Скиталец - Константин Георгиевич Калбанов
Лучше постараться не попадаться им на глаза. Вот не желает он, чтобы Катя знала, в какой компании он оказался. Совсем не хочет. Даже после того как понял, что она боярышня и между ними вообще, даже гипотетически, ничего быть не может. Это уже даже не моветон и не маргинальный брак. Это черт знает что такое. Словом, не бывает такого даже в его мире, что уж говорить про этот.
Да и плен у них получился очень даже атмосферный. Обед в обществе офицеров. Потом прогулка по палубе «Розы». Им установили шезлонги на юте и сервировали столик. Словом, плен может быть разным. Конкретно этим девушкам предоставили максимально комфортабельные условия…
– Томас, что ты задумал? – поинтересовался лейтенант Абрамс у капитана.
– А догадаться трудно, Дик? – фыркнул тот.
– Мы получим богатый выкуп за этих девок, и все будут довольны.
Уже стемнело, и офицеры беседовали на носу «Розы», опершись на фальшборт. Борис и не услышал бы этот разговор, если бы иллюминатор его небольшой каюты, а скорее каморки, не был открыт. Он хотел было порисовать, но настроение было нерабочее. Вот и сидел в темноте, пялясь в иллюминатор и слушая, как струится вдоль бортов вода. Эти двое остановились прямо над ним.
– Никогда не думал, что ты столь наивен, – хмыкнул капитан – Русских можно ошельмовать, заставить поверить в собственную вину в чем угодно и извиняться на каждом шагу. Их частенько сравнивают с медведями. Как по мне, сущее заблуждение. Русские – это бык. Большой, сильный и безвольный. Такого можно поставить в стойло, запрячь в ярмо, вдеть в нос колечко и водить за собой, как собачонку. Но только не стоит его злить. Ибо в ярости он снесет все на своем пути, – назидательно закончил Бентли.
– Брось. Она не первая дочь русского боярина, за которую потребуют выкуп. Закон на нашей стороне, и русский это проглотит, – возразил лейтенант.
– Серьезно? Дик, а как ты считаешь, кому поверит боярин, следственной комиссии по призовому праву или своей дочери? А поверив дочери, что он сделает с тем, кто посмел убить его вассалов и обидеть ее? Я бы сказал, что у него не будет выбора.
– Проглотит, – убежденно произнес Абрамс.
– Только не Яковенков. Я слышал о нем. А вот своему зятю он ничего не сделает.
– Парни рассчитывают на заслуженную долю.
– Каждый, и ты в том числе, получит причитающееся. Или есть существенная разница, откуда эти деньги, из выкупа или из приданого?
– Ты готов так легко разбрасываться приданым?
– Я готов так глубоко залезть в карман моего будущего тестя, друг мой.
– И как ты собираешься добиться ее руки?
– Для этого есть множество способов. Главное, что она достигла возраста вступления в брак. Господи, ты и впрямь думаешь, что мне будет трудно вскружить голову этой девчонке? А что до ее родителя, я достаточно знатен, пусть и из обедневшего рода.
– Ты забываешь одно обстоятельство. Старую-молодую матрону. Уж кого-кого, а ее одурачить не получится.
– С ней произойдет несчастный случай. Причем на глазах у девочки. Чтобы никаких сомнений в нашей непричастности.
– Хм. Хилл?
– Он все сделает как надо, – подтвердил капитан, и их голоса начали отдаляться.
Вот так вот. Не сказать, что Бориса не задели слова о намерении Бентли охмурить Катю. Еще как задели. Но он прекрасно отдавал себе отчет в том, что пока он станет кем-то, чтобы иметь хотя бы призрачный шанс быть с ней вместе, ее уже давно выдадут замуж. Не за этого, так за другого.
Он взрослый мужчина и понимает, что о глубоком чувстве с его стороны не может быть и речи. Так, всего лишь увлеченность. При желании он может с ней переспать. Тут капитан прав, взрослому мужчине вскружить девочке голову ничего не стоит, если он, конечно, не увалень какой. Только Борису этого не надо. Потребность можно удовлетворить и с кем другим. Ну или хотя бы она была стервой, тогда – не исключено.
А вот Лизавету Петровну нужно вытаскивать. Причем этой же ночью. Кто знает, насколько профессионален Хилл. И потом, судя по всему, до порта им не так чтобы и далеко. Пара дней максимум. А значит, и времени для осуществления задуманного у капитана мало.
Что там из минусов? Открытое море, незнание навигации, бог весть, как там в катере с аварийным запасом и топливом. Дурак? Еще какой! Простит ли он себе, если не вытащит эту вздорную старуху в молодом теле? Никогда. Значит нужно действовать.
Ночь выдалась тихой, с устойчивым попутным ветром. А потому «Роза» шла под парусами. Что полностью подходило Борису. Вообще-то так себе задумка. Но ни на что лучшее попросту нет времени. И потом, кто сказал, что экспромт – это обязательно плохо? К примеру, у него они нередко получаются более эффективными, чем планы, продуманные до мелочей.
Борис прихватил с собой только нож и пару своих «бульдогов», причем зарядив оба боевыми патронами. Ему сейчас не до бирюлек. Хотя крови, конечно, желательно избежать. Кроме того, в карманы брюк пошел отрез веревки и большой кусок ветоши.
Брать что-либо еще – это привлекать к себе лишнее внимание. Его появление на палубе не вызовет у вахты удивления. Измайлов частенько так делал. Одна из причин негатива по отношению к нему – он нигде не был задействован, кроме как у орудия. Капитан строго следовал букве договора.
Постояв немного у борта, Борис выждал момент, когда вахтенный офицер направился на нос, и сам двинулся в направлении юта. Это в прежние времена дорога экипажу туда была заказана. Моряки весьма консервативны, но многие традиции все же уже безвозвратно ушли в прошлое.
Подобное поведение для Измайлова было нормальным. Он нередко присаживался вот так на корме и смотрел на струящийся кильватерный след. В особенности ему нравилось наблюдать за ним, когда яхта шла под парусами. Поэтому рулевой не обратил на него никакого внимания.
– Русский, ты? – окликнул его часовой, едва Борис наполовину поднялся по трапу и его голова появилась над ютовой палубой.
Опасаться часовому нечего, поднимать излишний шум нет причин. Ну появился один из своих. Нормальная ситуация. Тем более если это тот, кто по ночам частенько проделывает подобное. Пост выставили на случай, если пленницы решат воспользоваться идущим на буксире катером.
– Я, – окончательно поднимаясь наверх, ответил Измайлов.
– Извини, но сегодня тебе тут не место. Как видишь, капитан выставил пост.
– Угу. Теперь вижу. Ладно, посижу
