Комбат Найтов - Крымский тустеп или два шага налево...
Рудольф фон Бюнау, прусский генерал, кавалер двух железных крестов еще за первую мировую войну, командир 73-й пехотной, был старым опытным воякой. В отличие от 170-й пехотной, которая, по сути, была почти корпусом, так как в ее состав входила 240 дивизия резерва, что существенно повышало ее огневую мощь и мобильность, 73-я была чисто пехотной дивизией, вся артиллерия и обозы перемещались у нее на лошадях и подводах. Эта дивизия предназначалась для непосредственного штурма Севастополя, где техника пройти не могла, где лошадь и солдатские руки решали все. Снятие ее с Севастопольского участка было вынужденной мерой. После того, как две дивизии застряли в горах и грязи, а сын потомственного промышленника генерал-майор Виттке, который, благодаря связям своего отца в Берлине, натаскал в свою дивизию кучу бронетранспортеров SdKfz 251 «Hanomag», якобы, в качестве эксперимента, встал, без возможности подвезти топливо еще 27-го декабря, после этого Манштейн приказал обеспечить подвоз топлива и боеприпасов тыловым частям 73 пехотной. Вслед за тылами и сама дивизия развернулась на северо-восток. Когда 28-го декабря стало ясно, что армия генерала Батова решительно перешла в наступление на Джанкой и, имея неповрежденную железную дорогу, превосходит немецкие части в подвижности и огневой мощи, стал ясен замысел русских: отрезать 11 армию от снабжения, окружить ее по частям, и уничтожить. До этого русские всегда наступали всем фронтом, «держа линию», здесь же применили излюбленный немецкий прием: танковые клинья. Как назло, 1-я танковая армия, понесшая большие потери под Ростовом, ничем существенным помочь не могла. Она сама с трудом сдерживала атаки русских на Миус-фронте. 3-го января Черноморский флот высадил тактический десант у Красноперекопска, похоронив надежду на подход резервов ставки. 11-я армия оказалась в техническом окружении. Манштейн поставил новую задачу фон Бюнау: захватить Джанкой и деблокировать армию. С наступившими морозами зашевелилась и 170-я дивизия. Оставшимся бронетранспортерам подвезли горючее, в воздух поднялись немногочисленные самолеты, оставшиеся после удачного рейда русских по трем аэродромам. Подготовка заняла три дня и, четвертого января, 11-я армия перешла в решительное наступление на Джанкой. Поначалу все складывалось удачно, но, заменивший нерешительного генерала Первушина на должности командующего 44-й армией генерал-лейтенант Львов, правильно предположив, что немцы ослабили правый фланг, ударил на Карасу-Базар, подрезая во фланг позиции 170-й дивизии Виттке. Виттке был вынужден ослабить давление на Батова. Оставшиеся у Манштейна 85 самолетов не смогли предотвратить удары русской авиации по наступающим немцам. За сутки немцы продвинулись на 6 километров, но, 5-го января налетел ураганный шторм, авиация была прижата к земле, русские перешли в контрнаступление, забрали обратно эти 6 км и двинулись дальше, пользуясь своим превосходством в танках и артиллерии. Виттке бросил в бой свой последний резерв: остатки 240-й дивизии резерва, смог остановить продвижение 44-й армии, захватившей часть Карасу-Базара. В городке начались упорные уличные бои.
Там, у Карасу-Базара, и «обстреляли» роту Матвеева. Послали их туда с благой целью: подвезти боеприпасы, быстренько их загрузить и разгрузить. Тот фланг, вообще, снабжался боеприпасами хуже, чем правый фланг фронта, где была железная дорога. Фронт, видимо, экономил горючее, поэтому боеприпасы доставлялись в Керчь автомашинами, там перегружались в вагоны, 120 километров ехали в них, затем перегружались на станции Владиславовка опять в машины или шли дальше на Джанкой. Рота располагалась недалеко от вокзала, командовал там подполковник Нечихайло, который взял за правило подключать роту разведки к разгрузке боеприпасов. И, в случае чего, тыкал в нос бумажкой, что имеет право привлекать на работы любые воинские части, и расстреливать командиров, отказывающихся выполнять его распоряжения. С одной стороны, все правильно: если налетит немецкая авиация, и звезданет эшелон с боеприпасами, то от станицы и станции ничего не останется. А с другой стороны иметь такого соседа было и опасно, и тяжело для бойцов, которые весь день или ночь бегали по полям, а всю ночь или день разгружали эшелон с тяжелыми снарядами. Пятого января Нечихайло потребовал не только людей, но и все машины поставить на станцию, плюс дал свои 5 «Студебеккеров». Грузили вразнобой, по разнарядке, потом пришло сообщение, чтобы Нечихайло обеспечил выгрузку в Карасу-Базаре, так как свободных войск там нет. Колонна из 15 «Студеров» и одного «Доджа», которого Батов «подарил» Дмитрию: передал в роту разведки, двинулась через зимнюю крымскую ночь вдоль гор к Карасу-Базару. Вместо разгрузки, рота ввязалась в отражение ночного штурма станицы, предпринятого солдатами свежей 73-й дивизии. Воевали подготовленные и опытные солдаты рейхсвера, а не юнцы из резервистов. Это чувствовалось по всему: не торопясь, прокладывали себе дорогу гранатами, под прикрытием пулемета. Если что не так, зажигали соломенную крышу хаты зажигательными пулями или факелом. Три роты 236-ой дивизии они уже смяли, в батальоне кончились патроны, танки, если их так можно назвать, расстреляли напрасно свой боезапас, большая часть из них сгорела, остальные отошли на восточную окраину, куда и подъехала рота. Еще во Владиславовке, узнав, что предстоит ехать и разгружать боеприпасы в Карасу-Базаре, Дмитрий не поленился остановиться возле расположения, несмотря на матюки сопровождающего, и рота полностью экипировалась. Увидев зарево пожаров ночного боя, остановились, Дмитрий собрал командиров, в том числе и отделенных, на карте ознакомил всех с возможной ситуацией. Бойцы разобрали гранаты, командиры — трассирующие патроны для целеуказания. Ночной бой рота недавно отрабатывала, ну и, надо отметить, что этому виду боя в спецшколах учат и много. Основной бой разведки. Подъехали в тот момент, когда в держащем оборону батальоне боеприпасы практически закончились, и он был готов отходить.
