Леонид Млечин - Самая большая тайна фюрера
Военный министр Бломберг и командующий сухопутными войсками Фрич испугались планов Гитлера и фактически выступили против фюрера.
Фрич и Бломберг выразили сомнение в слабости французской армии. Они считали ее куда более сильной, чем немецкая. Да и Чехословакию следовало рассматривать как серьезного противника. Система укреплений на границе Чехословакии уже была сравнима с линией Мажино! Германия располагала сорока дивизиями, из них было восемь моторизованных и три танковых. Франция имела около ста дивизий. Генералы с ужасом думали о неминуемом исходе войны: Франция разгромит Германию.
Мнение Константина фон Нейрата фюрера не интересовало. Нейрат, профессиональный дипломат, стал министром иностранных дел еще в 1932 году. Он подал в отставку после «ночи длинных ножей» в 1934 году, но фюрер отставку не принял. Гитлер держал его только для того, чтобы уверить весь мир, будто он не собирается менять внешнюю политику. Нейрат не спорил с фюрером, а выполнял его указания.
Гитлер ушел с совещания крайне недовольный своими генералами, не поддержавшими его грандиозных планов. Несколько лет он сдерживал себя и был крайне осторожен, высказываясь на внешнеполитические темы.
17 мая 1933 года Гитлер говорил:
— Ни одна новая европейская война не сможет создать условия, которые были бы лучше неудовлетворительных условий нынешнего дня. Германия всегда готова принять дальнейшие гарантии безопасности международного характера. Германия готова к полному отказу от вооруженных сил.
Почему Гитлер произнес тогда антивоенную речь? Потому что боялся Европы. Глава Польши маршал Юзеф Пилсудский, напуганный появлением Гитлера в роли главы немецкого правительства, захватил Данцигский коридор и готов был к войне с Германией. Тогда Гитлер и призвал к полному разоружению и созданию системы международной безопасности.
Ему удалось ввести в заблуждение немалое число европейских политиков, которые рады были обмануться. Лорд-хранитель печати Энтони Иден 20 февраля 1934 года прибыл в Берлин для переговоров с новым немецким правительством. Это была первая встреча Гитлера с представителем британского истеблишмента. Фюреру понравился корректный англичанин, обладавший важным качеством — умением слушать. На следующий день Гитлер впервые приехал на завтрак в британское посольство. Вместе с ним были министр иностранных дел Нейрат, заместитель фюрера по партии Гесс и министр народного образования и пропаганды Геббельс.
Бывший ефрейтор Гитлер и бывший капитан Иден стали вспоминать военные годы и даже чертили на оборотной стороне меню расположение своих частей на Сомме. Оказалось, что они в буквальном смысле воевали друг против друга. Энтони Иден сделал вывод об искреннем стремлении Гитлера к примирению. Он покинул Берлин в уверенности, что с новым правительством Германии можно договариваться.
В лондонской «Таймс» 31 января 1935 года появилась первая из двух статей лорда Лотиана, который побывал в Германии и вернулся абсолютным сторонником Гитлера.
«Национальный социализм, — объяснял англичанам лорд Лотиан, — это движение индивидуального и национального самоуважения. Важнейшим фактором сегодняшней политики в Европе является то, что Гитлер не хочет войны и готов к тому, чтобы навсегда покончить с ней как со средством урегулирования споров с соседними государствами, если с ним и с Германией будут обращаться как с равными.
У меня нет ни малейшего сомнения в том, что его отношение совершенно серьезно. Гитлеровская Германия не желает войны. Гитлер отказывается от войны не потому, что он пацифист, а потому, что он знает, что такое война, потому что только в мирной ситуации он сможет исполнить свои планы воспитания и объединения молодого поколения».
Лорд Лотиан убеждал британских политиков относиться к Германии «как к другу», поскольку при Гитлере «Германия не является империалистической в старом смысле этого слова. Сама ее преданность расе уберегает ее от попыток аннексировать другие нации».
Гитлер двигался к цели шаг за шагом. Убеждаясь, что он не встречает сопротивления, наглел и смелел. 7 марта 1936 года Гитлер созвал рейхстаг. В Берлине развесили флаги. Центр города патрулировали солдаты и секретная полиция. Улица между рейхстагом и имперской канцелярией была забита людьми.
