Лев Портной - Хроники похождений
Тем временем продолжалась непонятная свара между хозяином и посетителями, игравшими в карты. Из-за чего они поссорились, никто не понял. Вроде бы гости и расплатиться хотели, однако же чем-то прогневили трактирщика так, что он бросился на них с кулаками, несмотря на численное превосходство и присутствие тролля на стороне противника. К слову сказать, хозяин оказался прирожденным бойцом. Мужики держались неуклюже и никак не могли совладать с трактирщиком. Их удары приходились мимо цели, попытки ухватить хозяина оказывались тщетными. Эльф ловко уворачивался, не упуская случая угостить своих недругов — кого отменной зуботычиной, а кого смачным тумаком. И даже тролль не мог помочь своим приятелям. Зеленый увалень только мешался.
Велетень держал меня железной хваткой. В такие минуты не до того, чтобы чему-либо удивляться. Однако впереди было много событий, которые не могли оставить меня неудивленным.
— Да в чем дело-то, в конце концов?! — возмутилась Абигейл. — Какая муха тебя укусила?
Сжав кулачки, она приблизилась ко мне.
— Кажется, я знаю, в чем дело, — произнес Марагур. — Граф увидел старых друзей и решил, что мы собираемся сдать его.
— Надеюсь, вы не обманете — пусть даже самых худших — ожиданий графа? — произнес Мирович.
— Вот тут-то вы, сударь, ошибаетесь, — ответил Марагур.
Он отпустил меня, отстранил в сторону и повернулся к Василию Яковлевичу. Они мерили друг друга взглядами, словно готовились схватиться врукопашную.
— Мой друг, что ты себе надумал?! — насупился Мирович. — Передай графа нам. Я хорошо тебе заплачу.
— Ну уж нет, — ответил велетень. — Я дорожу своей репутацией и не могу подвести нанимателя.
В это мгновение один из картежников, получив оплеуху от трактирщика, плюхнулся между Марагуром и Мировичем. Клавдий поднял мужичка и отбросил обратно в самую гущу мельтешащих кулаков. Несчастный взвизгнул, угодив под ноги троллю.
— Да бог с ним! — скривил губы Мирович. — Бабенка какая-то! Что это за наниматель, скажешь тоже! Я твой наниматель, у нас с тобой контракт.
— Наш контракт предусматривал розыск бумаг, которые замечательно сгодились на растопку! — ухмыльнулся Клавдий. — На этом наше дело заверш…
Мужичонка из числа картежников оборвал Марагура на полуслове, врезавшись головою в его живот. Велетень легким пинком отправил того выяснять дальше отношения с трактирщиком. Отбывая восвояси, мужичонка успел отдавить ногу Мировичу, чем вывел Василия Яковлевича из себя.
— Черт! Дешевый наемник! — сорвал Мирович злость на велетене. — Ты отдашь мне графа как миленький. Контракт, видишь ли, у него завершился! Так сделаем маленькое дополнение к твоему контракту.
Я заметил, как напряглись мышцы на скулах велетеня. Зря Мирович назвал его дешевым наемником. Марагур схватил Василия Яковлевича за шкирку и притянул к себе, а сам наклонился и уставился глаза в глаза противнику.
— Пожалуй, я сделаю на этом контракте одну очень большую пометку. Ad Acta![81] — с этими словами велетень дал щелбана Мировичу.
Василий Яковлевич плюхнулся на скамью.
— Ты! Ты! — задыхался он от гнева.
Его товарищи в замешательстве отступили в сторону. Лицо французишки осунулось.
— Ну что, шельма! — зарычал я. — Вот сейчас ты у меня получишь!
— Барррин! Сударррь вы мой! — завизжал каналья. — Что ж это вы делаете-с?!
Сжав кулаки, я двинулся вперед и упал, споткнувшись о мужика, свалившегося мне под ноги. У меня не оказалось такого великодушия, как у велетеня, и я не отправил несчастного восвояси, а схватил за рубаху и притянул к себе.
— Да что здесь происходит? — прорычал я.
— Сударь, этот трактирщик — псих! Его хлебом не корми — дай подраться! Здесь что ни вечер — сплошное побоище! — поведал мне мужичонка.
— Что за бред?! — удивился я. — Какой трактирщик будет устраивать драки в собственном заведении?!
— Мазунчик Овчар, — ответил мужичонка. — Он всегда затевает драки!
— Так зачем вы сюда пришли? — Я отпустил его рубаху.
— Черт попутал! Прости, господи, мою душу! — Перевернувшись на спину, он перекрестился. — Надо было собраться где-нибудь поиграть. Думали, уйдем, если запахнет жареным. Говорю вам, у этого Мазунчика Овчара не все дома! Больше всего на свете он любит драться!
— Вот как, — улыбнулся я.
Надо мною склонился Лепо.
— Сударррь мой, позвольте-с, я вам помогу-с, — промямлил подлый французишка.
