Константин Буланов - Вымпел мертвых. Балтийские кондотьеры
– Да как вы можете такое говорить! – вновь вспыхнул Протопопов. – Чтобы кто-то поднял руку на императора!
– Совершенно спокойно. – сказал, как отрезал, Иван. – Ведь все это – древняя история. Архивы рассекретили. Информация была предоставлена населению. Изучай – не хочу.
– Вы сказали, что Никой II будет последним императором. Что с ним случится? – задавив тяжелым взглядом старшего офицера, готового взорваться очередным негодованием, поинтересовался Иениш.
– Расстреляют вместе со всей семьей. В подвале дома купца Епатьева. Если мне не изменяет память, произойдет это в Екатеринбурге. В 19 веке он назывался Царицын.
– Всех?
– Да. И жену и дочерей и единственного сына. Даже прислугу не пожалеют.
– А что же великие князья Георгий Александрович и Михаил Александрович?
– Это братья Николая II? – уточнил Иван, проигнорировав недовольно скорченные лица офицеров, услышавших подобное явно пренебрежительное обращение к членам царской семьи. – Если память не изменяет, Георгий умер от какой-то болезни задолго до революции. А Михаил отречется от престола вслед за братом, после чего также будет убит. Вроде солдаты подняли его на штыки. Или это они кого-то из генералов на штыки подняли? – задумчиво потер подбородок Иван, пытаясь припомнить прочитанное лет десять назад.
– Прошу прощения, Иван Иванович, но как офицер Российского Императорского Флота, я не могу не донести данную информацию до государя императора. – официальным тоном сообщил Иениш, сверля настороженным взглядом собеседника.
– Так доносите. – усмехнулся Иван. – Только обо мне попрошу не говорить ни слова. И когда будете доносить, советую удостовериться, что лишние уши вас не услышат. Вообще, советую общаться исключительно записками, после чего все их непременно сжечь. Так будет надежней. А после, сразу хватайте всю свою семью в охапку и бегите. Бегите в столь забытые богом края, где вас никто никогда не подумает даже искать. Или вы хотите подписать смертный приговор своей семье? – И тут неожиданно для всех Иван рассмеялся, – Ну надо же! Я всерьез рассуждаю о том, как выжить в прошлом, будто я поверил, что произошло перемещение во времени! До чего дошел!
Ошарашенный Иениш смотрел на сидевшего перед ним молодого человека и пытался собрать мечущиеся в голове мысли. С одной стороны долг перед императором и отечеством обязывал его немедленно скрутить их спасителя и в кратчайшие сроки доставить непосредственно к государю. С другой стороны, Иван Иванович был абсолютно прав. Считать божьими агнцами сидящих в верхах людей было чрезмерно наивно. Даже на флоте гуляли такие интриги, что можно было диву даваться. Адмиральские погоны желал примерить каждый мичман. Но мичманов были тысячи, а адмиралов единицы. Вот и открывались год за годом не самые лучшие стороны многих знакомых офицеров, цепляющихся за возможности получить очередное звание и достойное назначение. До убийств конкурентов, конечно, не доходило. Во всяком случае, Иениш хотел в это верить. Все же каждый год не один морской офицер отходил в мир иной задолго до достижения старческого возраста. Но подсидеть или выставить дураком – могли, как бы не пытались замалчивать подобные случаи, дабы не выносить сор из избы. И если подобное творилось во флоте, то, что уж было говорить о масштабе всей империи, а то и мира! Тут уж точно не обладающие должным влиянием и связями люди были обречены, обладай они столь невероятными знаниями. И как правильно заметил их спаситель, даже императоры не были защищены от "несчастных случаев или смертельных заболеваний". Причем, если самого Иванова еще могли умудриться как-то сберечь, то всех успевших оказаться радом с ним могла постигнуть незавидная участь. Все это он и высказал своим собеседникам, но только после того как лично задраил единственный остававшийся открытым люк.
– И что вы прикажете делать? Служить дальше как ни в чем не бывало и смотреть на то как гибнет родина? – все так же излишне эмоционально воскликнул Протопопов.
– Несомненно, нет, Николай Николаевич. Но, как правильно сказал Иван Иванович, представь мы его как гостя из будущего, и наш спаситель может оказаться под ударом. Однако, имеющаяся у Ивана Ивановича информация, несомненно, должна быть доведена до его императорского величества. Может, у вас имеются какие-либо идеи как это организовать, не подставляя вас, Иван Иванович?
– Имеются. Но пока я не удостоверюсь, что действительно попал в прошлое, озвучивать их не стану, чтобы впоследствии не считать себя идиотом. А сейчас предлагаю вам сойти на берег вслед за остальными и позаботиться о своем здоровье. Все же в отличие от вас я уже переоделся в сухое, и мои шансы заработать простуду куда как меньше ваших.