Американский журналист Люис Фишер расположился перед отелем «Адлон» на Унтер-ден-Линден. Во всю длину улицы стояли эсэсовцы. Спиной к ним стоял еще один ряд охраны, который смотрел на дома и на толпу.
— Внезапно по волнению толпы я понял, что Гитлер приближается, — вспоминал Фишер. — Меня волновала одна проблема. Среди толпы наверняка были сотрудники службы безопасности. Могли быть и те, кто попытается совершить покушение на фюрера. Чтобы быть вне подозрений, я не должен держать руки в карманах. Однако в таком случае террорист может сунуть мне свой пистолет в карман или еще каким-то образом вовлечь меня. С другой стороны, полиция могла таким же образом устроить провокацию. Что же делать? Как себя обезопасить? Я обнял себя руками, чтобы подстраховать карманы куртки, а ладонями прикрыл карманы брюк. Это было неудобно, но потерпеть надо буквально одну минуту, пока Гитлер не проехал.
Фюрер приехал в рейхстаг, чтобы в стиле хорошо разыгранной истерики сообщить о вводе войск в Рейнскую область, которая должна была оставаться демилитаризованной. Это было нарушением обязательств, взятых Германией по Версальскому договору.
Утром 7 марта немецкие войска силами тремя пехотных батальонов переправились через мосты и заняли Рейнскую область. Они имели приказ, встретив сопротивление, немедленно отступить. Английская разведка доложила в Лондон, что немецкой пехоте не выдали патронов, артиллерии — снарядов. Гитлер был уверен, что не встретит сопротивления.
Он возбужденно говорил:
— Я буду идти своим путем с уверенностью лунатика, тем путем, который мне уготовило Провидение.
Европа ждала, каким будет ответ Парижа. Даже папа римский Пий XI озабоченно сказал послу Франции при Ватикане Франсуа Шарль-Ру:
— Если бы вы немедленно отправили двести тысяч своих солдат в район, занятый немцами, вы оказали бы всем огромную услугу.
На заседании французского кабинета один только министр Жорж Мандель задал риторический вопрос:
— Будем ли мы рассматривать нарушение границ Рейнской области как акт войны и ответим ударом на удар? Или ограничимся дипломатической нотой?
Представитель правительства сообщил журналистам: «Франция приняла решение ничего не предпринимать без участия Англии и поставить вопрос о реоккупации Рейнской области перед Советом Лиги Наций».
Жорж Мандель после поражения Франции в июне сорокового был арестован новым правительством, сотрудничавшим с оккупантами, и передан немцам. В июле 1944 года его казнили.
Западные державы ничего не предприняли. Они упустили последнюю возможность остановить и наказать Гитлера без особой опасности для себя.
«Все французы опасались прихода Гитлера к власти, — вспоминал философ Раймон Арон. — После его прихода французы боялись войны, и не без оснований! С этого момента начался спор: что делать, чтобы избежать войны? Тот, кто выступал за сопротивление Гитлеру, подозревался в том, что он хочет вовлечь Францию в войну.
У французов было справедливое ощущение, что война, каков бы ни был ее исход, — это катастрофа для Франции. Обескровленная Первой мировой, Франция не могла выдержать второго кровопускания, даже если бы оно завершилось победой…
Когда в марте 1936 года немецкие войска вступили в Рейнскую область, это была последняя возможность остановить Гитлера без войны. Леон Блюм опубликовал в газете «Попюлер» поразительную статью. Франция, напоминал он, имеет право в силу договоров использовать военную силу против Германии. Но никто и не думает употребить военную силу, таков моральный прогресс человечества, и социалистическая партия гордится тем, что содействовала прогрессу…
Если бы французские войска двинулись вперед, немецкие войска бы отступили. В марте 1936 года существовала возможность изменить историю. Достаточно было проявить немного прозорливости и немного мужества. Но, к несчастью, Гитлер оказался прав в своих расчетах…»
29 марта 1936 года Гитлер провел общенациональный референдум. Девяносто девять процентов немцев поддержали ввод войск в Рейнскую область. Французы и англичане это покорно проглотили.
В январе 1937 года министр иностранных дел Великобритании Энтони Иден попытался образумить Гитлера. Выступая в палате общин, Иден сказал, что нацистский режим сохранится только в том случае, если Германия сократит свои вооружения и согласится соблюдать правила и нормы международных отношений. Немецкая партийная пресса злобно ответила, что британский министр живет устаревшими демократическими и либеральными идеями, о которых пора забыть.
