Валерий Самохин - Убить дракона
– Еще одна наследница на престол? – бегло пробежавшись глазами по тексту, язвительно спросила Екатерина II и скомкала в руках разорванный конверт.
Григорий Орлов, фаворит императрицы, обмакнув золотистый блин в вазочку с черешневым вареньем, мрачно дополнил:
– Они нынче размножаются, как тараканы.
Панин не вмешивался, ожидая указаний. На его вопросительный взгляд, Екатерина ответила коротко:
– Отправьте срочную депешу в Стамбул.
– Что отпишем?
– Схватить бродяжку! Орлов небрежно уточнил:
– Пускай выкрадет. Прошлый раз ему это удалось.
– Но тогда турки отбили самозванца! – возразил Панин.
В 1747 году армейский поручик Обресков участвовал в тайном похищении Федора Иванова, выдававшего себя за сына царя Ивана Алексеевича. Операция в центре Константинополя прошла успешно, но по дороге янычары сумели вызволить самозванца из плена. Однако таланты поручика не остались без внимания, и он был пожалован чином секунд-майора. Через несколько лет, уже в звании надворного советника, он вернулся в Османскую империю в ранге резидента.
– И что ты предлагаешь, Никита Иванович? – осведомилась императрица.
– Выкупить.
Граф Панин многословностью не отличался. Фаворит при этих словах презрительно усмехнулся – рациональному подходу вельможи он предпочитал силовые методы. Сплюнув косточку на широкую ладонь, он ехидно спросил:
– А если французы не согласятся?
Григорий Орлов был прав: дипломаты короля Людовика XV не поменяют ценный приз ни на какие деньги. Высокомерный Версаль всегда делал политику чужими руками. Излюбленным способом были оплаченные французским капиталом набеги крымских татар на российские территории, а с помощью подложных манифестов, издаваемых самозванцами, провоцировались и поддерживались бунты в различных уголках империи.
– Намекнем, что султану Мустафе III стало известно про самозванку, – немного поколебавшись, предложил Панин.
После минутного раздумья, фаворит расплылся в широченной улыбке: по его лицу было видно, что ему пришла в голову какая-то идея. Согласно кивнув головой, он не замедлил поделиться ей со своими собеседниками:
– Неплохая мысль. Само посольство неприступно, и организовать похищение будет чрезвычайно трудно. Но!.. Если султан заинтересуется бродяжкой, то французы не смогут ему отказать и выход у них будет только один…
– Отправить невольницу в Париж, – прозаически закончил за него Панин.
– Именно так! – прихлопнул ладонью по столу Гришка. – По дороге мы ее и перехватим.
– И как ты собираешься это проделать? – подчеркнуто беззаботно спросила императрица у оживившегося любовника. – Возьмешь на абордаж посольский бриг?
Испортил настроение мерзавец! Стоит замаячить где-то женской юбке, и он уже готов сорваться на край света.
– А почему бы и нет? – с веселой беспечностью ответил фаворит. – Поднимем флаг алжирских пиратов, и комар носа не подточит! Пущай потом Версаль с османами разбирается!
За ваши деньги любые удовольствия! Наводящие ужас на все Средиземноморье лихие рейдеры периодически нанимались европейскими государствами для щекотливых поручений. Чаще всего они использовались в торговых конкурентных войнах.
– Чтобы перехватить корабль во внутреннем море эскадры будет мало, – резонно возразил Панин. – И нет ее у нас там. Орлов небрежно отмахнулся:
– Никто и не собирается гоняться за ними по всем океанам. Выкрадем по дороге в порт.
– Средь бела дня? – усомнился вельможа.
– Какая разница когда? – с раздражением ответил фаворит. – Поедут, скорее всего, без охраны, да и если будет оная, моим молодцам она не помеха.
– Французы могут пронюхать, – продолжая упорствовать, недовольно буркнул Панин.
В ответ перед носом вельможи возникла здоровенная веснушчатая дуля. Самодовольно покрутив ею перед носом опешившего графа, фаворит злорадно пояснил:
– Вот что они будут нюхать!
Екатерина невольно поморщилась: свой казарменный юмор Гришка Орлов использовал не только в узком кругу, но и на официальных приемах. Задумчиво покрутив вилку в руке, она уточнила:
– Хочешь сам поехать?
