Утомлённые заклёпкой (СИ) - Зеленин Сергей

Маршал, обречённо махнул рукой.

Поёрзав, стараясь не смотреть Маршалу прямо в глаза, Вождь попробовал утешить своего наркома:

– Зато, у вас есть приёмный сын Петя – четырнадцатого года рождения и вы воспитываете двух детей Фрунзе – Тимура и Таню. Ну, эти вообще – малыши!

Вздохнув, Ворошилов обречённо:

– Был у меня уже приёмный сын… Плохая наследственность – как подрос, запил и… Убили в подворотне его же дружки.

– У этих, наследственность хорошая! – заверил Вождь, напрягая память.

Ну, Тимур Фрунзе – тот, ясно! Лётчик-герой – погиб в 42-ом под Харьковом. А про Петю и Таню, ничего не мог вспомнить.

– Как, кстати, ту жертву «сталинского режима» зовут? – полностью успокоившись, с холодной решительной мстительностью спросил Маршал.

– Авель Енукидзе… Единственный из «жертв», кстати, которому было предъявлено обвинение в совращении малолетних[12].

Оглядев зал, Ворошилов одёрнул гимнастёрку и свирепо сказал, обращаясь к Сталину:

– Вождь! Этот педофил – МОЙ!!! Что хочешь потом проси, но ЭТОТ(!!!) – мой!

«Кажется, я знаю с чего начнётся «великая чистка» и кто возглавит список «съезда расстрелянных», – с удовлетворением подумал тот, кто вселился в тело Сталина, – история мутноватая, конечно и всеми – кому не лень сфальсифицированная, но кажись и «в реале» репрессии начались с этой мрази, которая – когда за …опу взяли за сексуальные преступления, всех сдала»!

– Он – НАШ!!! Не надо жадничать, коллэга Ворошилов.

Практически всех без исключения попаданцев не по-детски напрягала необходимость встречи с семьёй – с родителями, с жёнами, детьми и прочими. Из «бета-вождей», особенно убивался Берия:

– Блин, а я же по-грузински ни слова! Как я с ней? …А, если она?! Мать…, – схватился за голову будущий «английский шпион».

– Ты – мегрел, а не грузин, Лаврентий, – поправил Сталин, – хотя, если честно – не понимаю какая между ними разница…

– А мне, думаешь легче? Я и, по-мегрельски ни хрена не шарю… Мать, твою…

– Ладно, хорош причитать, «эффективный менеджер»! Я тоже – из грузинского знаю только «генецвале», «кацо» да «Сулико»… Ну и, песенку из «Мимино» запомнил… Как там… Ээээ…:

– У тебя жена – русская, коллега Вождь!

– И, что? От этого намного легче? К примеру, как они друг друга при интиме зовут? И это – лишь один из вопросов! Ндаааа…

Правда, Сталин утверждал, что он более «подкован»:

– Все мы в одинаковом положении, короче… Правда, я про «это» время и моего… Моего «реципиента», всё досконально знаю. Специально изучал и, достаточно всерьёз!

Он, обвёл соратников пронизывающим взглядом:

– Про вас всех, тоже – достаточно хорошо знаю и, охотно поделюсь информацией… Так что, прорвёмся!

– Спалимся – как пить дать, спалимся…, – в этот раз паника охватила Молотова.

– Смотря перед кем…, – Сталин задумчиво рассматривал собственный портрет – висящий рядом с ленинским справа на стене, между окнами, – перед «ближним кругом»: семья, обслуга – естественно «спалимся»… Враз, поймут что мы – «не те». Так и, что? Мы ж, не просто люди, мы… Символы, что ли… Символы и гаранты. Если твоя жена, товарищ Берия, заметит что с тобой что-то, не то… Что ты – «какой-то, не такой»… «Не от мира сего» – так сказать. Она побежит в НКВД? К психиатру? Ну, предположим ей поверят – что, в тело её мужа, кто-то «посторонний» вселился… Она, разве не понимает, что после этого – она и её дети всего лишатся? Общественного положения, «кремлёвской» квартиры, «кремлёвского пайка» и всех прилагающихся к этому номенклатурных ништяков? «Крыши», в этом опасном на каждом шагу времени? Наконец, ПЕРСПЕКТИВНОГО БУДУЩЕГО?!

– Наркомы НКВД на дурочках не женятся! – многозначительно заметил Ворошилов.