Я оперся на его руку и поднялся на ноги.
— Оставайся здесь, приятель, — попросил я мужичонку.
Я подошел к толпе дерущихся.
— Господа! Господа! Позвольте! — прокричал я.
— Что ты делаешь? — крикнул мне Марагур.
— Обожди, — отмахнулся я.
Я разнял дерущихся, по очереди вызволив картежников из свалки и отпихнув их в сторонку. С трудом, но мне удалось оторвать хозяина от тролля.
— Уважаемый! Уважаемый! Постойте! — крикнул я трактирщику, который прыгал передо мной, готовый броситься с кулаками то ли на игроков, то ли на меня самого.
— В чем дело, сударь?! — прорычал эльф.
— Уважаемый, говорят, вы любите кулачные бои? — спросил я.
— Только трусы боятся драки! — задрал нос трактирщик.
Я склонился к Мазунчику Овчару и прошептал:
— Голубчик вы мой, я буду вам крайне признателен, если вы как следует отметелите вот эту каналью, — я указал на французишку. — Он скотина, как драка, так прячется. Привык держаться за мамкину юбку. Никак не отучу его от детских привычек.
— Зато вы, сударь, герой! Я видел, как вы врезали гоблину!
— О, он не в обиде! Мы старые друзья! Порою дадим друг другу по мордасам, а потом помиримся, выпьем по рюмочке! Так вы не откажетесь подраться?
Трактирщик вскинул брови.
— Уж не думаете ли вы, что я испугался этого господина? — спросил он.
— Конечно, я так не думаю, — произнес я, но не слишком уверенно.
Старый шрам и новые ссадины на моем лице вызывали восхищение у этого странного эльфа. Хозяин решил укрепить свою репутацию в моих глазах.
— Мазунчик Овчар! — Он бросился на подлого французишку.
Хозяин врезал Жаку кулаком в нос. Брызнула кровь. Шельма побежал, на ходу опрокидывая табуреты. Мазунчик Овчар наградил каналью несколькими сочными затрещинами.
Однако я не успел получить удовольствие от этого зрелища. Мягкая ладошка опустилась на мое плечо.
— Маркиз, — окликнула меня Абигейл.
Я обернулся. Летунья влепила мне пощечину.
— Это тебе за «дуру»! — произнесла она.
Моя щека вспыхнула.
— Ты что? — воскликнул я.
— Ничего, — ответила Абигейл и ударила меня еще раз. — А это за «куриные мозги»!
Велетень, ставший свидетелем этой сцены, развел руками. Оправившийся от щелбана Мирович велел сподручным выручать каналью. Завязалась новая драка. Сам Василий Яковлевич на меня не смотрел, а только шипел на Марагура:
— Тебе это так с рук не сойдет.
— А ну вас, — отмахнулся велетень. — Лично мне кушать хочется.
Он разбросал в разные стороны товарищей Мировича и вызволил из свалки хозяина заведения.
— Трактирщик! Накрой-ка нам стол! Тащи все самое лучшее, чего там у тебя есть! Немного подкрепимся, а потом, если желающие найдутся, еще кулаками помашем.
Эльф выставил на стол незатейливые харчи. Пока он накрывал, его несколько раз окликали посетители, игравшие в карты. Они просили немедленного расчета, но хозяин отвечал, что скорее в гробу их увидит, чем они рассчитаются вперед того, как мы поедим. Мужички вместе с троллем топтались в углу у камина, но уйти, не рассчитавшись, не решались. Оставалось удивляться тому, что в этот трактир кто-то заглядывает.
Мирович с компанией привели себя в порядок и вышли вон. Перед выходом Василий Яковлевич бросил на стол деньги. Мазунчик Овчар покосился на монеты и с удовлетворением хмыкнул. Каналья Лепо, с рожей, перемазанной кровью, несколько мгновений метался, не решив для себя, что лучше: остаться со мною или примкнуть к Мировичу.
— Сударррь вы мой! Я же лучшие-с годы свои потррратил на службу вам-с! Я же-с на коленях-с вас младенцем-с деррржал-с! А вы вот-с, значит, как-с?! — выкрикнул Жак и направился к выходу.
— Что ты городишь, скотина?! — ответил я. — На каких коленях ты держал меня?! Мне тринадцать лет было, когда папенька нанял тебя!
— О, какие интересные подробности! — съехидничала Абигейл.
— Вот, значит-с, как, сударррь вы мой! — взвизгнул французишка и выбежал из трактира.
С улицы донесся возмущенный голос Мировича:
— А тебе чего?! Пшел прочь, болван!
Отворилась дверь, вернулся каналья. Он развел руками, выпучил глаза и выдавил:
— И все ррравно, сударррь! Не могу-с я вас бррросить! Как же-с вы без меня?! Пррропадете ж!
— Понравилось ему на коленках-то тебя держать, — прошептала аэронавтесса.