– Дозволь, Катя! – умоляюще вскинулся фаворит. – Терпежу уж нет более, в столицах прозябать…
Увлекшийся Орлов все говорил и говорил, перечисляя на ходу придуманные детали операции, но императрица слушала его вполуха. Одна единственная мысль занозой поселилась в мозгу: права Прасковья Брюс – любовников нужно менять, время от времени. Пусть едет! Приняв решение, Екатерина облегченно вздохнула:
– Бог с тобой, Гриша! Езжай!
Не дожидаясь ответа, резко поднялась из кресла и величественным шагом покинула столовую, оставив в одиночестве онемевших от неожиданности мужчин.
* * *– И русские тоже? – раздраженно переспросил барон де Тотт, продолжая нарезать бесконечные круги по кабинету. – Немедленно готовься к отправке в Париж!
– Мне отправляться вместе с ней? – уточнил секретарь.
– Ну не мне же! – зло бросил посол. Сведения, полученные от агента из дворца Топкапы, ломали все предварительные расчеты: отказать султану, если он потребует одалиску, французы не могли. Выход оставался только один – переправить пленницу в Версаль.
– Вторую невольницу оставим? Посол, задумавшись на мгновенье, начал размышлять вслух:
– В посольство они сунуться не посмеют. Значит, попытку освободить пленницу русские предпримут по дороге в порт. Поэтому, сделаем следующим образом…
Неисповедимы пути господни! В тщательно спланированную операцию вмешался его величество случай. Ранним утром из ворот миссии выехало два экипажа: один из них, с золоченным королевским гербом на дверце, лихо рванул в сторону порта, другой – неказистый с виду – неспешно двинулся в противоположном направлении. Через три квартала роскошная карета была перехвачена неизвестными разбойниками, и спустя три недели светловолосая невольница въезжала в Петербург.
Небольшое быстроходное судно под французским флагом приняло на борт двух пассажиров, добравшихся до причала окольными путями: секретаря посольства и черноволосую красавицу. Облегчение в душе шевалье Костилье наступило вместе с морским туманом, скрывшим из виду очертания турецкого берега. Когда плаванье подходило к концу, посольский бриг был атакован пиратами.
Марокканский бей Юсуф Раис уже неделю барражировал у берегов Франции в поисках подходящей жертвы. В последнее время некоторые европейские государства стали под всевозможными предлогами тянуть с выплатой положенной по договору дани варварийским рейдерам. Неверных следовало наказать! Беззащитное французское судно недолго сопротивлялось опытным захватчикам и спустя несколько часов трюмы марокканцев пополнились новыми заложниками. Дальнейший путь пиратов лежал в Атлантику – к британским берегам. Но Аллах отвернулся от своего верного сына – на этот раз бею не повезло.
Очередная жертва – одинокий ирландский торговец – удирала на всех парусах, когда неожиданно налетевший шторм выкинул погоню под пушечные стволы конвоя, сопровождавшего корабли с партией английских колонистов. Горели ванты и штаги, а огненные факелы парусов окутывали яростно отстреливающихся турецких корсаров. Длинный хобот бушприта уже выпирал над палубой пиратского судна, когда пылающая фор-марс-рея, сбив рангоут, с грохотом полетела вниз, калеча людей. В ожесточенной абордажной схватке никто и не заметил, как шустрым зверьком скользнуло в крюйт-камеру пламя, вожделенно лизнув своим оранжевым язычком пороховые бочки. Раздавшийся через мгновенье взрыв прекратил сражение, окутав белым облаком палубы кораблей.
Среди немногочисленных выживших оказался французский шевалье и черноволосая пленница. Хотя, почему пленница? Купчая, подтверждающая ее невольничий статус, покоилась на дне морском вместе с останками посольского брига, а ближайшее подтверждение этому находилось за сотни миль – в далеком Стамбуле.
Неприветливый капитан английского фрегата не поддался на заманчивые посулы и уговоры Ива Костилье, наотрез отказавшись менять свой маршрут. Через несколько недель плавания перед взорами невольных путешественников показались очертания Новой Англии. Златка, заслышав радостный крик марсового, приятным голосом пропела непонятный куплет красивой незнакомой песни:
Когда умолкнут все песни,Которых я не знаю,В терпком воздухе крикнетПоследний мой бумажный пароход.Good-bуe Америка, о,Где не была я никогда.Прощай навсегда.Возьми банджо,Сыграй мне на прощанье…
После чего она с лукавой усмешкой взглянула на мрачного шевалье, и с самым невинным видом поинтересовалась:
