Бесноватый цесаревич - Александр Яманов
Более на строительные вопросы не отвлекался. Не нужно считать предков глупее и лезть с советами в каждую мелочь. Сильнее всего меня занимали предстоящие тренировки и маневры роты. Заказ на лапти разместили в окрестных деревнях. Далее через Астафьева нашелся купец, который взялся обеспечить роту дешевым сукном. Решил сшить что-то типа гимнастерок и более современных штанов. В качестве верхней одежды замены епанче пока не было. Даже поздней весной бывает прохладно, поэтому запасной и бюджетный вариант одежды тоже придется шить. Если боятся испортить обмундирование, значит, будут бегать в трениках, что, в принципе, разумно.
Только я подумал, что скинул с себя хозяйственные вопросы, займусь тренировками и вдумчиво приведу в порядок свои записи, как буквально повалили посетители. Но не скажу, что это были гости незваные. Как раз наоборот.
Сначала прибыли два человека с Дона, за которыми посылал Первушин. Не знаю, являются ли они казаками, но вот рожи у них точно бандитские. Иван представил своих протеже как Якова Кривого и Анвара Тобета. Яков был невысоким и кряжистым мужчиной немного старше сорока. Блеклые голубые глаза, темно-русые волосы, мозолистые руки. Если убрать шрамы на лице, заросшем рыжей бородой, и угрюмый взгляд из-под густых бровей, то сойдет за кузнеца или какого-нибудь мастерового. Его товарищ был моложе лет на десять. Стройный, худощавый, выше среднего роста, светлые волосы, зеленые глаза, весьма приветливое скуластое лицо без шрамов и прочих уродств типа последствий оспы, к которым я уже привык в этом времени. Выглядел он не просто как типичный славянин, а больше был похож на финна или карела, светлый, с легким монголоидным налетом. Если он татарин или ногаец, то я вождь племени Мумба-Юмба. В отличие от Якова, Анвар был гладко выбрит и как-то более опрятен. Очень интересные прозвища-фамилии у товарищей. По шраму на лице Якова, который закрывал часть глаза, было понятно происхождение прозвища. А вот у нашего псевдостепняка было прозвище, которое переводилось как «волкодав», это мне потом объяснил Первушин. Кривой был одет в бекешу, Тобет в халат. Оба в папахах, при саблях и пистолетах. У заводных лошадей были приторочены ружья в чехлах. Наших гостей сначала не хотели пускать через пост при въезде, даже бумага с моей подписью не помогла. Я бы сам несколько раз подумал, прежде чем пропускать таких подозрительных товарищей в мирный город. Но потом на рогатке появился Томас Фитцнер, который был в курсе моих дел, и сопроводил донцов до усадьбы.
По словам Ивана, Яков был мастером широкого профиля, но больше специализировался по засадам. Анвар же был действительно степняком, знал все повадки и хитрости войны в Диком Поле. Он больше специализировался по налетам и диверсиям. В данный момент оба жили на Дону, но до этого отметились в разных местах, и не только в нынешних пределах империи.
На следующий день, после лыжной пробежки, оба донца встречали нас у ворот усадьбы. Вчера я вкратце объяснил, а Первушин с Руппрехтом добавили, какие задачи стоят перед наставниками. Карл как-то сразу нашел общий язык с Кривым, при этом буквально. Яков неплохо говорил по-немецки. Я даже не предлагал донцам освоить лыжи, да и они не напрашивались.
– Иван… э-э-э… Савельевич, – произнес Анвар с едва заметной ухмылкой, а Кривой и не скрывал своей улыбки, – наш лесной друг не давал о себе знать?
Иван не отреагировал на явную подначку и просто отрицательно мотнул головой. Но потом произнес:
– У Прохора Белянина, – Иван кивнул в сторону нашего самого молодого солдата, – есть подозрение, что кто-то за вами следит. И уже дня три как. Мы прошлись по округе, но тут сильно натоптано. Чужих следов не нашли.
– Чую чей-то взгляд, да и видел я кого-то. Темно уже было, сначала думал, померещилось, – подтвердил Прохор.
Я особого панибратства не приветствовал, но отношения внутри десятка были более простые, без всяких «вашепревосходительств». В конце концов, каждый из десятка в будущем как минимум взводный, а это уже прапорщик. Если доживут, конечно. Поэтому никто не подбежал, не схватил Прохора за грудки, предварительно дав в морду. И не начал орать ему в лицо, брызжа слюной, что сгноят его или запорют шомполами: мол, кто дал ему право открыть рот без разрешения начальства? Из офицеров, кроме меня, присутствовали Богдан Фитцнер и Филипс. Но они поддержали мое предложение убрать из общения лишний формализм.
– Значит, Лесок рыщет по округе. Выходи, мы знаем, что ты здесь, – крикнул Анвар и, сунув в рот два пальца, громко свистнул.
– И не надо так громко кричать. Все зверье распугаешь.
Мы все дружно обернулись в сторону, откуда послышался голос. Метрах в пятнадцати стоял невысокий человек, в белом балахоне и такой же шапке. В руках у него было что-то типа посоха, остальное оружие наверняка было скрыто.
– А хорош этот ваш Белянин, – продолжил Лесок. – Сразу меня заметил, есть навыки у парня. Может, еще не поздно научить по лесу ходить.
– Ты зачем прячешься? Натворил чего? – спросил Первушин.
– Нет. Я человек мирный, – ответил Лесок, при этом донцы начали скалиться, явно сомневаясь в словах гостя. – Решил осмотреться, пока эти двое не прибыли. И как-то неспокойно у вас в лесах. Кто-то по лесу рыщет в паре дней пути от Новгорода, да и явно с пониманием у них человек. Я еле их обошел.
– Ваше высочество, – наконец-то опомнился Первушин, – разрешите представить: Ян Лесков. Егерь и следопыт, человек, знающий лес как никто другой.
Ян снял шапку в знак приветствия. Заодно мы рассмотрели интересного гостя. Короткие светлые волосы, голубые глаза, светлая борода, оттопыренные уши. Обычный североевропейский тип лица.
– Странная фамилия для имени Ян, – говорю я Лескову.
– Я не Лесков, а Лескоу, – отвечает лесовик по-немецки со странным акцентом, произнеся фамилию на иной лад.
Ну, прямо сплошные полиглоты. Хотя если народ наемничал и поскитался по свету, то знание языков не удивительно.
– Саксонец? – спрашиваю.
– Лужичанин[62], – отвечает Ян.
Странный тип, по-русски говорит без акцента, впрочем, как и по-немецки. Про лужичан я раньше слышал, но не более того. Маскировку Лескова оценил не только я, но и остальные присутствующие.
