Сергей Шхиян - Кукловод
Разбудили меня скрип половицы и свет горящей свечи. Я открыл глаза и увидел склонившегося над собой человек. Свеча стояла за его спиной на столе, и лица нежданного гостя рассмотреть было невозможно.
— Кто вы?! — хриплым со сна голосом спросил я, еще ничего толком не соображая после темного, провального сна на полный желудок.
Незнакомец отпрянул и окончательно превратился в темный силуэт.
— Не бойтесь меня, я не причиню вам зла! — громким шепотом ответил он.
— А я и не боюсь, — сварливо ответил я, осознавая, что лежу голым поверх одеяла и от этого испытывая понятное неудобство. — Как вы сюда попали?
— Дверь была открыта, — виновато ответил он, — я случайно зашел…
И зачем-то зажег свечу, — подумал я, а в слух сказал:
— Если вам это не помешает, то я встану и оденусь!
— Да, конечно, извините, я выйду и подожду в коридоре.
Он действительно пошел к двери и теперь, когда свет оказался за его спиной, я разглядел худощавую фигуру молодого человека в шлафроке с совершенно лысой головой. Я быстро встал и натянул на себя белье и панталоны.
— Теперь можете войти, — позвал я.
Ночной гость тотчас вернулся в комнату. Было ему на вид лет двадцать пять.
Его худое вытянутое лицо венчал идеально круглый череп.
— Я объяснюсь, — по-прежнему шепотом, сказал он. — Вы, наверное, меня не помните, матушка рассказала, что в вас попала бомба, и вы потеряли память, а между тем мы были немного раньше знакомы. То есть не то что знакомы, нас не представляли, но я вас уже видел.
Это все было как-то запутано, то знакомы, то он меня просто видел, но я уже догадался, кто это мог быть и спросил:
— Вы сын Урусовых, — догадался я, — и мы, вероятно, встречались нынешним летом? — догадался я.
— Не то, что встречались, — ответил он, — я обычно к гостям не выхожу, но может быть, мельком и сталкивались.
— Нет, я ничего не помню о нынешнем лете, так что нам стоит познакомиться заново.
— Да конечно, позвольте вам рекомендоваться, Иван Николаевич Урусов. Мы бы с вами нынешним летом могли почти подружиться. Мои приятели об вас хорошо отзывались. Жаль, что с вами произошло такое несчастье.
— Ничего, я со временем все вспомню, — пообещал я, не зная о чем с ним говорить дальше. — Как поживаете?
— Мне, кажется, я не вовремя, — не ответив на вопрос, сказал молодой Урусов, — я, если вы не против, зайду завтрашней ночью.
— Почему ночью? — не понял я. — Если вам есть нужда со мной говорить, говорите сейчас, возможно, я до завтрашнего вечера здесь не останусь.
Молодой человек внимательно меня выслушал, какое-то время обдумывал ответ и сказал так, что я невольно им заинтересовался.
— Останетесь, вам пока некуда идти.
— С чего вы это взяли? — удивился я его осведомленности о моих делах. Вернее об их отсутствии.
— Так, просто знаю, — скучным голосом ответил он. — Я многое знаю…
— Что именно? — спросил я, начиная подозревать, что у молодого князя не все дома.
— Я живу ночью, а днем сплю, — с запинкой ответил он, — вы сами видите какой я, мне нельзя, чтобы меня видели чужие. Потому матушка сначала и не хотела, чтобы вы у нас гостили. Я избегаю посторонних, встречаю людей только своего короткого круга. Я не совсем, такой как все.
— Да? Теперь понятно, а что в вас такое особенное?
— Во мне? Как, вы сами не видите?
— Нет, — совершенно искренне ответил я, — по-моему, выглядите вы достаточно импозантно. Вам идет бритая голова…
— Она не обрита, — перебил он, — у меня совсем не растут волосы!
— Ну и что, вас это смущает? Тогда носите парик. Я встречал многих людей, у которых плохо росли волосы, но никогда не думал, что это для них было большим несчастьем! Причем не только для мужчин, но, даже, для женщин.
Теперь я понял, что мучит бедного парня, но так как нет ничего более простого, чем игнорировать чужие комплексы, отнесся к его горю довольно спокойно.
— Живите так, чтобы никому и в голову не пришло считать ваши волосы, — добавил я.
— Но как же! — воскликнул он, впервые повышая голос. — Не могу же я всю жизнь ходить в парике! — ответил он на зацепивший его совет. — Без волос человек урод!
— Что такое красота или уродство? Всего лишь отклонение от середины, если вас волнует успех у прекрасного пола, то большинству женщин нужна не наша внешность, а место в обществе. Вы князь, вы богаты, сейчас идет война, поступите в армию, станьте героем, это можно сделать и без волос на голове и, поверьте, против такого не устоит ни одна красавица.