— Мои твоих подменят, комбат! Это рота разведки АВФ.
— Давай! Смотри сюда! — комбат раскрыл карту с текущей обстановкой. — Немцы вышли к реке Биюк-Карасу и сейчас накапливаются у трех мостов.
— Понял, обеспечь тремя-пятью танками, 20-мм в трех машинах в середине. Я пошел.
— Ни пуха!
— К черту.
Рота развернулась, установили связь. Диму чуть потряхивало из-за адреналина, радист бежал сразу за ним. Триста метров, отделявших МТС от речки, преодолели быстро, затем порядок расстроился, так как вошли во дворы. За рекой немцы развертывали минометную батарею и готовили четыре 37-мм пушки. Снайпера взяли их под обстрел, а рота перебежками двинулась вперед. Часть бойцов несло боеприпасы для батальона. Их начали расхватывать бойцы.
— Вовремя вы! — сказал комроты Бирюков, подбегающему Дмитрию. Дмитрий упал рядом с ним и через прицел рассматривал картину боя. «Офицер!» — увидел он человека в фуражке. Привычно ударило в плечо отдачей. Взяв микрофон рации, передал:
— Снайперам работать по офицерам и унтерам. Особое внимание пулеметчикам.
Попав под плотный огонь, немцы вызвали артиллерию. С нашей стороны артподдержки не оказалось. Напрасно связист кричал в трубку телефона: «Ольха, Ольха!»
— Ольха, я — Брелок! Подавите огонь батареи у изгиба шоссе! — сказал Дмитрий.
— Брелок, я — Ольха! Корректуру обеспечите?
— Давай пристрелку!
На шестом залпе «полкачи» пристрелялись, и перешли на беглый. В это время начали перебегать немцы, пытаясь задавить роту, но снайперы не давали возможности пулеметчикам поддержать атаку. Атака захлебнулась. Немцы поняли, что вместо батальона подошло другое подразделение. Началась охота за командирами и снайперами уже с их стороны. А Дмитрий начал выдвигать вперед пулеметчиков. В роте их сорок. С тыла поднесли еще боеприпасы для Бирюкова. Тот неспешно распределял их по ротам и взводам. Его связисты восстановили связь.
— Эй, ротный! Хлебнешь?
— В бою не пью, и тебе не советую!
— Оно и верно, но, нас чуть не смяли.
— Да выбили вас, чего прибедняешься.
— Ну, метров на шестьсот отошли, Сейчас заберем взад.
Дмитрий непрерывно наблюдал за боем, иногда производя выстрелы, затем сменил позицию. Заметил появившихся огнеметчиков у немцев и устроил там «подсветку». Пламя осветило разбегающихся немцев, по которым ударили пулеметчики. За кочующей минометной батареей немцев вели охоту часа четыре. Немцы меняли позицию после двух-трех залпов, располагались за хатами, и вели беспокоящий огонь. Начало светать. Бойцы Дмитрия уже форсировали ручей и залегли на довольно высоком берегу. Он сам находился сзади, лежал под довольно большим и толстым тополем на другой стороне реки. Подал команду: — Перебежками вперед! — внимательно следя за противником. Восход слепил немцев, и их приборы наблюдения бликовали, поэтому участились выстрелы снайперов. Несколько пулеметов противника захлебнулись, в этот момент Бирюков поднял свою роту в атаку. Дмитрий недовольно поморщился, глядя, как пехотинцы в рост пошли в атаку. — Поддержать огнем! — скомандовал он.
