Польская партия - Михаил Алексеевич Ланцов
Да, если бы поляки сумели разгромить РККА в Белоруссии, то даже утратив левобережную Украину можно было бы держать оборону по Днепру. С тем, чтобы поляки сделали основную работу. Даже потерпев страшное поражение на левом берегу. А потом и отбить все обратно, когда РККА стало бы стягивать все силы для защиты Москвы.
Но теперь…
Теперь перспектив на оборону не оставалось совершенно. И то, что новости разгонялись не только по газетам, но и радио, расползаясь с удивительной скоростью, это понимали не только руководители Украинской народной республики, но и многие обыватели.
Великобритания с Францией, которые и втянули УССР в эту авантюру, явно не успевают спасти даже Польшу. Ради УНР же и стараться не станут, тем более, что, утратив Польшу, это становилось не реальным.
Фрунзе снова разгромил украинских националистов.
Опять.
Вновь.
Второй раз за одно десятилетие.
И это выглядело ужасающей катастрофой. Так как если в тот раз им удалось договориться с Лениным, явно склонным к национализму. И их оставили как ядро самой мощной национальной республики СССР, то теперь… с Фрунзе они не видели шансов договорится. Вообще никак. Поэтому, взвесив все «за» и «против», ночью, когда Киев спал беспокойным снов, руководство Украинской народной республики погрузилось на автомобили и «отчалило» из города.
Тихо.
Осторожно.
Но максимально «в темпе»
Не ставя никого в известность.
И увозя с собой весь запас золота и валюты, который у них имелся. В первую очередь, конечно, доллары USA, полученные по линии кредитования в первый месяц «независимости».
Их путь теперь лежал в Румынию. Это было рискованно — могли ограбить. Но оставаться здесь выглядело форменным безумием, которое гарантированно бы закончилось расстрелом… в лучшем случае…
Часть 3. Глава 8
1928 год, август, 10. Москва
Михаил Васильевич шел, звонко чеканя шаги, по коридору, насвистывая мелодию Элли Драйвер из кинофильма «Убить Билла». Конечно, той бесподобной харизмы ему не хватало. Но он ее добирал за счет адъютанта, который следом за ним нес на подносе внушительных размеров клизму.
Вроде бы ничего такого.
Но сотрудники народного комиссариата иностранных дел бледнели при виде этой процессии и отшатывались, стараясь как можно скорее скрыться с глаз народного комиссара обороны. А может быть их пугала дюжина бойцов спецназа охраны, вооруженная до зубов, в бронежилетах, шлемах, защитных очках, разгрузке и так далее, что шли с некоторым отставанием за своим шефом. Их вид был более чем грозен.
Кто знает?
Но коридор перед Фрунзе очищался сам собой.
А все вокруг затихало и напряженно наблюдало за его продвижением.
И вот, наконец, двери.
Бледный секретарь спешно распахнул створку, и Михаил Васильевич вместе со своим адъютантом прошествовали внутрь. Звонко чеканя шаг по паркету стальными подковками сапог.
— Добрый день, — поприветствовал он всех присутствующих.
Здесь сидели глава НКИД граф Игнатьев, заменивший больного Чичерина, а также посолы Великобритании и Франции. Ну и переводчики с секретарями. Это был очередной раунд стремительно накаляющихся переговоров. Сам Чичерин, кстати, тоже присутствовал в роли консультанта. Так-то он числился на пенсии и лечился, но совсем от дел не отошел.
— Михаил Васильевич? — удивился глава НКИД. — Мы вас не не ожидали. Что-то случилось?
— Я пожелал принять участие в беседе. Вы ведь не против?
— Нет, конечно.
— А вы? — обратился он к послам.
Те также возражать не стали.
Спрашивать зачем адъютант Фрунзе держит на подносе большую клизму, никто не стал. Хотя все постоянно на нее косились, поглядывая так до конца рабочей встречи. Видно — рабочая, не растрескавшаяся. С такой как раз весь кишечник опорожняют, ежели кто отравился…
— Вы Польшу обсуждаете? — спросил нарком обороны у Игнатьева.
— Так точно, Михаил Васильевич. Господа настаивают, чтобы мы не добивали ее.
— Это еще почему? — удивился Фрунзе.
— Польша вступилась за Украину, защищая ее право на самоопределение. В соответствие, кстати, с вашими законами. — произнес посол Великобритании.
— Если вы мне еще раз соврете, да еще так нагло, я вам зубы выбью, — с мягкой улыбкой ответил Михаил Васильевич. Можно даже сказать — добродушно. Если бы не холодный, просто-таки колючий взгляд.
— Как это понимать!? — взвился посол.
— А как хотите, так и понимайте. Вы ведь не обезьяна из джунглей Бразилии, умом должны быть богаты. Вон — и шляпу модную носите.
— Разве так можно вести переговоры!? Это дикость! Варварство!
— Отнюдь, нет. Мы люди цивилизованные. Поэтому на ваши зубы не претендуем. Просто вы уйдете отсюда, унося их в кармашке. Ибо даже не врете, а брешете аки пес шелудивый. Поясню. Правительству Советского Союза известно, что восстание в бывшей УССР подготавливали вы. — указал он пальцем на посла Великобритании. — И вы, — ткнул он в его соседа. — На деньги, предоставленные банкирскими домами Моргана и Рокфеллера.
— Это не так! Мы…
— Может мне все-таки выбить вам зубы? Мы здесь не на трибуне. Перед кем красуетесь? Сотрудники КГБ сумели вклиниться в аппарат украинской компартии и у нас есть списки людей, которым вы заносили денег. Кем. Какие. И как. Более того, я вас расскажу страшную вещь — сорок восемь миллионов рублей мы сумели конфисковать в процессе. Поступала инвалюта, но сумма дана в пересчете по текущему курсу, разумеется.
Тишина.
— Сорок восемь миллионов? — нервно сглотнув переспросил посол Франции.
— Именно так. — кивнул Фрунзе и улыбнулся, вспоминая о том, как майор КГБ Остап Бендер был ловко внедрен в аморфную свору заговорщиков и в чем-то даже сумел ее возглавить. Перехватив зарубежное финансирование, поступающее им из-за рубежа. — Более того, нам известна вся сумма, которая заехала в УССР. Но ее, к сожалению, мы не смогли перехватить, не подставляя своих людей. И с Польшей аналогично. Вы, собаки крашенные, подготовили и дирижировали всем этим спектаклем. Не получилось. Бывает. Только врать зачем? Или вы нас настолько не уважаете, что позволяете себе брехать в лицо? Причем зная, что мы все знаем. Не понимаю. У вас с головой какая-то проблема? Изъян может? У нас прекрасные доктора. Профессор Илья Иванович Иванов. Прекрасный специалист. Мы, если желаете, направим вас на курс реабилитации к нему.
— Илья Иванов? — удивился граф Игнатьев. — Не слышал о нем. Он известный психиатр?
