Сотник (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

– Ты уже начала кого-то учить?

– Обижаешь, – улыбнулась она. – Конечно. Как из Тулы пришли к нам девицы, я выбрала из них тех, что по натуре своей подойдут для такого ремесла. Внимательные, спокойные, собранные. И посадила их учиться. Показывала. Проверяла. Давала объем работы. Ремесло нехитрое, его и ребенок освоит в самые сжатые сроки, но муторное, поэтому не каждая может их ткань постоянно. Один-два для себя – одно дело, а на продажу… многим проще купить.

– Сколько этих девиц у тебя?

– Четырнадцать девиц. Но их за станок пока всех не посадишь. Ниток нет. И с краской беда. Сам видишь – все бледно. А ты свои все увез.

– С краской решим.

– А с нитками?

– С этим сложнее, – произнес Андрей задумавшись.

На Руси в XVI веке не существовало внятного производства тканей. Никаких. Ни плетеных, ни валеных. Во всяком случае организованного и хоть сколь-либо значимого.

Из-за чего многие женщины, особенно селянки, умели в ручную выделывать пряжу. А потом из нее что-то изображать на простейших ткацких станках. Причем, что приятно, имелись даже прялки почти нормального вида. Рогулка, колесо, педаль и все-такое. Понятное, не у каждой семьи имелась подобная прялка, но в гнезде родичей одна такая точно наблюдалась. И почти каждая девочка к совершеннолетию умела уже ей пользоваться.

При этом совсем недалеко от Тулы находилось Касимовское ханство со столицей, что стояла прямо на Оке. Вассальные владения Иоанна свет Васильевича.

Мысли о Касимовском ханстве Андрея в целом немало оживили. Оно как-то выпадало из поля интересов парня. А зря. Очень зря. Очень интересное место и совсем недалеко.

Строго говоря население ханства к 1554 году уже перешло к оседлому образу жизни. Из-за чего не имело развитого скотоводства. Однако связи у Шах Али имелись весьма и весьма немалые. По своей сути Касимов представлял собой этакий портал между Русью и Степью. Из-за чего через Касимовский торг можно было закупать шерсть, шкуры, рога и прочее. Кстати, небольшой рынок рабов там тоже в эти годы имелся. Но славянами там практически не торговали. Разве что вывезенными с Литвы. В основном «дети севера» разного фасона, да в меньшей степени выходцы с Кавказа, который в XVI веке терзали в этом плане ничуть не меньше Руси.

Парень вышел своего кратковременного ступора и посмотрел на жену:

– Для ковров не нужна тонкорунная шерсть?

– Совсем не обязательно. Строго говоря даже верблюжья сойдет, хотя ее, конечно, не окрасить и придется подбирать по тонам или смешивать с крашеной овечьей.

– Очень интересно… очень… Ты представляешь, сколько они стоят?

– Дешевле краски.

– Без всякого сомнения. Но дорого. Их закупают в бассейне Каспийского моря и на западном побережье Малой Азии. После чего везут в Европу. Реэкспорт ковров из Каспия в Северную Европу пока практически отсутствует, хотя там они бы пришлись очень кстати, теплых полов то пока не придумали в Англии, Дании, Швеции и северной Германии. Но их и на Москве почти не встретить. Я по прошлому году погулял по торгу. Посмотрел. Их мало, и они дороги. За не очень большой ковер могут просить и сто рублей, и двести, и триста – все зависит от узора, материала и жадности. Это шерстяные. А если из шелка, то там ценник сразу уходит за тысячу, а то и не одну.

– А такой сколько будет стоить?

– Рублей тридцать-сорок. Краски бледные. Были бы ярче – стоил бы дороже. Хм. Ты сможешь подготовить больше мастериц? Хотя бы полсотни.

– Думаю, что смогу. Но откуда мы будем брать пряжу?

– Ты что-нибудь слышала о распределенной или рассеянной мануфактуре?

– Нет.

– Это первый и самый ранний тип мануфактурного производства[7]. При нем работники не были собраны в одном месте из-за всякого рода крупных построек просто не нужно. Мы будем передавать селянам шерсть, купленную в Касимове. Они ее перерабатывать в пряжу и сдавать нам. За денежку. А мы эту шерсть окрашивать и ткать ковры. Но окрашивать и ткать уже тут. В крепости. Понятно?