– Конечно, нет: женщины, они гораздо прагматичнее нас, – нетерпеливо махнул рукой Киров, – да и, думаю… Мы тут – далеко не мальчики и, грамотно проехаться по ушам женщине сможем…

– Может, закосить на потерю памяти вследствие удара по голове? – «снизошло» на кого-то «рядового» попаданца, подошедшего из зала к столу плеснуть себе ещё чайку и, невольно подслушавшего разговор вождей, – или, при падении с лестницы…

– Думай, что говоришь! – Сталин показал на зал, – столько народу и, все с черепно-мозговыми травмами! НЭ ПРАВДОПОДОБНО!!!

– Может, на какой-нибудь научный эксперимент сошлёмся – над нами проводящийся?

Сталин, постучал по столу:

– Эксперименты, коллэга, ставятся на белых мышах, ушастых кроликах и эфиопских мартышках! В крайнем случае – на узниках концлагерей или приговорённых к смертной казни преступниках. Покажите мне пальцем – кто из присутствующих попадает под это определение?!

– В исключительных случаях, можно будет и, под амнезию закосить – если, уж вообще деваться некуда, – высказал своё мнение Маленков-Мозговед из зала, – но, это – стопроцентный писец карьере… Остаток жизни в психушке – стоило ли, ради этого «попадать»?!

– Всегда можно сослаться на предельную усталость – в связи с утомляемостью на работе…, – выдвинул более приемлемый вариант Ворошилов, – ещё и, пожалеет и приласкает. А там, привыкнется – по новой слюбится!

Долго ли, коротко – но под чаёк, все успокоились а сама обстановка устаканилась… У всех, как с души камень свалился и, после короткого оживления и обмена слегка пошловатыми – сугубо мужскими остротами, убедившись, что – все напились чая, Вождь подошёл к телефону звонить своему личному секретарю:

– Товарищ Бажанов? У мэня для Вас есть одно малэнькое – но, очень отвэтствэнное поручение… У Вас имэится спысок лиц, с которыми я сэйчас имею удовольствие заседать? …Как, это «нэт»?! Вы, ваще, чем там занымаетэсь[13]? Кормушку для себя нашли?! …Бэгом ко мне!

Народ в зале угорал, а соратники, слегка забеспокоились.

– Не перебарщиваешь, товарищ Сталин? – спросил Молотов, – как бы он раньше времени не свалил…

Вождь, сделал знак, что всё «окей»:

– Я его так зашугал, что он ничего не соображает! А, значит – ничего не заметит.

«Мозговед», с умным видом подтвердил:

– Хороший психологический приём! Может сработать. Но, советовал бы часто не злоупотреблять… И, почаще чередовать «кнут и пряник», коллега Сталин!

Буквально, через минуту в дверь постучали… По знаку Вождя Чекист открыл дверь и, в зал совещаний несколько опасливо зашёл запыхавшийся «Гнида».

На одетом в «цивильный» костюм очкарике, как лучи прожекторов ПВО на ночном самолёте-нарушителе, скрестились ничего хорошего не сулящие взгляды попаданцев… Тот, аж завертелся растеряно, оглядывая себя – что там у него не так, но Сталин его одёрнул сурово:

– Пэрэпысать всех присутствующих товарищей и, как можно скорее принести сюда их личные дэла! Как мэня поняли?

– Хорошо, товарищ Сталин! Понял Вас хорошо…

– Исполнять! Сядьте за стол, а коллэги… Товарищи, по одному пусть подходят и представляются.

Несколько забавно со стороны было видеть, как некоторые «товарищи» – по бумажке, заикаясь, да ещё с неправильным ударением читают свои «паспортные» данные! Правда, таких было немного, но всё равно хватило – чтоб Бажанов «напружинил» уши… Он, временами приподымал голову от бумаг и, несколько насторожено посматривал по сторонам.

«Палимся, как пить дать – палимся, – в панике подумал Вождь, – надо ему какой-нибудь «пряник» дать – чтоб, даже и не думал «рыть»…»

Правда, сначала выписал Бажанову «кнута», когда тот закончил «перепись населения»:

– Даже, чтоб имена их любовниц и клички любымых кошек их любовниц, я к утру знал. Идите!

Перепуганный и взъерошенный, красный как рак Бажанов со сбившимися на бок очками и, как-то бочком-бочком – как краб-отшельник, отправился на выход.