Защитник. Второй пояс - Михаил Павлович Игнатов
Отряд сжался, прикрыл Мастерами недовольного Точтала и остальных его соучеников. К счастью, среди моих стражников лишь трое ещё так и оставались Воинами, остальным огромное богатство духовной силы города Древних пошло на пользу, позволив прорвать преграды.
К сожалению, с ранеными старшими проблема не в том, чтобы набрать силы Неба для повторного раскрытия узлов.
— Ученики Павильона Меча — вперёд!
Ория повела плечами и послушно шагнула назад, к линии стражников, занимая место между Киртом и Гавалом.
Плотно сбив строй, со мной, Ираей, Виликор и Хахпетом на острие, мы прошли девять шагов, разделявших нас и площадь.
Единственное, о чём я успел порадоваться, так это о том, что у големов не бывает дистанционных техник.
Схватка.
Скрежет камня под ударами Крушителя. Боль ран от сияющих клинков. Нестерпимый жар опасности.
Трижды меня отбрасывали вплотную к стражникам. И трижды я убивал тех големов, что сумели это сделать, вновь врываясь в толпу врагов и освобождая место для ударов Крушителем.
А затем меня всё же зажали так сильно, что он стал только мешаться.
Удар, который должен был пробить мне глазницу, я принимаю на наруч. Татуировка Единения сияет в полную силу, раскрасив маску и так щедро расходует стихию, что я ощущаю, как закручиваются нити воды в моём теле, втягиваясь в её вязь.
С рыком дотягиваюсь Крушителем до пояса. Касаюсь кисета и освобождаю руку.
Два вдоха скольжения через жар смерти и Коготь Роака пробивает голему голову насквозь.
Над левой рукой у меня сжатый в пять пластин Панцирь Роака, из правой руки растёт сияющий Коготь.
Поступь Роака несёт меня вдоль линии стражников, которые техниками, сталью и своими телами сдерживают големов.
Щедро раздаю удары во все стороны, не столько стараясь убить, сколько пытаясь заставить големов обратить внимание на меня.
Едва успеваю прянуть в сторону, когда из глубины строя выплёскивается целый поток техник, сметающий големов.
В голове вспыхивает мысль:
«Добить упавших.»
Десять вдохов я мечусь между големами, тратя на каждого не больше одного удара. Неважно, попал-непопал.
Двадцать вдохов и я уже снова пробиваюсь на остриё строя.
Ору:
— Вперёд, вперёд!
Нестерпимый жар опасности, вспышки артефактов, которые щедро бросают во все стороны старшие ученики, боль от сияющих клинков, гаснущие глаза големов напротив, ледяные глыбы, столбы пламени, сотни лиан и щупалец под ногами.
А затем всё разом заканчивается.
Я пинком отшвыриваю от себя убитого голема, не давая упасть мне под ноги. Хрипя, озираюсь.
Големы вот они, в десяти шагах за спиной. Замерли у первых ступеней к Павильону.
Их ещё прилично, больше двух десятков. Весь путь через площадь усеян павшими големами.
И людьми.
Я в бешенстве цежу ругательства.
Четыре человека. Мы потеряли четыре человека. Я не вижу их Указов, но сейчас это ничего не значит. Я сам снял с них Указы.
Коготь Роака гаснет. Миг, и в моих руках снова Крушитель. Два вдоха и его сталь удлиняется Звёздным Клинком.
Позади рвётся и глохнет запоздалый крик:
— Римило!..
Да мне плевать.
Три вдоха я сражался один, а затем рядом со мной появились остальные.
Ирая, Ория, Виликор, Кирт, Гавал и Хахпет.
Сто вдохов нам понадобилось, чтобы уничтожить оставшихся големов.
Последние мгновения схватка кружилась над упавшим Хахпетом. Мы едва не потеряли ещё одного человека. Но сумели прикрыть и отбить его.
Ирая, поливая Хахпета ругательствами, рванула с пояса фиал зелья, заливая им самую большую рану.
А я, с трудом наступая на левую ногу, отправился дальше и одно за другим коснулся тел павших.
Старший ученик и три моих стражника.
Стараг. Лирт. Визий.
Стараг — один из первых, кто стал пиковым Воином в моём отряде и освоил Умножение. Прокладывал дорогу в лесах всему нашему отряду.
Лирт — отлично добывал слухи и любил пройтись по рынкам городов.
Визий — ничем не примечательный идущий. Но он был моим стражником и всегда следовал за мной, надеясь проложить свою дорогу к Небу.
Теперь для них всё закончено.
Я с ненавистью оглядел площадь, начавшие трескаться статуи големов.
Развернулся обратно. Двинулся к стоящим далеко впереди Ирае, Виликор, всё ещё лежащему Хахпету, Кирту и Гавалу, возле которых суетилась Кария.
Все были изранены. Им всем непросто дался этот прорыв через площадь и последняя безумная схватка.
Да я и сам ощущал себя всё хуже и хуже.
Ненависть и ярость отступили, оставляя после себя лишь боль. И с каждым шагом боль в ноге и боку становилась лишь сильней. Хорошо ещё Точтал и остальные не шагнули обратно на площадь, а ограничились техниками со ступеней. Иначе...
— Дарсовы отродья.
Выругавшись, я остановился, поднял к себе ладонь. Замер на миг, впервые поняв, что ран у
