Кирилл Еськов - Америkа reloaded game (с редакционными примечаниями)
-------------------------------------
*Грибоваль (Gribeauval), Жан-Батист, франц. генерал. 1715–1789, изобретатель системы артиллерийских орудий, составившей эпоху в истории артиллерии и принятой во всей Европе до первой четверти XIX в. (прим. ред. ).
-------------------------------------
сие, как легко догадаться, уж точно – не от тлинкитов… Скрываясь за этими твердынями, а при необходимости находя убежище в портах дружественной Мексики, каперский флот Компании способен надолго парализовать морскую торговлю любой державы. Понятно, что если дело пойдет-таки на принцип, Владычица морей, к примеру, безусловно сумеет водрузить знамя победы над развалинами Петрограда. Однако для этого потребуется не стремительная карательная экспедиция, а настоящая, полномасштабная, а главное – затяжная война; война, к концу которой Лондонская биржа и страховая компания Ллойда исплачутся кровавыми слезьми.Создать столь эффективную – хотя и недешевую – военную структуру помогли Компании сперва колоссальные личные капиталы ее первого президента, Меншикова, а затем – весьма кстати подвернувшиеся золотые россыпи; в некотором смысле, калифорнийское золото кормит армию, а армия охраняет источник того золота. Для экономики Колонии в целом же золотодобыча сейчас роль играет второстепенную, а главную – пушной промысел на севере, в Новой Сибири, и сельское хозяйство на юге, в Калифорнийской долине. Ну, и торговля, само собой: изумрудно-золотые вымпелы Компании примелькались уже не только у берегов Китая, но и в Южных морях.Сельскохозяйственное производство в Долине организовано в виде крупных поместий, на манер испаноамериканских hacienda : владельцем земли (формально – арендующим ее, на сотни лет, у местных племен) является Компания, раздающая свои угодья в субаренду крестьянам – тем самым меншиковским мужикам и их потомкам. По когдатошнему их уговору со Светлейшим, тот в своем завещании переписал людишек чохом в собственность Компании – так что теперь они вроде как и не барские крестьяне, и не государевы, а вообще не пойми чьи… Трудятся, однако, как пчелки, «як для сэбэ» – ну, и в итоге кормят досыта не только себя вместе с прочей Калифорнией, но и все северные поселения. Так что Новая Сибирь (населенная, в отличие от Долины, по большей части старообрядцами) смогла забыть как страшный сон свои героические попытки первых лет взращивать там, под Полярным кругом, ячмень с репой и занялась серьезными, высокодоходными делами: промыслом морского зверя и разработкой рудных залежей.Да что там Новая Сибирь – те калифорнийские угодья, как выясняется, давно уже кормят, без особой помпы, и всё Пацифическое побережье Сибири старой, причем не только хлебом, но и лимонами – первостатейное, оказывается, средство от тамошней цинги! Не Христа ради, понятно, кормят – в обмен на ту же пушнину, которую везут потом в Китай, а вырученное китайское серебро, уже через голландскую Ост-Индскую компанию с ее банками… впрочем, там дальше начинается такая мировая финансовая паутина, что в ней и сам Генеральный ревизор казначейства запутается как эфирный мотылек. Забавно, кстати, что именно русские купцы додумались наладить в Калифорнийской долине настоящее виноградарство, и теперь гонят тамошние мадеру и херес в Мексику – контрабандой, поскольку испанская корона требует от своих колоний покупать вино исключительно в метрополии, по грабительской цене, разумеется; ну, а уж как объегорить родимое Государство – ни дна б ему, ни покрышки!.. – тут русский с испанцем найдут общий язык не с полуслова даже, а с полувзгляда…Короче, экономика Колонии вполне самодостаточна и в связях с Метрополией, вообще-то говоря, не нуждается вовсе. Даже монету они чеканят сами – по образцу золотых мохуров и серебряных рупий британской Ост-Индской компании: калифорнийский клугер (по имени первооткрывателя тех россыпей) тянет, если пересчитывать через серебряный песо, примерно на здешний полуимпериал и имеет широкое хождение по всей Испанской Америке. Компания давным-давно ведет торговые дела с европейскими Ост-Индскими – и голландской, и британской, и французской, – а ее ценные бумаги идут нарасхват на всех мировых биржах. Кстати, Компания имеет свои представительства в Амстердаме и Лондоне, а в Петербурге – сами понимаете что.…Дочитавши тот отчет, кроткая императрица грозно осведомилась: как могло случиться, что она, монархиня, узнает обо всех этих американских делах последней, после своих подданных (тут она раздраженно отчеркнула августейшим ногтем соответствующее место на полях), давно уже, оказывается, заведших с той Америкой торговлю – и, кстати, наверняка в обход налогов? Ей смущенно ответствовали, что-де предместница ее, Анна Иоанновна, как-то раз публично выразила пожелание «ничего впредь о той Америке не слышать, ни от кого и никогда». Ну, а поскольку характер та имела вздорный и мстительный («…Вам ли того не знать, Ваше Величество?..»), а провинившиеся языки имела обыкновение отрубать вместе с головой, ни у кого так и не хватило духу проверить на себе – насколько всерьез это было сказано. Ну, с той поры так оно и повелось… как говорится, «исторически сложилось»… не вели казнить, матушка!
