Константин Костин - Сектант
— Послезавтра, — мастер, казалось, сплюнул.
— Договорились. Я приду послезавтра.
Предлагать деньги за срочность исполнения Сергей на стал. И так понятно, что мастер только оскорбится. Как все-таки плохо, когда на деловые отношения влияют личные пристрастия. Да, нэпман. Совбур, так сказать. И что? Ну что?
Хотя понятно, конечно, что репутация у здешних деловых людей ниже плинтуса. Слишком много развелось скоробогачей, любителей быстрой наживы. Купил, продал, а там, хоть трава не расти.
На истории экономической мысли в академии рассказывали, что нэпманы так себя вели потому, что не были уверены в будущем. Мол, придут большевики и все отберут, поэтому и производство почти не развивалось, в основном на старых мощностях работали, еще дореволюционных. Какой смысл вкладывать деньги, если все равно их потеряешь? Брался в аренду завод, или, скажем, фабрика, выжималось из нее все возможное, потом, оборудование, которое без ухода и ремонта быстро ломалось, бросалось и начиналась следующая авантюра.
Конечно, виною всему были большевики. Если бы не они, если бы у власти были демократы, то тогда, наверное, нэпманы, уверенные в своем будущем, не занимались рвачеством и спекуляциями, а строили бы новые заводы и фабрики.
Сергей вспомнил девяностые годы.
Да. Очень наверное.
* * *С завода Сергей двинулся к Камову, который жил относительно недалеко.
Несмотря на сомнения Сергея в том, что вчера бывший полицейский вызывал каких-либо духов, результат уже был готов.
Камов проводил Сергея в свою комнату, заставленную мебелью — шкаф с мутным зеркалом, железная кровать, круглый стол, застеленный газетами. В комнате стоял устойчивый запах табака и чего-то неопределимого, в котором принц Мафей, возможно, узнал бы слимис трехлепестковый.
— Рассказали мне духи, где то, что ты ищешь найти.
— Где? — сердце Сергея забилось.
— В общем, есть два варианта. Первый предмет остался там, где все началось. Вернешься к началу — найдешь его. Как хочешь так и понимай.
Что тут понимать. В музее лежит. В тридцати километрах и восьмидесяти пяти годах отсюда.
— Второй… Тут я тебе не объясню, сам не понял, но духи сказали, что должен сообразить. Есть человек, который тебе поможет в поисках. Он точно знает, где твой предмет найти можно.
— Где? — Сергей перегнулся через стол, — Где этот человек?
— В Петрограде. Слушай, что духи сказали.
Камов прикрыл глаза:
— В городе есть река. На реке — крепость. Напротив крепости — дворец. Во дворце — академия. В ней нужно найти человека с самой большой бородой. Он знает, где то, что тебе нужно.
Камов открыл глаза:
— Понятно?
— Понятно…
Игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце… Река — Нева. Крепость… Петропавловка, что ли? Дворцов в Питере, как собак.
— Спасибо, Макар Сидорович, — Сергей с чувством пожал руку полицейскому-шаману.
Теперь ситуация упростилась до безобразия. Есть след. Четкий, ясный и понятный. Конечно, не мешало бы перепроверить информацию, но как это сделаешь? Известных Сергею представителей магических сил в Пескове осталась только сумасшедшая Варвара. Кстати, может, не такая уж и сумасшедшая, возможно, тетя Софа ее просто не любит. Ладно, завтра сходим, уточним. Душа Сергея пела и плясала. Домой, дорога домой уже видна.
Конечно, убегать уже этой ночью Сергей не собирался. Кто знает, сколько он будет искать этого бородача и сколько придется потратить денег на поиски. К тому же, он может просто сказать. Что артефакт находится на каком-нибудь острове Буяне, до которого плыть пароходом три дня и три ночи. Так что, пока не заработает мастерская и пока у Сергея не окажется стабильного источника доходов, рыпаться куда-то просто глупо.
Да и не хотелось подводить никого…
Он выдохнул:
— А сейчас, Макар Сидорович, будет у меня к тебе деловое предложение поработать по прежней специальности. Есть у меня два работника…
* * *В подотделе снабжения губоно сидел, сжимая голову руками, грустный рыжий Слава.
— Сергей! — он обрадовался приходу Вышинского так, как будто тот принес ему лекарство от смертельной болезни, — Послушай, помнишь, мы говорили про изобретение ручек? Помнишь? А ты чего пришел, кстати?
— Помню, помню. По поводу ручек и пришел. Шариковых, да?
Неужели Слава что-то придумал?
— Да, да! У нас ведь три препятствия: технология изготовления шариков, конструкция узла и состав чернил…
— Пасты, — машинально поправил Сергей.
— Пасты? — запнулся Слава, — Почему пасты?
