Размен адмирала Бабуева - Денис Силаев
Хуг.
— Как там наш Генри? У него еще жабры не выросли?
— Пока растут только мозоли на руках у наших парней. Некоторые отсеки проходят по третьему разу, от этого чертова Гидродракона сварные швы опять разошлись. Мы дали в помощь авиатехников, там ребята рукастые, и дело вроде пошло побыстрее.
Дело… Дело шло уже третьи сутки, и как говорят русские, «клубок ниток вьется очень долго, но все равно когда-нибудь закончится», или как-то так. Нитка скоро должна была закончится.
Конечно, однокашник ему соврал. Это было понятно уже через десять минут неторопливого анализа. Президент, которого вышвырнули из Европы, и который после этого просто утерся, никогда не пройдет на второй строк. Республиканцам этого долго не простят. Как-бы не лет на двадцать они вылетят из политической повестки. Замены у нас нет, демократы съедят любого, кого Буш провозгласит приемником. Да и не в том отделе сидел его патрон, чтобы имел доступ к таким инсайтам. Скорее всего, просто наши обделались еще крупнее, и сейчас напрягают все жилы чтобы где-то провернуть что-то крупное. Говорят, «Эйзенхауэр» потеряли? Не сказать, чтобы это была большая проблема для кого-то, кроме моряков, находившихся на нем. Но ответка для комми должна была последовать очень быстро.
Буш не обладал харизмой Рузвельта, не строил из себя изоляциониста-миротворца, и не мог ждать четыре месяца, когда какой-нибудь новый полковник Дулиттл организует что-то вроде самоубийственного рейда бомбардировщиков на враждебную метрополию. В реальной истории этот рейд позволил сохранить расположение Конгресса в ожидании удачно случившегося Мидуэя, и сейчас администрация явно силилась выдать что-то подобное.
А ведь… Подмоги не было и в первый день боя. Что-то тут было не то. Б-52 в противокорабельном варианте вполне могли слетать сюда из Барксдейла, помочь расстрелять «Киров», затем пилоты успевали хорошо оттянуться с девчонками и пивом в своей Луизиане, выспаться, и все равно успеть к моменту атаки на «Эйзенхауэр». Значит, скорее всего, изобретен какой-нибудь «Гроссе Шлаг». Мощный и внезапный удар всей мощью авиации по чему-то в глубине СССР, похоже, на Дальнем Востоке. Ладно, это не его проблемы. У него были вопросы, которые надо решить самостоятельно. Готовимся к бою.
Сейчас с кораблей в воду отправлялось все, что могло послужить пищей для пожара но не могло здесь и сейчас послужить делу уничтожения русских. Как сказал один великий адмирал, «Ваш снаряд, загоревшийся у вас на борту — это не ваш, это вражеский снаряд». Выбрасывали поврежденные самолеты, сливали ненужное авиационное топливо. Глубинные бомбы, неуправляемые ракеты, даже мешки с мукой и сахаром улетали сейчас в воды Атлантики. Оставляли только минимальный запас высокоточного и дорогого оружия, совершенно целые самолеты и скудный запас ГСМ для вертолетов. Конечно, налогоплательщикам про это знать не обязательно, но покрытые пылью инструкции по подготовке корабля к артиллерийскому бою требовали именно этого. И уж в чем, а в нарушении инструкций Хуг себя обвинить не даст.
Может ему не хватило везения, может везения с запасом отмерили русскому адмиралу, но Хуг умело противостоит этому монстру, и да, он следует инструкциям. Было пару незначительных нарушений, например он не все время держал свой флаг на эсминце, очень уж ему нравился здоровый Центральный Пост на «Винсоне», но ни одно мелкое отступление не привело к фатальным последствиям. К последствиям приводила только чудовищная мощь русских ракет и дуболомное упорство русского адмирала. Впрочем, русские на море так и воевали все время.
«Окрыленный».
Команда про левый борт была не для красного словца. В бою, или на стадии подготовки к нему, вообще, лучше не говорить подчиненным лишнего. Не так поймут, не то сделают. Команда отдается строго по существу и без излишеств. Что означает что готовимся к бою на левый борт? Все, что может взрываться, гореть, давать осколки, но при этом не может полететь во врага, перетаскивается на подбойный борт. Мы не на броненосце, и вражеские снаряды будут без труда проникать через обшивку кораблей. На «Кирове» некоторые, жизненно важные узлы, имеют небольшую бронезащиту, но далеко не все. Поэтому… Матрос на войне бывает или мертвый, или уставший. О том чтобы скорбно принимать удары судьбы и врага, стоя на палубе в красивой форме, мечтать лучше всего вот так, сгорбившись под тяжестью ящика со взрывателями для морских мин, который ты тащишь к борту. Нет, ящик полетит в воду, ни на подбойном ни на бойном борту такое добро не нужно. Так и чувствуется тепло рук укладчиц, которые заворачивали в промасленную бумагу один за одним эти тяжелые, точно отлитые, филигранно выточенные изделия. Девочки старались, а мы это все за борт. Как им в глаза смотреть, если не придем из похода со скальпом американского капитана, прибитого над планширем боевой рубки?
Оба помощника с боцманом и командной шелупонью поменьше, кажется, уже выхаркали все легкие, крича все новые и новые команды. Что значит блиндировать ракетные и артиллерийские погреба? А то и значит. Выносим все мешки с крупой, мукой и картошкой и создаем импровизированный бруствер перед стойкой со «Штормом». В носу эсминца матросы, вооруженные ломами и топорами пробивают отверстие к барбету артустановки. Он неплохо защищен, но намотать на него якорную будет нелишним. Сказали «блиндировать» а не порядок наводить, и рубленные куски переборки, сложенные в пустую бочку из под растительного масла занимают свое место на палубе. Бочку заливают водой, все это должно ослабить действие вражеских снарядов и осложнить им путь к действительно важным устройствам и механизмам. Всё походило на расстановку фигур перед безумной игрой в городки, только вместо деревянных бит сюда должны были прилететь американские снаряды.
Театр абсурда. Из двух ленинских комнат вынесли столы и стулья, после короткой дискуссии парты, поставленные на попа заслонили стойку радара наведения для кормовой артустановки, а стулья полетели в океан. Заминка произошла с портретами членов Политбюро, но замполит быстро принял решение. Портреты тоже в океан, только не демонстративно, с борта, а порубленные по кусочкам в иллюминатор.
— Вот-же б…ть, теперь никто не доверит мне честь спасти на последнем оставшемся плотике портрет Императора — буркает мичман своему товарищу. Тот не понимает, не зная нюансов ритуального оставления японской командой погибающего корабля. Не любитель истории оказался. Бывает. Зато он уже прикинул, сколько матрасов спишет старшина. Сейчас тюки из них разложены по палубам и щедро поливаются из брандспойта. На сколько сантиметров или