– Да что проку вас казнить, – кротко и печально молвила императрица, – Можно подумать, новые будут лучше – разумнее и расторопнее… Ладно: я принимаю дела в том виде, в каком их застала. Немедля приглашайте этого их Президента в Петербург, да глядите – чтоб со всей уважительностью и обходительностью! Впрочем, нет – лучше уж я ему сама напишу… р-работнички… царя небесного…
Императрицыно приглашение застало Петроград врасплох, хотя ждали чего-нибудь подобного все эти годы: обычное дело – «авось да пронесет»… Обсудить вызов и выработать, наконец, позицию «по Петербургскому вопросу» собралась на экстренное совещание вся Конференция двенадцати негоциантов, в полном составе; поскольку кое-кому из участников пришлось, бросив все дела, добираться в Петроград из Новой Сибири, времени на предварительный анализ позиции у них было предостаточно. Позиция та, по прикидкам, выходила патовой, что Негоциантов-то как раз устраивало, хотя…Начали, для разминки, с вопроса протокольного: чего дарить-то будем государыне – не сервиз же из чиста-золота? Кто-то припомнил, что на днях в тайге под Новоякутском срубили небывалую секвойю, двадцати с гаком саженей в обхвате; если годичные кольца не врут, секвойя та помнит еще Троянскую войну – так вот, не смастерить ли из цельного ее спила невиданный в мире стол, с аллегорическими инкрустациями на тему «Илиады»? Если что – умелец Евсеич с третьего участка на такие штуки мастер, надо б ему только картинки показать из того Эльзевировского издания Гомера, ну, что от маэстро Хиддинка осталось… Затею с аллегориями, однако, по размышлении отвергли: роль Елены вряд ли придется по вкусу самой императрице, а отразить ее в виде полуобнаженной Афродиты, выигрывающей конкурс «Мисс Олимп» – в Петербурге могут это не так понять … Купчина Володихин же, выражая мнение большей – старообрядческой – части Негоциантов, мрачно пробасил, что секвойевый пень тот подвернулся как нельзя кстати, но изготовить из него надо, конечно же, не стол, а эксклюзивную плаху на двенадцать персон; вручать ее отправимся самолично, всей Конференцией – чего тянуть-то? Тут все, как по команде, оглянулись на Президента.Третий президент, Петр Андреевич Епанчин, был молод, на высокий пост свой заступил без году неделя, причем – чего уж греха таить! – скорее, не в силу собственных талантов, а как компромиссная фигура, более или менее устроившая соперничающих между собой «тяжеловесов». Проявить себя в деле случая пока не имел, хотя хорошо образован (Геттинген и Саламанка), аккуратен и дипломатичен (весьма успешно возглавлял до того амстердамское представительство Компании), да и в истинной вере тверд – что немаловажно. Шутки шутками, но ведь парню-то, весьма возможно, с той аудиенции и вправду – прямиком в Петропавловку!Тот, однако, полагал иначе. Идея с секвойевой плахой, широко улыбнулся он высокому собранию, безусловно хороша, но запоздала лет на восемь: такой подарок открыл бы нам путь к сердцу Анны Иоанновны, но вряд ли его оценит должным образом Елизавета Петровна, отменившая недавно в Российской империи смертную казнь… Однако шутки в сторону, compañeros : императрица, насколько можно судить по независимым отзывам, человек добрый и – что гораздо важнее – в высшей степени разумный. Сие означает, что она, похоже, не склонна отмораживать себе уши назло бабушке и резать куриц, стабильно несущих золотые яйца, приговаривая «На идеологии мы не экономим!»Хочу напомнить вам, compañeros, что Императорская фамилия – и это великое благо для нас всех! – крупнейший акционер-совладелец Компании, так что Её Величество имеет абсолютно законное право поинтересоваться состоянием наших финансов. Вот именно в этом качестве я и отбываю в Петербург: как наемный управляющий – каковым я, собственно, и являюсь, – вызванный для отчета на собрание внешних акционеров. Акционеров тех – одна штука, но это ровно ничего не меняет в статусе сторон: я – лицо вполне подотчетное собранию акционеров, однако вмешиваться, через мою голову, в оперативное управление хозяйственной и иной деятельностью Компании они не вправе. Вот этой линии мы и станем держаться в Петербурге; и прошу срочно подготовить для меня подробную сводку по выплатам дивидендов, налогам и реинвестициям за все годы – в этой части, как я понимаю, наша бухгалтерия прозрачна, как слеза херувима?