Александр Доставалов - По ту сторону
Чертовщина.
Как эти пацаны смогли раскусить матерых профессионалов? Причем их снайпер и тот, в курточке, начали стрелять одновременно. При этом на связь они не выходили, рациями не пользовались. Их кто-то предупредил, подал сигнал. Но кто? Урод, евший семечки, или мальчишка? Чушь, и тот и другой явно местные. В группе Шаталова таких просто не было. Кто-то невидимый, кого просмотрели наблюдатели «Медведей»? Но даже если так, откуда ему-то знать, что по улице идут ряженые бойцы спецгруппы? Нет, шаталовцы именно почуяли опасность. Это должно быть как-то связано с их побегом. И удар психополя, и сверхчувствительность, и невосприимчивость к пси-волнам, которую отметили еще на «Алатау». Уйти из такой засады без потерь… Эти ребята значительно опаснее, чем кажутся на первый взгляд.
Пусть будет так. Сейчас нет времени детально анализировать провал засады. Частично ответы на свои вопросы он все же получил; в этом плане ловушка сработала. Собственно, поймают их теперь или нет, уже не имеет большого значения. Во-первых, группа Шаталова здесь, под Москвой, следовательно, и ждать их нужно только на местной гильбростанции. Квадрат поиска снова сужен, и это очень хорошо. Во-вторых информация с «Алатау», видимо, верна — по крайней мере двое из них аномальными способностями обладают. Косвенная проверка это тоже проверка, так что план вторжения придется корректировать. Риска допускать нельзя. Неужели та чепуха, что печатает их бульварная пресса, соответствует истине? Там же сплошные колдуны и экстрасенсы. Вуду, НЛО, Кашпировский… Нет, конечно нет. Чушь. Обычные студенты. Пацаны.
Но они сбежали с базы. Очень странно сбежали. И маскарад группы Рябова распознали сразу. Мысли они читают, что ли? Чушь. Но факты. Чушь, подтвержденная фактами; это уже не чушь, это статистика. И с ней придется считаться. Докладывать наверх о перерасчетах и ошибках он, естественно, не будет. Зачем копать себе могилу. Но выводы следует сделать.
Ничего. Он разберется и в этой ситуации.
А пока надо усилить охрану гильбростанции. Вдвое. Втрое. Вчетверо. Здесь прокола быть не должно. И прочесать местность вокруг базы. На пять, на десять километров вокруг. Два полка на прочесывание. И звено «Барракуд» для подстраховки.
Чтобы всех мышей в округе нашли.
На хорошо видимом с дороги базарчике, где постоянно шла мелкая торговля, горели перевернутые прилавки. Все было разгромлено, и не так, как во время «регулярных» облав коменданта — разгромлено всерьез. У обочины лежал труп молоденькой девчонки, из тех, что обычно паслись вокруг базы — она, наверное, пыталась убежать. Скалолазы не знали ее имени, все называли девочку Пинта. Еще несколько трупов оттащили в канаву, их наполовину скрыло грязной водой. Несколько солдат рылись в разбросанных везде товарах, один что-то ел, срывая блестящие обертки. Прямо через поле шла густая цепь пехоты. Высоко в небе висел хищный темный силуэт.
— Ни хрена себе… Телефонный звоночек. Зорге, сука. Добраться бы до него.
— Гляди, как бы он до тебя не добрался. Тут не меньше полка. Всех на уши поставили.
— Козлы. — Димка озирался по сторонам, сбросив скорость, но не выпуская руля.
— Хорошо, что мы меры приняли. Все нормально.
— Ни хрена себе нормально. Пинте это расскажи. Вообще не надо было звонить. Идиоты.
— Все хорошо, Дима. Все нормально. Все нормально, подъезжаем к КПП. Держи улыбку. Ну, с Богом; Мирра, давай, родной.
— Камера, — прошептал Димке Гера. — У него за спиной видеокамера.
— А ты что хотел. Халява кончилась. Но еще минута у нас есть.
Часовой вернул Димке «профсоюзный пропуск» и открыл ворота. Вездеход въехал на территорию базы и сразу повернул направо, подальше от казарм, в сторону собственно гильбростанции. Не мудрствуя лукаво, Димка притопил педаль газа. Счет шел уже на секунды. Вездеход набирал скорость, Гера, глядя в заднее стекло с автоматом наизготовку, видел, как дежурный офицер говорит с кем-то по внутреннему телефону. Сбоку неуверенно топтались несколько солдат.
Мирра, похожий на выжатый лимон, покрытый бисеринками блестящего пота, съежился на заднем сидении. Ему было страшно, и страх этот, как вата разорванной игрушки, выползал из него наружу и мягкими лапами касался всех. Впрочем, страшно было и без Мирры.