Кончив свою назидательную речь, я подумал, что она пропала втуне, Иван Урусов, никак не реагируя на «мудрые» слова, смотрел мимо меня на темное окно.
— Увы, вы меня не понимаете, я ведь не просто человек, а человек не от мира сего. Я избранный!
На это возразить или ответить было нечего, кроме того, что посоветовать сходить к психиатру.
— Мне нельзя поступать так, как обычным людям, я должен совершить великий подвиг! — вполне серьезно сказал он.
— Да? Ну, тогда я вам не советчик, я самый простой человек и не преследую своей жизнью ваших возвышенных целей!
— Могу вам в этом только позавидовать, — грустно сказал он, — у меня совсем другая судьба. Вам очень понравилась Анюта? — совсем не в тему спросил он.
— Анюта? — удивился я такому неожиданному переходу. — Я не знаю никакой Анюты. «Не для какой-нибудь Анюты из пушек делают салюты» — процитировал я пришедшее на память двустишие Козьмы Пруткова.
— Анюта девушка, что проводила вас сюда, — тихо, стараясь не смотреть на меня, продолжил он. — Вы ей еще денег дали…
— А вот вы о ком говорите! О горничной? Только она назвалась не Анютой, а Аннет.
— Это все одно. Она вам понравилась? — дрогнувшим голосом, повторил он вопрос.
Только теперь я понял, чего ради он явился ночью в мою комнату и так странно себе ведет. Вероятно, князь влюблен в дворовую девушку, не пользуется успехом и отчаянно ее ревнует. Пришлось выкручиваться:
— Аннет, кажется, милая девушка, только я ее, признаться, толком не рассмотрел.
— Но вы дали ей деньги, — настойчиво проговорил он.
— Ну и что? Она меня проводила, я дал ей на чай. Обычное дело. А что, не нужно было?
— Так вы в нее не влюблены?! — поверив мне на слово, воскликнул он.
— Влюблен?! Чего ради?
— Тогда простите меня, это я так, мне совсем не нужно было сюда приходить. Я помешал вам спать.
— Пустое, я и так спал с самого обеда. У вас в доме можно где-нибудь найти воду или квас, пить очень хочется.
— Я распоряжусь, вам принесут сюда, — ответил он, видимо, пользуясь возможностью уйти без ущерба для собственного достоинства.
— Буду премного благодарен, — сказал я, провожая Урусова до двери.
Молодой князь ушел, а я присел в широкое кресло, ожидать обещанное питье. Ночь была где-то на второй своей половине. В доме стояла полная тишина. Минут через десять, в дверь тихо постучались.
— Войдите, — сказал я и пошел встретить слугу.
Однако вместо слуги с напитком, в комнату вошла девушка в одной длинной рубахе и кокетливом чепчике с оборками и бантиками на голове. Я сначала обознался, решил, что это явилась Аннет спасться от ночных страхов, но гостьей была не горничная, а незнакомая девушка. У нее были неправильные черты лица и болезненный вид.
— Э-э-э, — протянул я, но так ничего и не сказал, тем более что она меня тотчас перебила.
— Простите за поздний визит, у вас только что был мой брат… Мне можно войти?
— Входите, княжна, — я вспомнил, что видел ее за обедом, она сидела подле хозяев в начале стола, — только мне сейчас принесут воду, как бы…
— Ничего, я всего на минутку, — ответила она.
Мне пришлось отстраниться и пропустить ее в комнату. Эти странные ночные визиты уже начинали слегка напрягать. Хорошенькое дело если юную хозяйскую дочь застанут в моей комнате. Объяснить, что она тут делает в одной ночной рубашке, будет нелегко.
Княжна, как только оказалась в комнате, сразу же села на стул и стала рассматривать обстановку, как будто никогда здесь раньше не была.
— Слушаю вас, барышня, — холодно сказал я, так и не дождавшись объяснений, что ее привело сюда в такое время.
Княжна, прервала осмотр комнаты и повернулась ко мне:
— Зачем к вам приходил князь Иван?
— Он был у меня, — начал я, но по ходу решил, не лезть в чужие дела и сказал то, что и должно было в такой ситуации. — Вам лучше об этом спросить у него самого.
— Он не станет со мной говорить, — сказала княжна, — он у нас такой нелюдимый!
— Тогда я ничем не смогу вам помочь, однако могу вас уверить, что это был простой светский разговор, никак до вас не касаемый, — велеречиво вполне в духе времени, объяснил я нежелание говорить на эту тему.
— Вы это, наверное, говорите? Он ничего обо мне не спрашивал? — с плохо скрываемой тревогой спросила она.