Следующий пункт. Я полагаю, compañeros, что наша стратегия по части связей с Метрополией должна быть сформулирована так: «Мы к вам – если захотим, а вы к нам – если сможете». Чем позже они смогут к нам – со всеми своими фискалами, профосами и обер-прокурорами – тем лучше, это ясно, но ведь рано или поздно они всё равно до нас дотянутся… Так вот, наш шанс – единственный, как я понимаю – это доказать им свою незаменимость, причем именно в нынешнем нашем зазеркальном статусе. И еще – они могут себе позволить следовать за событиями, а мы обязаны предугадывать и опережать их. К примеру, нам придется самим наладить какое ни на есть сообщение с Метрополией – не дожидаясь, пока они это сделают за нас; на что я и прошу сейчас санкции высокого собрания…Что же до инфернальных корней петербургской власти и ее причащения от Антихриста, – нависающе оборотился он к встопырившему на этом месте бороды и набравшему полны ноздри возмущения старообрядческому флангу, – то я, данной мне вами властью, богословский диспут на эти увлекательные темы решительно пресекаю и предлагаю перейти к практическим пропозициям. – (Старообрядческий фланг растерянно опорожнил легкие, приступивши внутри себя к мимическому обмену мнениями: «Да-а, похоже недооценили мы тогда паренька… Далеко пойдет, однако!») – И кстати, compañeros, прошу не забывать: мы пока всецело исходим из разумности Метрополии и рациональности ее мотивов, что, мягко говоря, не бесспорно; так что завершение тех переговоров по обоюдно-провальному, Петропавловскому, варианту вероятно весьма и весьма… Однако по этой части мы с вами всё равно ни на что отсюда повлиять не в силах – так положимся же на милость Господню!И перекрестился двуперстно.
5Если означенные петроградские события могут быть нами лишь гипотетически реконструированы, то ход исторической аудиенции, данной Императрицей Российской третьему президенту Русско-Американской компании, известен во всех деталях из воспоминаний присутствовавших на той встрече графа Никиты Панина и вице-канцлера Бестужева-Рюмина. При диаметральном расхождении в оценках (Никита Иванович искренне восхищается прозорливостью государыни и ее дипломатическим даром, тогда как мемуар Алексея Петровича смахивает своей тональностью на рассказ чиновника-пуританина о протокольном посещении им выставки эротического искусства) в части фактов – а они весьма удивительны! – заметных разночтений между теми записками не наблюдается.Императрица начала с того, что раскрыла переданный ей накануне финансовый отчет Компании (эксперты из Казначейства трудились над ним три дня кряду – выжимали-перекручивали, и кое-что, представьте, накапало-таки…) и поинтересовалась, отчего дивиденды по акциям Императорской фамилии существенно выше, чем у прочих главных акционеров – и этот дебютный ход, по впечатлению Панина, застал президента врасплох. Тот объяснил, что все остальные, американские, акционеры давно уже отказались от большей части своих прибылей, реинвестируя их в экономику Колонии. Правильно ли я поняла, нахмурилась императрица, что выигрыш мой временный, а затем доля собственности Компании, приходящаяся на привилегированные акции, уменьшится? Да, такое может случиться, Ваше Величество, почтительно склонил голову президент: доля уменьшится, но сама-то сумма дивидендов при этом возрастет! Нет, мне не нравится эта идея, отрезала императрица; а что, кстати, говорит на сей счет устав Компании?