– Ваша правда, Иван Иванович. – согласно кивнул Иениш. – Вон, тот же капитан 2-го ранга Траубе, что должен был заменить меня в этом выходе, слег с сильнейшей простудой и хорошо, если не дойдет до воспаления легких.
– Да уж – последнее – верный смертный приговор. – поежился Протопопов и шмыгнул носом. – Было бы глупо спастись с гибнущего корабля и умереть дома в кровати от простуды. Не такая смерть должна быть у офицера военно-морского флота.
– Ничего страшного. – отмахнулся Иван и сходив в рубку, вернулся с ярко-красной сумкой аварийной судовой аптечки, – У меня тут и горчичники и капли для носа и анальгин есть. Если в деревне лекарств не найдется, у меня все равно на всех хватит. Будем бороться с вирусами на ранней стадии заболевания, чтобы не доводить до тяжелых случаев. Идемте, господа, как говорится – раньше сядем, раньше выйдем.
– Ну и шуточки у вас, Иван Иванович. – покачал головой Иениш, внутренне содрогнувшись, поскольку за потерю корабля и гибель большей части экипажа он вполне мог оказаться если не за решеткой, то в Сибири.
Деревенька оказалась совсем небольшой – полтора десятка весьма старых, но содержащихся в приличном состоянии домов образовывали единственную улицу. Командовавший размещением моряков лейтенант Бурхановский встретил начальство на подходе, выскочив из крайнего дома. Он уже успел сменить свою промокшую насквозь форму на застиранную, но сухую и теплую деревенскую одежду, отчего испытывал явный дискомфорт. Особенно, давая рапорт в подобном виде.
– Господин капитан 2-го ранга, все спасшиеся распределены по двое на каждый дом. В настоящее время местные бабы пробуют их врачевать всем, что имеется, а мужики затапливают бани. Данный дом отведен вам и господину старшему офицеру. – лейтенант указал на дом старосты и неожиданно даже для самого себя чихнув, продолжил доклад, – Всего спасшихся двадцать восемь человек, включая вас. Вот список.
– Благодарю, Григорий Васильевич. А теперь приказываю вам идти отдыхать и лечиться. Наш спаситель, господин Иванов, выявил желание помочь и с врачеванием, поскольку имеет в наличии необходимые средства и начнет он, пожалуй, с вас.
Вид деревни и местных жителей с первого взгляда сильно поколебали уверенность Ивана в том, что он все же находится в своем времени. Домотканая одежда старых фасонов, отсутствие следов электричества, телевидения и даже радио. Даже привычного вездесущего мелкого мусора и того нигде не было! Ни бычка от сигарет, ни смятой пивной банки – вообще ничего. Да и убранство первого же посещенного им дома никак не соответствовало 21 веку, а вот 19-му вполне.
Тяжело вздохнув и чертыхнувшись про себя, он решил временно откинуть всякие мысли и принялся за оказание медицинской помощи. Помимо лейтенанта Бурхановского в доме оказался помощник старшего инженера-механика Лев, до последнего пытавшийся выжать из машины погибшего броненосца максимально возможную мощность. Вообще, то, что он сумел выбраться из самых низов "Русалки" было из разряда фантастики, но, тем не менее, он уцелел. Однако, долгое нахождение в холодной воде после жара машинного отделения не замедлило сказаться на здоровье и сейчас, укутанный сразу в несколько одеял, он заходился в сухом кашле. Впрочем, примерно в таком же состоянии оказались практически все моряки, за исключением пары особо сильных организмов, подкрепленных уже в деревне крепким самогоном.
Следующие три часа слились для Ивана в сплошной конвейер: померить температуру, наложить пару горчичников, предотвратить попытки их сорвать, закапать в хлюпающий нос капли и скормить таблетку анальгина. Некоторым помимо стандартного набора доставался разведенный в воде колдрекс или облегчающие откашливание средства.
День уже шел к закату, когда изрядно уставший Иван опустился на лавку перед тарелкой с исходящей паром наваристой ухой. Забыв обо всем на свете, он на пять минут погрузился в мир грез, пока тарелка не показала дно, а деревянная ложка не оказалась вылизана до блеска. Сытный суп не только заткнул ворчавший уже пару часов желудок, но и растекся приятным теплом по всему телу. Тут же захотелось прилечь куда-нибудь на часик-другой, но у судьбы в лице двух офицеров Российского Императорского Флота имелись совсем иные планы на выжатого морально и физически времяпроходимца.