А правда, на самом деле, почему? НЕ говорить же, что во всех шариковых ручках, которые видел Сергей была именно паста — тягучая, густая… Густая?
— Слава, нам для ручки нужна именно паста! Настолько густая, чтобы не вытекала.
Слава завис, обдумывая новую идею:
— Паста? Густая? Вытекать она, конечно, не будет… Так она, может и вовсе к шарику не поступать. Застрянет, да и все. Сама течь не будет…
— Сама не будет — пропихнем! Смотри!
Два доморощенных изобретателя склонились над бумагой.
— Смотри, — Сергей быстро рисовал карандашом, — Вот узел, вот трубка, вот чернила. Густые, говоришь, сами не пойдут… Что если сделать так… Ставим здесь поршень, пружину и крышку. Пружина распрямляется, на поршень давит и чернила идут к узлу.
Сергей знал, что в современных шариковых ручках никаких пружин нет. Ему было плевать — он не копировал чужое, он придумывал свое. Пусть неправильное, пусть сложное. СВОЁ.
— Можно попробовать, — разлохматил волосы Слава, — Сергей, ты говорил, у тебя есть знакомый химик. Он сможет подобрать состав чернильной пасты так, чтобы она была не слишком жидкая и не слишком густая?
— Не спрашивал. Нужно уточнить.
— Здорово! Значит, пока неясно, как делать шарики…
Шарики… Перед глазами Сергея запрыгали, звонко отскакивая от бетонного пола и блестя отполированными боками шарики из разобранного в детстве подшипника.
— Нужно знать, как сделать их ровными, гладкими и одинакового размера, — рассуждал Слава.
— Слава, — Сергей схватил его за руку, — а ты знаешь, как делают шарики для подшипников?
Рыжий изобретатель поднял остекленевший взгляд:
— Подшипники? Подшипники… Сергей!!! Точно!!!
Оба бросились обратно к бумаге.
— Значит, так. Я рассчитываю размеры и характеристики узла и пружинного поршня, ты, Сергей, поговоришь с химиком и поищешь в библиотеке технологию производства шариков для подшипников. Потом…
— Вячеслав Осипович, — в кабинетик Славы вкатился Весельчак Абрамович, — вы документы-то подписали?
— Что? А, да.
Слава выкопал из стопки бумаг несколько скрепленных чуть ржавой скрепкой листков и протянул начальнику.
— Ой, Сергей Аркадьевич! Добрый день! Я вас сразу-то и не приметил. Можно вас на пару слов.
— Да-да, я уже уходил. Давай, Слава, завтра вечером встретимся, еще раз обсудим.
— Хорошо, — Слава уже уходил в астрал творчества.
— Сергей Аркадьевич, ну что там с нашими чернилами? Детишки, хе-хе, ждут…
— До конца месяца будут, — с уверенностью, которой, правда, не испытывал, заявил Сергей, — все идет согласно плану.
— Хорошо, хорошо, я просто так, напомнил. Торопиться не надо. Только, как говорил Никита Хрущев: «Не спеши побыстрее».
Хрущев?!!
— А вы знали Хрущева?
— Никитку-то? Конечно, знал. Вместе с ним в восемнадцатой кавалерийской под командованием товарища Жлобы с Корниловым дрались. Вот он всегда…
— Погодите, Иван Абрамович. А где он сейчас?
— Так убили его. Еще в двадцатом, под Архангельском.
«Хрущев убит??? Как же так?! А кто будет разоблачать Сталина… Хотя о чем это я? У здешнего Сталина преступлений не планируется. Или все проще и это не тот Хрущев?»
— А вы откуда Никитку-то знаете?
— Да так… Слышал кое-что… Извините, а как отчество Никиты было? Может, я про другого думаю?
— Так Михайлович.
Сергей замер. Он совершенно точно ЗНАЛ отчество Хрущева. И абсолютно НЕ ПОМНИЛ его.
«Михайлович? Никита Михайлович Хрущев? Или не он? Кажется… Да нет, точно, кто-то говорил, что у Хрущева и у Никиты Михалкова одинаковые имя-отчество. Хорошо… Это помогло бы, если бы я помнил, как отчество Михалкова. Или здесь не точно сходство, а ассоциативная связь? Никита Михалков — Никита Михайлович. Так убит здесь Хрущев или нет?»
Сергей встряхнул головой. Убит, не убит, сейчас несущественно. Найти артефакт, запустить чернильное производство, придумать шариковую авторучку Хрущев ни живой ни мертвый не поможет. Не идти же, в самом-то деле, лично его убивать.
— До встречи, Иван Абрамович. В конце месяца придет первая партия.
— Я вам доверяю, Сергей Аркадьевич. Доверяю…
* * *— Привет!
Зоя обрадовалась Сергею, как лучшему другу. Хотя, почему как? Они же — друзья.