Димка уже гнал, натурально гнал на предельной скорости, когда взвыла сирена общей тревоги. У самых колес мелькнул и отпрыгнул в сторону кто-то в белом халате, изумленно глядя вслед вездеходу; они повернули в последний раз, пробили проволочное ограждение, прочертили бруствер и влетели на территорию, обозначенную литерой «Г». Металлическая табличка с черепом и костями, сорванная с креплений, осталась болтаться на треснувшем столбе. Сзади послышалась автоматная очередь и почему-то вспыхнули прожектора.
Впереди, у кирпичного ангара, махал руками Женька.
Еще вчера вечером, зная, что предстоит «телефонный разговор», и не желая рисковать, Женька принял решение перебраться непосредственно на гильбростанцию. Это было рискованно, но это надо было сделать. Имея в своем распоряжении подробный план и зная, каким проходом обычно пользуются местные «самовольщики», скалолазы по одному, по двое просочились за КПП. У самой проволоки на подстраховке стоял Мирра — он должен был, в случае чего, «объяснить» патрулю, что все в порядке. Чтобы обошлось без стрельбы и тревоги.
Обошлось даже без «объяснений» — скалолазы не зря столько времени изучали график движения патрулей и привычки дежурных.
Собравшись в старом ангаре, который вот уже год перестраивался под какое-то техническое здание станции, скалолазы устроились на ночлег между штабелями кирпичей, наваленными как попало досками и пустыми бочками из-под ГСМ. Соорудили что-то вроде низкого навеса, чтобы не спать на виду, и теперь даже зашедший в ангар охранник не поднял бы тревоги. Чтобы обнаружить скалолазов, нужно было подойти к ним вплотную, да еще и под щит заглянуть. Впрочем, и в этом случае любопытствующий вряд ли успел бы поднять шум.
Разумеется, подобная маскировка не могла быть долгой — ни поесть по-человечески, ни даже выйти из ангара возможности уже не было. Любая случайность, шустрый солдатик, сторожевые собаки, которых могли отвязать и выпустить во двор — погубить их могло что угодно. Фактически они сами залезли зверю в пасть.
Но это было необходимо.
Если бы встреча с «Зорге» облегчила переход и необходимость в прорыве отпала бы, все должны были выйти тем же путем, что и проникли на станцию. Для этого существовал специальный «успешный» сигнал Геры — четыре ракеты красного огня, запущенные на окраине Москвы в строго определенное время. Из-под крыши ангара, где постоянно сидел, раскорячившись на стропилах, наблюдатель, было хорошо видно этот район.
Отсутствие «успешного» сигнала обозначало засаду или бесполезный, а значит, опасный разговор. В таком случае прорыв необходимо было предпринимать быстро, не дожидаясь, пока растревоженные войска доберутся до их группы.
У троих, шедших на переговоры, было четыре часа на то, чтобы вернуться и прорваться на базу. Им бы и этого времени не дали, но очень нужен был Мирра.
Впрочем, если бы Димку или Мирру взяли, существовал и тревожный сигнал — три зеленые ракеты. Тогда Женька должен был начать штурм немедленно, так как ожидание в этом случае было сродни самоубийству.
Сирена сменилась частыми, тревожными звонками; по всей базе, согласно какой-то инструкции, был пущен газ.
Скалолазы в бронежилетах, обручах и масках — обычными фильтрами решили не ограничиваться, ворвались внутрь гильбростанции, открыв кодовый замок противотанковой гранатой. Сразу на входе, выронив оружие, рухнул навзничь Мишка: один из охранников выстрелил ему в лицо. Уже в следующее мгновение солдат и его напарник были сметены огнем четырех автоматов. Димка, Рома, Юлька и Ирина открыли огонь в направлении ангара и казарм, оттуда уже бежали к ним несколько фигур в защитной форме. Один из солдат споткнулся и косо сполз на землю, остальные залегли.
Дальше почему-то опять была стройка, монтировалось сложное строение из железобетона и стальных плит. Оттуда порскнули в разные стороны несколько человек с инструментами. Гришка, опрокидывая ведра с раствором, побежал было за ними вслед, но жесткий окрик Женьки вернул его обратно. Скалолазы миновали длинный, широкий, ведущий вниз коридор и оказались в огромном зале. Женщина-охранник на входе, сидевшая у экрана следящей за коридором камеры, увидев скалолазов, подняла руки вверх. При этом в правой руке она держала пистолет — дулом в потолок — и смотрела прямо в зрачок автомата безумными от ужаса глазами. Женька походя, легким ударом приклада выбил у нее пистолет и жестом указал на охранницу Зойке. Та уложила ее на пол лицом вниз и принялась вязать. Все остальные, явно «рабочая смена» ученых, обслуживающих станцию, застыли кто в креслах, кто у экранов, кто у пульта. Двое стояли у больших окон, выходящих в какое-то внутреннее помещение. Не все догадались поднять руки, но замерли все. Белый свет под потолком и белая же облицовка стен делали общую картину почти праздничной. У самого входа замерли Маша и Лена; вид у них был такой, что и сам Женька испугался, не начнут ли они стрелять раньше времени.
