Геннадий Ищенко - Коррекция (СИ)
— Все, — сказал Алексей, когда они наконец оторвались друг от друга. — Ты меня выцедила не хуже парды. Извини, но я теперь до вечера больше ни на что не способен.
— А мне пока больше ничего и не нужно, — успокоила его Лидия. — Нет, вру, не хочу с тобой расставаться даже на миг. Не скажешь, что ты со мной сделал, что я совсем потеряла голову? Кстати, утром звонил отец и предупредил, что приедет на обед. Учти, что у меня от него нет никаких секретов, поэтому и свою любовь тоже скрывать не стану. Тебе это пойдет только на пользу, будет совсем другое отношение.
— Послушай, Лида, у вас остались ученые, которые занимаются историей? Их не пустили на мясо после взрыва? Что я такого сказал, чтобы реветь?
— Извини! — она использовала простыню, чтобы вытереть слезы. — Меня так и отец не называл, только мама.
— Это ты меня извини. Я больше не буду…
— Глупый! — она нагнулась и поцеловала его в губы. — Это просто от неожиданности. Но ты называй, мне приятно! А что это еще за нелепые фантазии насчет мяса? Мы в самое тяжелое время не опускались до людоедства!
— Это я так неудачно пошутил. Просто, когда общество борется за выживание, оно заинтересовано в сохранении тех, кто нужен в первую очередь, а историки к ним не относятся. И потом я вчера кое‑что смотрел в Сети, в том числе и то, чему учат детей по истории. Маразм чистой воды! Вот я и подумал…
— В школе такого маразма много. А историки и обществоведы есть. Их готовят в первую очередь для правительства. Есть в нем консультативный орган, который обязан делать прогнозы и давать рекомендации. А тебе они зачем?
— Меня заинтересовал один период в истории России еще до взрыва, а в Сети об этом почти ничего нет. Ты не могла бы мне устроить встречу с кем‑нибудь из них? Или нужно просить твоего отца?
— Я его сама попрошу, — сказала Лидия. — У него в правительстве много знакомых. Леша, мы уже лежим три часа. Давай приводить себя в порядок, а то через час приедет отец. И нужно будет позаботиться о твоем гардеробе. У тебя ведь нет других вещей?
— Только то, что на мне, — подтвердил он, — но куртка еще послужит долго, да и свитер совсем новый, а брюки нужно только погладить. Для повседневной носки больше ничего и не нужно. Вот из парадно–выходного у меня ничего нет.
— Куртка из кожзама, даже хорошего, это не одежда! — отмахнулась она.
— Почему все считают, что у меня кожзам? — удивился Алексей. — Обычная кожа, и не очень плохая, да еще утеплена мехом. Я не слишком люблю пальто, больше привык к курткам.
— Подожди, я сейчас приду, — сказала Лидия, одевая халат, — а ты пока одевайся. И расчешись: все волосы стоят дыбом.
Вернулась она минут через пять, когда он уже был одет и причесан.
— Ты меня озадачил, — сказала Лидия, не пытаясь скрыть растерянности. — Твоя куртка на самом деле из кожи, да еще с мехом!
— А что в этом такого? — не понял он. — Почему это вызывает удивление?
— Такой одежды уже давно никто не выпускает, — объяснила она. — Через несколько лет после взрыва никаких крупных животных не осталось, все были съедены. Точнее, небольшое количество коров и свиней сохранили, но все они находятся на строгом учете. А куртка у тебя новая.
— А как же мясо? — спросил Алексей. — И кофе я пил с молоком.
— На мясо разводят только кроликов, кур и водяных крыс, а молоко искусственное из сои. И свитер я твой проверила. Выдернула немного шерсти и прижгла огнем. Так вот шерсть в нем тоже натуральная! Мне страшно, Леша! Если ты появился издалека, тебя у меня могут забрать, и отец не поможет! Ты не из Австралии?
— А чем так опасна Австралия?
— Она должна была пострадать меньше других, — ответила Лидия. — Туда успели эвакуировать часть англичан и пару миллионов американцев. И промышленность они должны были сохранить. Почти все американские подводные лодки, которые не погибли, тоже ушли туда. В правительстве считают, что если у нас в мире будет противник, то им может стать только Австралия. Все остальные либо вообще погибли, либо так пострадали, что оправятся еще очень нескоро. Давай все твои вещи соберем и спрячем, а лучше уничтожим.
— Я точно не из Австралии, — постарался он ее успокоить. — Я не против уничтожения одежды, только прежде нужно купить другую. Обувь у меня тоже кожаная. Это подозрительно? А белье и рубашка их хлопка.
— Туфли заменим, а хлопка у нас еще много. Вещи из него дороги, но большого удивления не вызовут. Отцу я об этом ничего говорить не буду. Давай, пока его нет, я тебя измерю и сделаю заказы. Сейчас обойдемся тем, что привезут, а если тебе не подойдет, потом заменим.
