Константин Мзареулов - Танки решают все!
Все разговоры за столом не выходили за рамки кулинарной темы. Гитлер с отвращением посматривал как гости поглощают мясные или рыбные блюда, и портил окружающим аппетит рассказами о вреде мяса. Как обычно, апофеозом стало повествование про соседа, который отравился свиной требухой.
В 3 часа дня 14 сентября в имперской канцелярии открылось совещание по английской проблеме. Гитлер был зол, хотя и старался скрыть обуревавший его гнев. Документ, доставленный из Москвы графом Шуленбургом (а эксперты из ведомства Гиммлера подтвердили подлинность собственноручных резолюций Сталина и Молотова), проливал новый свет на двуличие некоторых военачальников. Трусливые твари просто боялись сражаться против островного гнезда еврейской плутократии, а потому самым гадким образом лгали ему, своему фюреру!
Он еще раз перечитал напечатанные крупным шрифтом строки молотовского автографа:
«Тов. Станин! Если в первые дни окажется, что германское вторжение развивается успешно, я немедленно вылечу в Берлин. Предложим Гитлеру принять нашу помощь. Например, мы могли бы послать наши бомбардировщики и эскадру Балтфлота на подмогу немецким друзьям. В. М. М.».
И приписка Сталина:
«Полностью согласен. Поставь в известность Ворошилова и Тимошенко. И. Ст.».
Ознакомившись с этим переводом кремлевского письма, Гитлер немедленно вызвал Канариса и Гиммлера с Гейдрихом. Выяснилось, что абвер тоже раздобыл приказ британского Адмиралтейства от 20 июля, однако чрезмерно осторожный Канарис возился с перепроверкой. Оказалось также, что тяжелые крейсера «Адмирал Хиппер» и «Принц Ойген» готовы вступить в бой, а оба карманных линкора будут готовы в начале октября. И, наконец, сегодня утром ему доложили, что большая часть Флота Метрополии действительно перешла из Ливерпуля в Розайт, а другая эскадра двинулась на юг — вероятно, для того, чтобы атаковать французские корабли в Дакаре. Тем самым оборона Великобритании была ослаблена до последнего предела.
Обведя собравшихся тяжелым взглядом, Гитлер заговорил — сначала медленно и негромко, а затем все громче и экспансивнее:
— Успешный десант с последующей оккупацией Англии приведет к быстрому окончанию войны. Англия умрет с голоду. Сроки десанта нельзя откладывать до бесконечности, длительная война связана с обострением обстановки, в особенности в области политики. В политической жизни нельзя рассчитывать на стабильное положение, в любой момент возможны неожиданности. Противнику станет ясно, что его расчеты провалились. Ожидавшегося Россией «истощения» Германии в войне на Западе не произошло. Мы достигли величайших успехов без больших потерь. Отсюда вытекает новая оценка обстановки нашими противниками. Прежние расчеты Москвы оказались неверными. Сегодня Сталин готов присоединить свои корабли и авиацию к нашим силам для нанесения удара по Англии…
Генералитет сдержанно зашумел, пораженный неожиданным известием. Гитлер сделал паузу, чтобы выпить стакан морковного сока, и продолжал:
— Самым быстрым способом окончания войны была бы высадка десанта в Англии. Предварительные условия для этого создал военно-морской флот. Укрепление побережья закончено. Действия авиации заслуживают всяческой похвалы. Необходимы четыре-пять дней хорошей погоды, чтобы перейти к решительным действиям. Необходимы самые энергичные действия на территории противника. Шансы на то, что удастся провести тотальный разгром Англии, очень велики. Результаты нашего воздействия на Англию потрясающи. Малейшее промедление пойдет на пользу противнику.[1] Таким образом, успешные действия Люфтваффе создали предпосылки для проведения операции «Морской лев».
Затем Гитлер торжественно объявил свое решение: высадить десант, разгромить английскую армию, оккупировать всю Англию. Поскольку от получения приказа до начала операции требовалось десять дней, дата вторжения определилась автоматически — 24 сентября. После этого обсуждались только мелкие детали.
Возражений не прозвучало. Генералы, хоть и не были уверены в успехе «Морского льва», не произнесли своих сомнений вслух. Ход мыслей у большинства командиров Вермахта и Кригсмарине был одинаков: фюреру виднее. И перед вторжением в Польшу, и перед нападением на Францию генералитет тоже не до конца доверял интуиции вождя и его гению, однако всякий раз авантюрные, почти бредовые планы Гитлера потрясающим, невероятным образом претворялись в жизнь, принося Рейху блистательные победы. Поневоле складывалось фаталистичное подсознательное убеждение: фюрер не способен ошибаться.
