петь её и на радио и на концертах, может даже перед Самим. Это же на уровне «Землянки» или «Жди меня». Это мне придётся такие связи поднимать, чтобы на тебя эту песню зарегистрировать. У тебя же ни музыкального образования ни … Да вообще у тебя никакого образования нет. И у Наташи нет. Кто ей такую песню доверит.
— Я доверю, — было бы из-за чего шум поднимать. Ну, пусть её заслуженные артистки поют. Русланова. Ага, уже раскручивается трофейное дело и скоро Русланову арестуют.
— Ты уже своё дело сделал! Как в это болото литературно-музыкальное лезть? — генерал затушил сигарету, но форточку не закрыл. Звенели трамваи вдалеке, ветер трепал на соседней крыше полуоторванный кусок жести.
— Надо на пластинку договориться записать, — плеснула бензина мама Тоня.
Аполлонов подпрыгнул и пальцем в Вовку ткнул:
— Ну, понял теперь!
Словно не слушая их, Антонина Павловна сама с собой продолжила.
— На маленькую пластинку четыре песни надо. Если с одной стороны две военные, а с другой две лирические. Вова, — она вспомнила о виновнике кипеша, — Нужно ещё две песни и одну обязательно военную. Для женского голоса. Срочно нужно!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Ага, добился! — обрадовался Аркадий Николаевич, — Впредь думать будешь, своей ударенной молнией головой. Тут, мать их, сейчас такой аппетит у всех проснётся.
— А малой кровью нельзя? — Фомин повернулся к Аркадию Николаевичу, — Споёт Наташа песню на концерте этом школьном, похлопают ей и забудут через неделю.
— Володенька, ты с ума сошёл, нельзя, чтобы такая песня пропала. Нужно обязательно пригласить на этот концерт известных журналистов и кого-нибудь из Союза Композиторов. Аркадий? — Антонина Павловна включилась в процесс раскручивания новой эстрадной звезды.
