Иван Оченков - Приключения принца Иоганна Мекленбургского
— Komm Schweine! — Почти шепчу я ему. — Иди сюда, зараза.
Тот в ответ скалит зубы и тянет из-за кушака пистолет. Все что я успеваю это поднять лошадь на дыбы. Звучит выстрел, и мы падаем. Я пытаюсь выскочить из седла, но тщетно и моя левая нога остается придавленной лошадиной тушей. Сулим, глядя на меня улыбается так что кровь стынет в жилах, и легко спрыгивая с коня, подходит ко мне, на ходу доставляя саблю.
— Ну, вот и свиделись, князь! — Говорит он, весело улыбаясь во весь щербатый рот.
— Дурак ты Сулим. — Отвечаю я ему. — Ушел бы сразу, может и пожил бы еще.
— А что так?
— Да уж я-то почем знаю, видать тятька с мамкой тебя таким уродили!
У всех рейтар у луки седла, как минимум, две кобуры — ольстера для пистолетов. У драгун одна для ружья. Ну, а ваш покорный слуга имеет и то и это. Поскольку моя многострадальная кобыла упала на левый бок, то приторочённая справа кавалерийская аркебуза мне вполне доступна. Чем хорош колесцовый замок, так это тем, что его не надо взводить. Щелчок и освободившееся колесико начинает высекать искру воспламеняя запал. Казак пытается отпрыгнуть, но… не сегодня.
Кое-как высвободившись из под спасшего мне жизнь своей гибелью животного, ковыляю, опираясь на аркебузу, к казаку. Нет, с такими дырками в боку люди не живут. А вот мне надо выбираться. Только пистолеты перезаряжу.
В этом мое отличие от нынешних современников, тот же Сулим, ну или хоть Лёлик не заморачиваясь поймали бы ближайшего коня потерявшего всадника и айда. Я же хоть конным, хоть пешим чувствую себя совершенно некомфортно, если при мне нет моих старых добрых заряженных допельфастеров. Шпага она конечно тоже важна, но пусть пока побудет в ножнах. А я, зарядив пистолеты и держа аркебузу наперевес, ищу Кароля. Вот и он отмахивается шпагой от наседающих на него казаков. Причем один из нападающих вооружен луком и прилаживает к нему стрелу. Однако его товарищи, скачущие вокруг старшего фон Гершова как собаки вокруг медведя, пока не дают ему прицелиться. Однако это не будет продолжаться вечно, и я, приложившись к своему ружью, стреляю. Выстрел сгибает лучника пополам, а остальные казаки бросаются врассыпную. Лёлик зажимая рукой рану в боку, смотрит на меня во все глаза и срывающимся голосом произносит:
— Вам не следовало возвращаться ваше высочество!
— И позволить этим висельникам убить тебя? Не сегодня, друг мой, не сегодня!
Наша атака развеяла казаков, и бой на какое-то время стих. Ловим лошадей, собираем раненых и оружие.
— Ваше высочество вам надо уходить, держу пари, что поляки уже ищут нас. — Снова подает голос Лелик.
— Хочешь разорить меня, мошенник? — Смеюсь я. — Конечно ищут, и я не собираюсь им помогать.
— А где мой брат ваше высочество?
— Болеслав? А ты как думаешь? Нет, нет, он не погиб! Я послал его за подмогой, так что, еще ничего не кончено. Ну, все, драгуны на конь!
Ночь не самое подходящее время чтобы искать нас в зимнем лесу, так что наши враги, скорее всего, ждали нас у ворот замка. Ничего не имею против, пусть ждут. Вот если не дождутся, тогда будут искать и без проблем найдут. Следы на снегу для таких опытных вояк, что раскрытая книга для нотариуса.
Мы подошли к Дерпту уже рассвело. Перед воротами гарцевала гусарская хоругвь, держась, впрочем, на изрядном расстоянии. В зрительную трубу я разглядел несколько конских и человеческих трупов на снегу. Очевидно, поляки имели неосторожность приблизится на пушечный выстрел и Клим не оплошал. Вот вроде мелочь, а приятно! Гремели барабаны и из ворот выходили мушкетеры, тут же строясь в каре.
— Ваше высочество, если вы сейчас атакуете, то пробьетесь в крепость. — Снова подал голос Кароль. — А мы вас прикроем.
— Бросить раненых? Черта с два, дружище, мы сегодня либо все спасемся, либо все пропадем. Однако думаю первое вероятнее.
Через несколько минут мы начали движение. Сначала небольшое охранение, потом основная часть с ранеными. Между ними и польскими гусарами был я полусотней драбантов, прикрывая отход. Выдержать атаку польских гусар мы не могли, но у меня был сюрприз для них. Чтобы нанести осаждающим как можно больше урона я приказал взять с собой в ночную вылазку все оставшиеся к тому времени гренады. Всего около трех десятков. Из-за предательства казаков Сулима нападение не состоялось, но гренады никуда не делись. Так что теперь это наш единственный шанс.
