Фёдор Березин - Красный рассвет
Пробуя приблизиться к идеалу, получаем машину. В широком смысле слова почти все существующее есть очень сложные машины, одновременно являющиеся частями еще более сложных машин. К примеру, ползущий жук есть сложная и покуда только доступная для имитации человеком машина. Но лес, по которому он ползет, тоже является машиной. В свою очередь этот лес является частью машины под названием биосфера. Та, в свою очередь, имеет одной из составляющих спутник планеты в качестве устройства (машины), вызывающего приливы, а в качестве источника энергии ближайшую звезду (термоядерную топку и в итоге тоже машину). Так вот, приближенная к идеалу машина, оперирующая с моделями мира, — это такая, которая обходится минимумом информации о реальном мире. То есть, грубо, вводим данные по составу элементарных частиц и таблицу Менделеева, в итоге получаем упрощенную модель галактик, звезд, планет, состав пригодной к жизни атмосферы, теорию образования видов, схему эмбриона, человека, модель цивилизации, параметры пирамиды Хеопса, понятие биржевых спекуляций и прочее, прочее. Неплохо, но допустимо ли? Явно похлестче вечного двигателя.
И значит? Только более простые, достаточно обусловленные предвидения. Но и по ним практически всегда провалы, и вроде бы наведенная с оптическим прицелом, но мажущая стрельба,
А главное! К чему весь этот, скачками текущий сыр-бор? Вообще-то все по делу. Все к тому, что человечество, несмотря на свою вроде бы увеличивающуюся мудрость, все так же, как и ранее, не ведает будущее и по большому счету в длительной перспективе идет впотьмах. Да и вообще... Что значит человечество идет? К сожалению, хотя опять же, может быть, и к счастью, оно не идет в ногу, да и вообще даже не рулит в одном направлении. Оно само раздирается внутренними противоречиями. Векторы пучатся во все стороны. И ведет его не какой-то коллективный разум мудрецов и старейшин, а перекатывает с места на место, то есть вовсе не обязательно, а лишь в виде исключения, толкая вперед, общая составляющая всех этих бесчисленных векторов. А векторов тех.., тьма-тьмущая, так ведь еще есть наверняка такие, о которых никто покуда не ведает. Вот и катимся.
Для примера, в сегодняшний момент прикатились к 2030 году.
В те времена часть человечества уже переварила, что надежды прошлого века на вечный и неумолимый прогресс и НТР были, мягко говоря, преждевременными. Эдакие ничем не обусловленные ожидания. Теперь самые умные, те что в два-три раза разумнее Пети-алкаша, прекрасно понимали, что понятие прогресса условно. И есть он, — а может быть уже не “есть”, а “был”, — всего лишь одним из методов приспособления к окружающей недоброте мира. Энергетически тот прогресс обусловило аккумулированное мезозоем солнечное тепло и выжимаемый верхушкой из нижестоящих пот. Излучение центральной звезды копилось миллионы лет. Пот вообще-то выжимался всегда, обычно для ублажения высоко сидящего класса. Однако сейчас впервые, и всего несколько поколений, еще и для дела технологического скачка.
Нет, это не значит, что все миллионы двуногих скопом строили космодром и ракету, а уж тем более на ней, голубушке, летали. Однако уже к двухтысячному стало окончательно ясно, что та самая ракета может рулить к Юпитеру, только если где-то на матушке-Земле несколько сот миллионов царапают верхний слой коры мотыгами. И ни при каких условиях не по-другому. Ибо из немногих перебранных вариантов один был с участием комбайнов. Дело не пошло. Диспропорция оказалась недостаточно значительной, никак не до Юпитера-Сатурна, а только до Венеры-Марса.
Нет, это вовсе не значит, что ракету нужно красить мотыгой, но для того, чтобы вдвое умнейший чем Петя инженер мог сосредоточиться, ему нужен стимул, а стимулом может быть только апельсиновый сок, а также обтекаемая, напоминающая ту ракету каталка, всегда голодная в плане бензина. Сок, понятно, выращивается теми, с мотыгами и отбирается за так. А бензин получают из той самой аккумулированной мезозоем черноты, которую выкачивают с помощью концессий и прочих юридических штучек-дрючек.
Ну, а к 2030-му стало окончательно ясно, что эту самую диспропорцию надо постоянно искусственно поддерживать, ибо если только те, внизу, в Африках и Южных Америках начинают оседлывать комбайны — с концессиями не ладится. Ибо те нехорошие, неэкономичные и неэкологичные гусеничные монстры сразу начинают отсасывать молочко у инженерной каталки, и тут же что-то там у юпитерианско-нептунных орбит идет наперекосяк. Да и бог с ними, с Юпитерами-Плутонами, тут, в округе Колумбия, все идет наперекосяк. И значит?