На следующий день Геринг послал на Лондон две сотни «юнкерсов», из которых англичане сбили 56, потеряв при этом четыре десятка машин. Вечером, когда стали известны результаты налета, рейхсмаршал в легкой панике поспешил в имперскую канцелярию.
— Мой фюрер, — жаловался растерянный Геринг. — К сожалению, у нас нет бомбардировщиков большой дальности. Мы не в состоянии разрушить авиационные заводы, расположенные в северной части проклятого острова.
Ехидно улыбаясь, Гитлер показал ему только что полученную шифровку из Москвы. Молотов предлагал Рейху срочно закупить полсотни дальних бомбардировщиков. Облегченно вздохнув, Геринг утер пот со лба и радостно заверил: мол, теперь север Британии превратится в огненное море.
Ровно через неделю летчики Люфтваффе, наскоро обученные пилотированию новых самолетов, разбомбили заводы на севере. Днем позже несколько бомб, сброшенных с русских машин, поразили корабли в порту Розайт.
5
Как ни парадоксально, но с момента Гитлеровского вторжения в Польшу основные усилия Адмиралтейства были нацелены отнюдь не на борьбу против немецкого флота. Пока тянулась «странная война» и англо-французские дивизии отсиживались в укрытиях «линии Мажино», в Лондоне лелеяли план головокружительных операций на Среднем Востоке: провести мощную эскадру через Босфор и Дарданеллы, потопить русские корабли в Черном море, а заодно разбомбить нефтяные предприятия в районе Баку и Грозного. Когда пал Париж, у Адмиралтейства появилась новая навязчивая идея — уничтожить французские линкоры, чтобы те не достались немцам.
В начале июня базировавшееся на Гибралтаре соединение «Эйч» (авианосец, 3 линкора и легкие корабли) под командованием адмирала Соммервиля атаковало корабли недавнего союзника, бежавшие от немцев в алжирские порты Оран и Мерс-эль-Кабир. Из четырех французских линкоров сумел прорваться в Тулон лишь «Страсбург». Одновременно другой авианосец попытался уничтожить в Дакаре линкор «Ришелье», однако в цель попала только одна бомба. После этого Лондон заявил, что прекращает боевые действия против французского флота в портах Северной Африки. Исполнять свои обещания англичане, по обыкновению, не собирались.
В последний день августа, несмотря на острейшую угрозу немецкого десанта, Адмиралтейство отправило на юг дополнительные силы из Метрополии. К 20 сентября соединение «М» вице-адмирала Каннингхэма сосредоточилось во Фритауне, но уже на следующее утро покинуло этот южноафриканский порт и на рассвете 23-го приблизилось к берегам Сенегала. Англичане еще не знали, что через два часа после выхода соединения «М» из Фритауна произошло другое событие: итальянский флот, покинув гавань Неаполя, двинулся на запад, к Гибралтару.
Весь день 23 сентября Каннингхэм маневрировал вокруг Дакара, пытался высадить десант, предъявлял французам ультиматумы. По причине густого тумана огня открывать не стали, отложив боевые действия на завтра. Внезапное прекращение радиосвязи со штабом флота в Гибралтаре никого не встревожило — на войне всякое случается.
Между тем в Гибралтаре дела обстояли хуже некуда. В полдень в порт проникла итальянская подводная лодка «Ширс» под командованием Валерио Боргезе. Для высадки штурмовых средств была выбрана бухта Альхесирас. До вечера субмарина лежала на скалистом дне в ожидании темноты. В 21.00 «Ширс» всплыла с 70-метровой глубины под перископ и, ориентируясь по испанским маякам, направилась к Гибралтару. Распределив цели, Боргезе в 2 часа ночи всплыл на поверхность, пожелал успеха экипажам управляемых торпед и приказал спустить их на воду.
Торпеда, экипаж которой получил задание подорвать линкор «Бархэм», не нашла громадный корабль по простой причине — его просто не было в бухте. Вдобавок торпеда напоролась на камни и затонула. Вторая группа сбилась с курса, и торпеда выскочила на берег. Однако экипаж в составе Биринделли и Пакканьини беспрепятственно прицепил мощную магнитную мину к днищу стоявшего у северного мола Гибралтарской гавани английского транспорта «Сен-Мартин», в трюмах которого покоились шесть тысяч тонн боеприпасов. Мина сработала перед рассветом, когда итальянская эскадра приблизилась к крепости на тридцать миль. Ударная волна чудовищного взрыва, просочившись сквозь десятки метров скальных пород, вовлекла в детонацию содержимое артиллерийских погребов Гибралтара. За считаные секунды взлетели на воздух десятки тысяч тонн взрывчатки, и скала раскололась извержением рукотворного вулкана.
