Вадим Мельнюшкин - Затерявшийся
Пора было выдвигаться на ночные бдения. Жаль горячего поесть опять не удастся, так и гастрит можно заработать, а то и язву, работа нервная, однако. В этот раз сильно не плутал – становлюсь настоящим следопытом, найду чей-нибудь след и буду пытаться понять чей. Дело было уже к вечеру, но немцы и не собирались успокаиваться, так и пёрли как заведённые, сколько же их тут? А вот как начало совсем смеркаться я и лицезрел воочию прелюбопытнейшую картину. Со стороны села вдоль дорожки прошествовало три гитлеровца, причём двое из них в шинелях, дошли до моста, один остался на одной стороне, а два других прошли дальше. Порыскали вдоль обочины, затем один вернулся, также прогулялся там, а затем отправился обратно. Двое других стали мерно прогуливаться вдоль дороги, примерно десять шагов туда, потом обратно. Как только третий исчез за домами, так и эти остановились и стали глазеть на проезжающие машины, время от времени переговариваясь то между собой, то с проезжающими. Вот и охрана пожаловала. Получается, пост они ставят только на ночь, да и то парный. Непорядок это, а точнее наглость. Будем смотреть дальше, вдруг для таких мудрецов как я, у них какой сюрприз припасён.
Промаялся всю ночь, время от времени отползая в лес, где прыгал и махал усиленно руками, чтобы хоть как-то разогнать кровь и согреться, но ничего особо ценного не приметил. Вообще картина мне нравилась. Просто Шишкин какой-то, маслом. С наступлением темноты оживление на дороге не спадало, что привело меня в некоторое уныние. Фашисты так же упорно продолжали портить дорогу своими колёсами, только фары зажгли, да скорость движения упала раза в полтора. Я уже думал сворачиваться – чего зазря мёрзнуть. Часа через два после захода солнца к мостику выползла огромная гусеница автоколонны, сверкая глазами-фарами. Длиной она была не меньше километра, а потом как отрезало. Сначала я не поверил и правильно сделал, потому как в сторону Полоцка на огромной скорости, несмотря на темноту, вдруг проскочили два мотоцикла, а потом, и правда, стало тихо. Со стороны Захарничей раздавался некоторый шум, чаще всего это было мычание коров. Собачьего лая слышно не было, наверняка немцы и здесь постреляли друзей человека. Ну-ну, как бы это им самим боком не вышло. Смена караула произошла только один раз за ночь. Я уже думал либо я в темноте не вижу смены, либо пост вообще на всю ночь выставили, но нет – через четыре часа вдоль дороги замелькали огоньки фонариков, часовой окликнул неразборчиво приближающихся, и фонарики отправились обратно. Больше всего же меня добило то, что они ещё и курили на посту. И это немецкий порядок? Переговаривались – ладно, прыгали и били себя по бокам руками со страшным шумом – туда-сюда, но курить… Они же себе и обоняние и зрение разом обрубают. Нет ребята, у нас за это наказывают, вплоть до… после рассвета почти целый час продолжала стоять тишина, затем как и предыдущим вечером, с запада показалась длиннющая колонна и всё пошло по наторенной дорожке. Сопровождали её опять же два мотоцикла, оторвавшись метров на двести. Не те ли, что ночью последними проскочили? Кстати, первая колонна только втянулась на мост, а разводящий уже тут как тут, забрал своих горе-охранников и почапали они в село. Отсыпаться наверно. Как я ни высматривал разводящего, особой разницы с часовыми не увидел, кроме шинелей конечно. Похоже это был обершюце, была у него похоже нашивка на рукаве. Эх, полцарства за бинокль! Если я всё правильно рассчитал, и это не унтер, то вероятнее всего в селе только половина отделения, а это значит врагов всего пятеро, ну на крайний случай шестеро. Будем лелеять надежду, что Кузьма данные мои подтвердит. Вчерне план начал вырисовываться.
Мой единственный подчинённый дрых без задних ног. Как говорится, солдат спит, выслуга капает. Хотя был уже почти день, но ночной холод не хотел покидать мои кости. Наплевав на конспирацию, выбрал самые тонкие и сухие ветки и разжёг небольшой костёр. Хорошо-то как. Через полчаса райского блаженства, выпив три кружки горячего настоя и перекусив чем Кузьма послал, растолкал сержанта, дал ценные указания по несению караульной службы, тем более, что перед глазами ещё стоял пример наплевательского к ней отношения, и завалился спать. Ага, размечтался. Вроде только голову приклонил, уже будят, бисовы дети.
— Командир, вставай, обед простынет. Раз ты сам костёр разжёг, то я уж решил заодно и кашу сварить. С салом!