Завидев нас, польские кавалеристы радостно загомонили и тут же стали строиться для атаки. Наши в Дерпте тоже не зевали и на помощь двинулись выехавшие после мушкетеров кирасиры. Беда лишь в том, что поляки были гораздо ближе и пока мы получим помощь, они втопчут нас в это заснеженное поле копытами своих коней.
Вот построившиеся гусары приближаются к нам сначала шагом, потом постепенно разгоняются переводя коней в рысь. Под скупыми лучами утреннего зимнего солнца сияют их начищенные доспехи. Я внутренне морщусь от этого зрелища ибо, побывав рейтаром, привык к вороненым латам и считаю блестящие доспехи гусар сущим пижонством.
— Зажечь факелы! — Командую я драгунам. — Сегодня кое-кто все-таки отведает наших пирожков!
Мои драгуны усмехаются, но как-то без энтузиазма. Надо бы их подбодрить и я, всматриваясь в лица подчиненных, стараюсь вспомнить каждого из них.
— Капрал Михал, мы ведь с тобой с самого Дарлова, не так ли?
— Точно ваше высочество, еще с пиратами дрались на "Марте". — Отвечает здоровяк довольный, что я его вспомнил.
— Ну, вот видишь, нас тогда и полтора десятка не было против полусотни, а где они те пираты? — Подхватываю я. — А ты Фриц? Это ведь ты едва я тебя нанял в Гюстрове, залез на герцогскую кухню и украл курицу, которую жарили для стола покойной теперь герцогини Маргариты Елизаветы? Да-да, я всегда знал, что это ты, но не выдавать же на расправу такого бравого парня! К тому же моя кузина была редкостной стервой, упокой господи ее душу!
Мои драбанты повеселели, послышались смешки и шутки. Это хорошо, угрюмые люди плохо воюют, это я знаю точно. Тем временем гусары приближаются к нам, разогнав коней в галоп. Колышутся на ветру крылья и летят комья снега из-под копыт. Кажется, на нас летит огромный тысячеглавый дракон, вот он выпустил когти страшных гусарских пик, чтобы рвать наши бренные тела, вот глаза слепит чешуя лат, а из сотен глоток вырывается жуткий вой. Но уже зажжены фитили гренад и перед самым носом поляков мы раздаемся в стороны, закидав их строй "железными яблоками из чертова сада", как называют их иногда мои солдаты. У нас был один единственный шанс из тысячи, но он сработал. Гори фитили гренад чуть дольше или меньше и начни они разрываться раньше или позже такого эффекта бы не случилось. Но все произошло как нельзя лучше, взрыва стали греметь в самой гуще атакующей польской кавалерии. Испуганные лошади взвивались на дыбы, сбрасывая всадников. Те падали под копыта погибая или калечась, некоторым впрочем, удавалось удержаться в седлах но наступательный порыв хоругви был потерян. Мы же уходим, пустив своих коней вскачь, сбивая выстрелами немногих выскочивших из этой ужасной мясорубки.
Первая атака отбита, а на вторую у польского воеводы нет времени, ибо наши кирасиры уже рядом и выдержать их атаку расстроенным рядам польских кавалеристов вряд ли удастся.
Кажется, и на этот раз меня пронесло. В крепости нас встречает улыбающийся во все зубы Гротте.
— Ваше высочество! Если бы я не относился к вам с таким почтением, я бы сказал что вы, мой герцог, самый везучий сукин сын из всех кого я видел!
— Спасибо Хайнц, я тоже рад тебя видеть. Когда все это закончится, напомни мне, пожалуйста, чтобы я никогда так больше не делал.
— Конечно мой герцог! Можете на меня рассчитывать!
Откуда не возьмись, как черт из табакерки выскакивает Ван Дейк.
— Ну почему все едут учиться военному делу к нам в Голландию? — Патетически восклицает он. — Нигде в нашей благословленной родине нет такого невероятного человека как вы! Вот у кого надо учиться военным хитростям и тактике.
— Оставь свою лесть Рутгер, придворный из тебя никакой, не знаешь ты этого ремесла. Но за добрые слова спасибо, а где этот старый мошенник Рюмме? Почему я его не вижу?
— О, мой герцог, он все утро весьма дельно стрелял из пушек по полякам, имевшим глупость подойти слишком близко, а как только увидел что вы, вне опасности бросился в кирху, возносить хвалу господу. При этом, почему-то не в лютеранскую, а в православную в Юрьевском пригороде.
— Вот как? Наш друг видимо сильно переживал, раз так перепутал.
Все, хватит с меня на сегодня, никаких сабельных сшибок и перестрелок, возвращаюсь под защиту стен. Буду в полной безопасности крутить врагу дули со стен. А это еще что такое? Из-за стены слышен горн, вызывающий нас на переговоры.
Быстро поднявшись в башню и выглянув в бойницу, я увидел разодетого шляхтича в сопровождении богато одетых слуг, один из которых держал белый флаг, а другой трубил в горн.