– Да, – кивнула Марфа. – Только ковры?

– Посмотрим. Пока – только их. Надо сначала это направление освоить. Да и где их сажать? Даже полсотни мастериц потребуют довольно большие производственные площади. А управление? Нам ведь срочно нужно ставить школу, чтобы обучать чтению, письму и счету наших людей. Без этого просто невозможно будет ничего делать. А для школы нужны хотя бы минимальные учебные пособия, писчие принадлежности и учителя. Черт…

– Что?

– Ой как сейчас не до этого… – схватился за голову Андрей и зашагал по помещению.

Парень вдруг осознал глубину своего грехопадения.

Война войной, но чем он занимался по сути все это время?

Правильно. Бизнесом.

Военные операции выступали только лишь вершиной айсберга. За ними стояло очень много чего.

Строительство земляной крепости, а теперь каменно-земляной – это что? Производство. Внедрение и использование Норфолкского цикла в вотчине – это что? Производство, пусть и сельскохозяйственное. Покос, сушка и уборка травы в землях поместья – это что? Опять производство. Кузнечная обработка металла – это что? И снова производство.

И так далее, и тому подобное.

У него этого разнопланового производства набралось огромное количество. И все – на его личном ручном управлении. Хорошо хоть сбыт он сбагрил на купца Агафона, который выступал младшим партнером. Но разве это что-то меняло?

Снежный ком продолжал расти.

Он ведь не хотел ограничиваться одной краской. Боялся, что рано или поздно эту лавочку ему прикроют. И скорее рано, чем поздно. Поэтому пытался, крутился, старался. Вон – кузнечная мастерская, столярная, угольная, в которой под видом получения угля выделывали светильное масло и зольный остаток, потом очищаемый и разделяемый на поташ с содой. И еще с десяток разных дел… И вот – новый виток, поднимающий сложность на очередной уровень. Распределенная мануфактура – это ведь не мастерская, здесь управлять нужно коллективом, серьезно управлять. И перед парнем в полный рост вставал вопрос организации полноценного производства. Да, жена многое сможет подсказать, но в технологии, а не в организации. Остальное же – его удел…

– Что с тобой? – подалась вперед Марфа.

– Боже! За что?! – прошептал Андрей и сел поникший на лавку.

– Милый, что происходит?

Он немного помедлил и начал рассказывать. Не спеша и обстоятельно. Объясняя, что на текущий момент он как руководитель перегружен и дальше так жить нельзя. Ведь весь этот разноплановый бизнес у него находился на ручном управлении. И он, когда заглядывал во время похода домой, каждый раз среди прочего разгребал целый завал разного рода дел. Простых. Но без него они так бы и висели в воздухе.

Он говорил… говорил… говорил… И чем больше рассказывал, тем сильнее мрачнела Марфа. Пока, наконец, не остановила его, произнеся:

– Не надо.

– Что?

– Не надо производства ковров. Серьезно. Я буду сама потихоньку ткать и обучать набранных девочек. Как появятся возможности – займемся.

– А что ты еще умеешь из подобных ремесленных вещей?

– Вязать крючком умею[8]. Тоже бабушка научила, но другая. И тоже навыки слабые. Но если не спешить, то в состоянии связать носок, варежку и шапку. Вообще она мне показывала несколько узлов, но вспомню ли – не знаю. Давно это было.

– Ты тут уже пробовала?

– Нет.

– Попробуй. Вязанные вещи – очень ценная вещь. И даже не на продажу, а для себя. Чулки, варежки, шапки, шарфы и прочее.

– Попробую. Только крючок нужно сделать. А лучше крючки, чтобы разного размера.

– Сегодня же к Илье зайди и скажи, что я просил сделал в первую очередь. Они простые и никаких сложностей там не будет.

– Зайду, – произнесла Марфа и замолчала, погрустнев.

Она хотела сделать мужу приятный сюрприз, но лишь испортила настроение и заморочила голову. Ведь несмотря на то, что она сказала оставить эту затею, вряд ли он отступиться. Вон – глазки поблескивают, да и вообще весь его вид выражал бурную мыслительную деятельность, которая немного прорывалась на лицо.