— Дай поспать, ирод. Всю ночь глаз не сомкнул, замёрз как собака. Потом разогреем.
— Так я уж два раза разогревал. Да и Евстратыч уже пришёл. Это он сказал будить, — грамотно перевёл стрелки Георгий.
— Что ж вы за люди-то такие, прямо гестаповцы какие-то, — несмотря на все жалобы вставать всё же пришлось.
Умывшись из приготовленного заранее, неужели поливать меня подчинённый собирался, котелка со свежей студёной водой, был готов как пионер, но беспокоить меня никто не стал – дождались пока я трапезничать закончу. Либо исправиться решили, либо боятся, а может решили подождать пока от меня толк будет. Наконец рассказал о своих наблюдениях. У сержанта появилось только одно мнение – бить надо пока не очухались. Зампотыл мой тоже согласился, что такую безалаберность спускать нельзя.
— Я тоже так считаю, но одни неполные сутки наблюдения маловато будет. Патруль мотоциклетный меня беспокоит. Вдруг они только сегодня проспали всё, а в другие дни ночью гоняют? Слишком уж как-то всё легко. А что свояк?
— Здоров, чего и вам желает, — Кузьма посмотрел на наши физиономии и расхохотался. — Шучу. Я никому про вас не говорил, хотя вся деревня наша знает, а если с мостом получится, то и окрестные начнут догадываться. А вот это плохо. Тут и германцы прознать могут.
— Есть мысль как слегка замаскироваться.
— Вот мысль это хорошо. Значится, по немецкому посту – всего их пятеро, квартируются в избе Силантия Косого, жинка его им харч готовит, да обстирывает, но ночуют они только одни. Силантия с семейством из дома выгнали, он теперь у брата обитает. По режиму ничего сказать не могу – не хотел проявлять излишнего внимания, но вроде полдня они спят, потому как Ульяну после обеда только пускают.
— Пятеро это хорошо. А серьёзного оружия у них нет? Ну, типа пулемёта…
— Сам понимаешь, я к ним не заходил, а специально расспрашивать не хотел – что свояк за бутылкой первача рассказал, то я тебе и повторил.
— Лады. А что у нас с греческим огнём?
— Греков нема, а огонь будет. Бензин весь из бака сливать я не стал, оставил пару литров на всякий случай, но жуткой смеси литров двадцать сделаю, тем более, что есть у меня старого масла машинного немного, да дёготь. Если за полчаса загасить не успеют – дотла всё сгорит.
— Времени много понадобится?
— Часа через три готово будет. Только мешать будем в лесу, подальше и отсюда и от деревни – больно уж запах суров будет, только совсем тупой не поймёт чего варят.
— Несколько бутылок прихвати.
— Неудобно с бутылками. У меня бочонок березовый двухведёрный есть, проще из него поливать.
— Бутылки нужны, чтобы замаскироваться под использование армейских зажигательных смесей. Да, и масла постного прихвати граммов пятьдесят-сто.
— Как скажешь, командир.
— Всё, занялись работой. Кузьма за коктейль берётся, Григорий доснаряжает и проверяет оружие, а я пока штык трофейный попробую наточить.
— А чего его точить? — удивлённо спросил Жора.
Я молча вынул штык из ножен и протянул сержанту.
— Гля, и правда, тупой как валенок. Брак что ли?
— Нет, они так выпускаются и поступают в войска, так там и используются.
— Так им, если что никого и не зарежешь.
— Как видишь, обходятся.
— Странные эти фашисты.
Кто же спорит, лично я даже не пытался. После возвращения нашего на все руки специалиста, теперь ещё и химика, пришлось спускаться в небольшой овражек и там бодяжить свой коктейль. Не всё оказалось так просто. В обычном состоянии смола и дёготь ни в какую не хотели смешиваться с маслом и бензином. Пришлось греть, вот тут я и понял, что Кузьма говорил про запах. Так дело не пойдёт, если я этим пропахну, то к часовому не смогу и на десять метров приблизиться. Пришлось поделиться сомнениями с отрядом. Да, я стал уже воспринимать нас как отряд, а куда деваться. Решили примастить к этому делу Николая, естественно при соблюдении строгих правил техники безопасности. — После выполнения задания, боец Говоров, выдвигаешься в район родного дома, разводишь костёр, разогреваешь дёготь, смолу или ещё какую вонючую ерунду и приступаешь к ремонту крыши. Задание понятно? — я строго посмотрел на Кольку, уловив при этом одобрительный взгляд его отца.
— Так у нас с крышей всё нормально, — опешил молодой Говоров.
— А это не твоё дело, солдат, — вмешался старший. — Получил команду – выполняй.