У Лидии в руках был скрученный гибкий метр привычного вида, с помощью которого она быстро измерила Алексея в нужных местах, посчитала размеры и тут же из спальни по сети заказала кучу вещей, сразу все оплатив.
— Обедать будем в столовой, — предупредила она. — Отец будет один, и он не любит, когда Ольга накрывает в зале, ему в столовой удобнее. Пойдем, уже все должно быть готово, а отец обычно не опаздывает.
Старший Валери не опоздал и в этот раз и подъехал в два часа, как и обещал.
— Привет, дочка! — он поцеловал Лидию в щеку и повернулся к Алексею. — Ну как вам у нас? Еще не надоело пользоваться услугами дочери? Я договорился насчет вас в одном из медицинских центров. Они обещали помочь и сохранить в тайне результаты лечения. А уже по этим результатам будем решать проблему с документами.
— Папа, Алеша в любом случае останется у меня! — твердо сказала Лидия.
— Вот даже как! — прищурился Владимир. — Я смотрю, ваши способности не ограничиваются одними бандитами. Кстати, ваши бумажники пригодились. С этой компанией быстро разобрались.
— И кто же это был? — спросила дочь.
— Неважно, их уже нет, поэтому не будет и никаких неприятностей. Ты меня за стол пригласишь?
— Да, давайте садиться! — сказала Лидия. — Сначала поедим, а разговоры потом.
Некоторое время все молча ели очень вкусный обед из трех блюд, после чего перешли в гостиную.
— Ну что, так ничего сами не вспомнили? — спросил Владимир, усевшись в кресле.
— По–моему, вспомнил фамилию и то, что раньше служил в армии, — осторожно ответил Алексей, — но твердой уверенности у меня нет. Мне сейчас почему‑то все кажется странным и немного чужим. В связи с этим хочу спросить, можно ли мне будет побеседовать с кем‑нибудь из историков? Вчера перед сном работал с Сетью и в результате появились вопросы.
— Интересно, — с любопытством посмотрел на него Владимир. — Вы единственный из всех, с кем мне приходилось общаться за последние десять лет, кому понадобился один из этой братии. Для меня это будет нетрудно устроить, и даже не потребуется дергать связи. На всю Россию есть только один Университет, который готовит историков, а заведующий их кафедрой числится в числе моих друзей. Вы не против, если я буду присутствовать при вашем разговоре? Вот и прекрасно! Тогда я приглашу Валентина к себе, ну и вас заодно. Там и поговорим. Но давайте это сделаем после лечения. Если вы что‑нибудь вспомните, пользы от такого разговора будет больше, а если вспомните все, может, в нем вообще не будет необходимости.
— Я тоже хочу присутствовать! — заявила Лидия.
— Это уж вы решайте между собой, — ухмыльнулся отец. — Алексей, у вас с моей дочерью серьезно? Ее я не спрашиваю, и так видно.
— Наверное, да, но я пока до конца не уверен, — ответил парень. — Мы еще слишком мало знаем друг друга. Да что говорить, когда я даже о себе почти ничего не помню. Я и Лидии сказал, чтобы не спешила.
— Честный ответ, — довольно сказал Владимир. — Ладно, время узнать друг друга у вас еще будет. Я вас попрошу не обижать мою девочку. Завтра я с вами не поеду, пришлю своего человека. Будьте готовы к десяти утра. Я договорился на одиннадцать, но пока доберетесь… Это где‑то на самых окраинах. А сейчас не буду вам мешать знакомиться. Дочь, завтра созвонимся.
— Ты ему понравился, — сказала Лидия, вернувшись в дом.
— Проводила? — спросил Алексей. — Это он тебе на прощание сказал, или сама догадалась?
— А мне и говорить не нужно, что, я не знаю своего отца? И твой ответ ему тоже понравился, хотя лично я была бы рада услышать другой.
— Это я уже понял. Любой из тех, кто подкатывал к тебе раньше, начал бы его горячо убеждать в своих чувствах. Ты это имела в виду?
— Конечно. А ты такой уверенности не выказал, и он это оценил. Ладно, завтра тобой займутся другие, а сегодня ты только мой! Не нужно хвататься за свое богатство, до вечера оно нам не понадобится. Сейчас должны привезти все заказанное, а потом нужно решить, чем займемся до вечера. Ты танцуешь?
— А черт его знает, может быть, и танцую. А что?
— Могли бы съездить к кому‑нибудь из знакомых. В казино после вчерашнего меня как‑то не тянет.
— Покажи ваши танцы. Если они не слишком сложные, я их быстро освою. А в казино я бы тоже не хотел. Никогда не любил играть на деньги.