Казначейские не даром ели свой хлеб: этот пункт устава и в самом деле был прописан не слишком внятно. Но ведь, Ваше Величество! – нежданно-негаданно оказался перед необходимостью оправдываться президент, – не могли же мы самочинно распоряжаться вашими деньгами, вкладывая их в негоции Компании! Да, это проблема, великодушно согласилась императрица; думаю, во избежание подобных казусов в будущем мне следует активнее участвовать в управлении своей долей компанейской собственности. Лицо, мною на то уполномоченное – ну, хоть для примера ты, Никита Иванович! – должно иметь голос в решении дел Компании, такой же, как и у прочих Двенадцати негоциантов, или я не права? Вы правы, Ваше Величество, еще почтительнее склонился президент (о черт, и вторая юридическая зацепка – отсутствие в уставе Компании четко оговоренного ограничения прав держателей привилегированных акций – отыскана безошибочно!..), однако осмелюсь напомнить, что по регламенту Конференции двенадцати негоциантов она может принимать свои решения лишь на землях Компании, сиречь – в Петрограде… Что ж, приподняла бровь императрица, если гора – по регламенту – не идет к Магомету… Никита Иванович, поезжай тогда к ним ты, голубчик! – будешь представлять там мою особу, ну и вообще…Вице-канцлер не без сожаления отмечает на этом месте, что низвергнутый фаворит, хотя и был захвачен врасплох, ссыльное назначение свое воспринял даже не то, чтоб стоически, а и с облегчением: борьба с подружившимися против него придворными партиями Разумовского и Шувалова была уже проиграна вчистую, а личные отношения его с «матушкой» зашли в тупик; сам Панин впоследствии писал, что решение удалить его от двора и отправить на край света, в Америку, для государыни было тактически верным, а для него самого – воистину спасительным, и не похоже, чтоб он тут лукавил.Как бы то ни было, Никита Иванович, будучи кооптирован в коллегию Негоциантов, оказался не просто «человеком на своем месте», а одной из ярчайших фигур в тамошнем правительстве: энергичный администратор, отважный и харизматичный командир (взять хоть обросшую легендами историю о том, как он с горсткой новосибирских ополченцев и союзных индейцев усмирил воинственные племена, покушавшиеся на стратегически важные для Колонии медные копи по реке Атна), тонкий дипломат (на его счету в высшей степени успешные переговоры и с Компанией Гудзонова залива о границе владений, и со Святым Престолом о разделе «сфер влияния» католических и православных миссионеров в Калифорнии и Техасе) – и всё это в сочетании с какой-то маниакальной честностью (за все годы граф не принял из рук Компании ни рубля сверх жалованья, установленного для него самой императрицей, хотя попытки отблагодарить его были разнообразны, хитроумны и зачастую даже искренни). Главное же – Елизавета Петровна заложила этим назначением традицию, коей потом неукоснительно следовали все российские самодержцы: их личные представители в правлении Компании всегда были людьми вполне безупречными. И то сказать: на российском престоле оказывались порою персоны весьма своеобразных воззрений и привычек, однако там, где дело напрямую касалось денежного содержания самой Императорской фамилии, его сохранения и преумножения, все они начинали действовать на удивление здраво… Каковое обстоятельство и породило ядовитый анекдот, авторство которого приписывают то мизантропу Щербатову, то русофобу Чаадаеву: «Может ли российский сановник быть одновременно и умным, и честным? – Да! Но только один. Да и тот всегда в Америке…»…Нам, однако, пора вернуться в залу Зимнего дворца, где императрица успела тем временем столковаться с президентом насчет открытия в Петербурге представительства Компании (вице-канцлер силился тут страшными глазами подсказать государыне: «Что вы делаете, Ваше Величество, – ведь это выглядит де-факто как обмен посольствами!», однако был ею безмятежно проигнорирован). Засим, успешно не поскользнувшись на той обледенелой тропинке, высокие договаривающиеся стороны рука об руку спустились по ней к схваченной первым морозцем речке и продолжили совместную прогулку уже совсем по льду, отчетливо постанывающему под сапогами: вопросы вероисповедания, пропади они пропадом – тут ведь одно резкое движение, и…Императрица заинтересовалась, отчего Компания предпочла арендовать земли у местных племен, вместо того, чтобы просто привести тех в русское подданство – как это спокон веку делалось, например, при покорении Сибири. Может быть, эту… ошибку не поздно еще исправить? – тем более, что американские туземцы, как она слыхала, охотно обращаются в православную веру… Не думаю, Ваше Величество, чтоб наши индейцы вознамерились вдруг перейти под власть Российской короны, покачал головой президент (явственно ощутив, как тот ледок под его подошвами зловеще просел) – и как раз потому, что все они давным-давно крещены в православие. Вы хотите сказать, чуть приопустила уголок рта императрица, что те, кто нес им свет веры Христовой, были… э-э-э… Да, Ваше Величество, – все они были раскольники, ну, или двоедане, это как вам тут привычнее… Да-аа, протянула императрица, могу себе представить, чего они понарассказали бедным, доверчивым дикарям о нашей Империи… кстати, о двоеданах : обложение старообрядцев двойной податью давно отменено – или вы там не в курсе? Это хорошая новость, Ваше Величество, степенно кивнул президент; а как насчет всего остального, ну, там – запрета обращать в старую веру даже собственных домочадцев? запрета занимать общественные должности? невозможности свидетельствовать в суде против новообрядца?.. Можно уже сообщить нашим «бедным доверчивым дикарям», что всё это осталось в прошлом?Ну что ж, вздохнула императрица, разом разряжая обстановку и помогая спутнику аккуратно перебраться с треснувшего льда на цельный: православные те туземцы нынче – и ладно, главное ведь чтоб не католики! Так точно, Ваше Величество, четко принял подачу президент, католические миссионеры – они тоже тут как тут, отцы-иезуиты народ такой, что чуть зазевался – подметки срежут, тут уж кто из наших пошел проповедовать слово Божье – тот и пошел… И потом, у нас в Америке вообще как-то не в заводе, чтоб между своими верами меряться: земля вокруг чужая, неласковая, русских – горстка, так еще и меж собой собачиться, что ль? – чтоб к нам апачи заявились третейским судьей на диспут о сугубой и трегубой аллилуйе?.. Светлейший князь Алексан Данилыч, президент наш первый, так сразу и постановил: заповеди Божьи – они ведь для всех были писаны, вот их и соблюдайте, а уж сколькими там перстами знаменье надо творить – о том Господь после рассудит, а он милостив и всеблаг! Так и живем с той поры – если и не в любви, так точно в согласии, без того, чтоб друг дружку поучать, как свекровь невестку…А как тогда насчет католиков – ну, гишпанцев, полюбопытствовала императрица, удивительным образом не выказывая даже признаков гнева; для них-то заповеди Божьи теми же словами записаны, даром что по-латински – их вы, стало быть, тоже у себя привечаете? Со всей охотою привечаем, Ваше Величество, впервые, пожалуй, за весь разговор по-настоящему расслабился в улыбке президент; хороший они народ, легко с ними. Души улавливать им в своих землях не дозволяем, конечно – ну, так и в здешней жизни чужие сети проверять не след, утопнуть за эдакое проворство можно на раз; а во всём остальном – живи на здоровье, как у нас говорят: «Плати подать, да и молись хоть черту в ступе!» В Новоархангельске смешанных браков уже за четверть, молодежь калифорнийская – те едва ль не поголовно двуязычные, да и обычаи друг у дружки перенимать норовят…И какие ж из гишпанских обычаев вам особо по нраву пришлись? – поощрительно рассмеялась императрица. А то, сделался, напротив, серьезным-пресерьезным президент, как они приучены слово свое держать. И что честь у них ставят выше жизни не только оружные люди, а и землепашцы. А главное – клятва, какую они спокон веку королям своим приносили: «Мы, те, кто ничем не уступает тебе, клянемся тебе, ни в чем не превосходящему нас, что принимаем тебя как своего короля и господина, если ты оставишь нам наши свободы и законы. Если нет – нет». *
-------------------------------------