Вот именно!
Для того чтобы те, вдвое туповатые, в смысле никогда не проходившие тестирования на интеллект и даже о таковом не слышавшие, не бросали мотыги, надо чтобы над ними, точнее, над их правителями, периодически проносилось нечто вроде “ББ” и “Б”. А потому часть инженеров с извилистыми в нутре головами должны неуклонно выплескивать из тех извилин очередную вариацию “Б”.
Что они и делали!
Называлось это — прогрессом.
12
Твердый грунт
Потом краткий рапорт. Закодированная реальность, в которой нет десятков разбросанных по местности тел и нет даже примитивных и настораживающих прослушивающий мир “Эшелон” “Задание выполнено!”. Есть только “Полная фаза!”. А оттуда вообще кодированная цифровая инструкция. С личными дополнениями Потапа Епифановича доведенная всем.
— Командование выражает нам благодарность за успешно решенную проблему и довольно, что потерь среди личного состава не имеется. — От самой специфики фраз русским в отряде комфортно. — Сюда спешно выдвигаются полицейские силы. Нам покуда желательно предотвратить исчезновение имеющегося на поле брани оружия, а также переговорить с местным племенем насчет отлова разбежавшихся целей. Кто у нас подойдет для такой миссии? Наверное, вы, Аттаванте?
— Да я вроде как не негр. — Ответ может иметь многозначное истолкование, и тем, до кого доходит, становится весело. Разрядка после мясорубки ночи.
— А нам тут черный и не нужен, — поясняет Потап Епифанович. — Белые в этих местах редкость — вас будут слушать внимательно. А своего, если без СПИДа, могут и зажарить. В этой местности дрова всегда найдутся. Так что уж... Сейчас мы с тобой приготовим речь. Вам понятно?
— Так точно, сэр! — салютует бразилец Аттаванте, теперь уже с полной серьезностью, как и положено в армии. Шутить с Потапом Епифановичем не стоит. Его обращение на “вы” лишь показатель дистанции, но все знают, что он может мгновенно и без прямого предупреждения пустить в ход огромные кулачищи. Так что видимость демократии в отряде — это только налет, верхний слой краски, под которым болотная жижа тоталитаризма, покоящаяся на плечах вымерших на севере континента фараонов.
— Теперь далее. Всем слушать сюда! Тяжелое оружие — в походное положение. Спим по очереди. Лошадей покормить. Часов через шесть-семь производим выдвижение в то место, откуда нас высадили. Оттуда нас заберут “Ка-32”. Но повезут не домой, на базу. В совсем новое место, на другую границу. Там нас ждет аналогичная работа. Правда, там мы уже никак не перехватываем их “до”. Ну что же, придется наказать их “после”. Это даже правильнее с точки зрения закона. Вопросы?
— А если они умудрятся уйти? — Это Миша Гитуляр, отрядный компьютерщик и связист.
— Надеюсь, не успеют. Пограничники должны пугнуть их где надо, и постараться обеспечить их прохождение в нужном месте.
— Так нам — границу переходить? — синхронно интересуются сразу несколько любопытных.
— Коллективные жалобы в армии не рассматриваются! — шутит Потап Епифанович. Он сегодня явно благодушен. — А что вам граница? Она разве здесь столбами обозначена? Не видел. Не наблюдал. Да и вообще, внедримся недалеко, километров на десять. Да и куда внедряемся? В соседнюю республику, входящую в Южно-Африканский Союз. Правда, у них есть небольшие территориальные претензии как раз в этой зоне. Но зато...— Потап Епифанович торжественно вскидывает палец. — Поблагодарите вашего покорного слугу за заботу. Я выбил добавочные командировочные за риск. Теперь так. Раненых у нас нет — все работящие. Первому отделению спать. Не забудьте, аккумуляторы в зарядку. Второму — охрана, сбор здешнего металлолома. В первую очередь — гранатометы, пулеметы, средства связи, предметы интеллектуального обеспечения акции. Если, конечно, что-то из перечисленного имеется. С Аттаванте пойдут Минаков и Кисленко. Лишнюю сбрую снять, нам не надо, чтобы в деревне пошли разговоры о пришествии инопланетян. Там вести себя корректно, ни на какие провокации не клевать.
— Какие провокации? — негромко, но вполне слышимо возмущается Захар Кисленко. — Мы их, понимаешь, выручили, а...
— Стоп! — резко обрывает его Потап Епифанович. — Не забудьте их предупредить, что разбежавшееся по округе “мясо” заражено ВИЧ.
