Виктор Шайди - Иероним
– Слушаюсь, мой лорд. – Рыжеволосая приложила руку к шлему.
– Эрик, отбери толковых, умеющих работать руками. Станут твоими помощниками. Подготовятся, станут воинами, а потом и гвардейцами твоего отряда.
– Да, лорд. – Рука Эрика взметнулась к шлему.
– Гвардеец Скорик, – я сдержал улыбку, увидев, как встрепенулся парень, – за мужество назначаешься старшим пополнения. Будешь обучать сброд, пока не станут достойными личного оружия и звания воинов. Вся черная работа ложится на их плечи за исключением охраны лагеря, ее почетно несут гвардейцы. Во время похода отряд желторотых следует сзади, и им будет разрешено вступить в бой только по моему личному приказу. – По улыбкам сержантов стало понятно – прозвище «желторотые» навечно прилипло к новобранцам. – Обучившись, желторотые станут достойными звания воинов, а потом, пройдя испытание, – гвардейцев и пополнят элитные отряды правого и левого крыла. Твои помощники, Эрик, став воинами и гвардейцами, останутся у тебя в отряде. До первого привала пополнение пойдет пешком, потом получат коней из трофейных. – Я закончил речь, и сержанты принялись шустро разбирать новобранцев.
Тронув поводья, медленным шагом я подъехал к жуткой куче. Темная жирная туча мух взвилась с буро-кровавого холма. Воронье пронзительным карканьем огласило пространство. Искалеченные тела лошадей и людей смешались в дьявольскую палитру.
Вот результат моего пребывания…
Конь, ощущая смрад смерти, недовольно пофыркивал, переминаясь под седлом.
Отогнав мрачные мысли, я промолвил:
– Поджигай… – Голос захрипел и предательски застрял в горле.
Роган, выбив кресалом искру, запалил факел. Огонь, потрескивая, вспыхнул на пропитанной пеньке. Оставив дымный темный масляный след, факел с шипением преодолел расстояние, упав в основание гигантского кострища. Напта вспыхнула, и синий огонек весело побежал по трупам, превращаясь в огненную реку. Жирные мухи искорками сгорали в разрастающемся пламени. Недовольно каркая, вороны взвились ввысь, спасаясь бегством от поднявшихся к небу жадных языков пламени. Жуткий костер тяжело вздохнул клубом маслянистого черного дыма.
– Сахиб милостив к врагам, удостаивая чести и лично отправляя их души к богам, не оставив скитаться на земле, – прошипел Роган.
Пламя сильнее взметнулось к небу, словно подтверждая слова темнокожего.
– Знатная тризна, – вздохнул Тюрик, – достойная храбрых воинов. О вашем милосердии сложат баллады.
Да, странное понятие о милосердии… Приказал изрубить и не брать пленных, а оказался не кровожадным и жестоким, а милосердным…
– Не станет воину чести в плену… Герцог проявил милость, сохранив малодушным честь и отправив к богам вместе со своим лордом. Нет для воина смерти достойнее, чем лежать на костре с братьями, а не стать кормом для птиц, белея костями в поле и скитаясь зимними ночами по просторам, – согласился Тюрик.
«Смотри, это дело рук твоих!» – бушевала совесть.
«Смотрю», – отвечал разум.
«Хорошо…» – тихо наслаждался в глубинах подсознания демон, вдыхая гарь мяса.
Резко дернув за поводья, я развернул закусившего удила коня и дал шпоры. Ветер мягким кулаком ударил в лицо, разгоняя по уголкам глаз брызнувшие слезы.
«Почему я?!!» – голосил мозг, а перед глазами стояла жуткая картина…
Сержанты, поняв команду, тронулись следом, и караван отправился в путь. Жаркий ветер хлестал коня, заставляя ронять белые хлопья пены, и, пожалев животное, я пустил его шагом. Слезы высохли, однако эмоции не думали утихать.
«Чувствуешь – значит, жив!» – пытался найти успокаивающие слова разум.
Вырвавшись далеко вперед, я отхлебнул порядочную порцию вина из бурдюка и оглянулся на растянувшуюся вереницу людей и повозок.
«Они верят в тебя!» – шептало сознание.
Бывшие пленники бодро шагали за повозками, бросая завистливые взгляды на всадников. Усталые воины покачивались в седлах, стойко перенося пылающий жар солнца. Горизонт заволакивал черный дым погребального костра.
«Вот и я бросил семя дедовщины в армию…» – пронеслась шальная мысль.
В моем мире дедовщина стала бичом, принимая угрожающие размеры армейского бедствия. Хотя зарождалась как один из элементов воспитания. Старые, мудрые воины передавали опыт молодым, воспитывая в юношах качества истинного солдата.
Не научившись подчиняться, не научишься командовать – гласила истина, написанная кровью павших из-за бездарных полководцев воинов.
Впоследствии, когда в войска во время одной из великих войн попали амнистированные заключенные, они испортили и извратили дедовщину, снабдив лагерными порядками и превратив ее из мудрого учителя в ночной кошмар новобранцев.
Зная историю, постараюсь избежать ошибок и сразу начну принимать меры.
Отогнав мрачные мысли, я подозвал Скорика. Работа – лучший лекарь от лишних дум.
Новоиспеченный командир ловил каждое мое слово, а на его измученном болью лице светилась гордость. Перебинтованная рука, привязанная к груди парня, не мешала воину стойко сидеть в седле, наоборот, приняв неожиданное назначение, юноша старался прямее держать спину. Заинтересовавшись нашим разговором, приблизились, заняв места по бокам, Тюрик и Трувор и принялись внимательно слушать.
Медленно разматывалась нить дороги, щедро политая лучами солнца. Во избежание массового унижения новобранцев я строго приказал Скорику следить за тем, чтобы желторотые выполняли исключительно его приказы, и запретил при размещении в лагере смешивать с гвардейцами. Желторотые должны жить отдельно, пока не дослужатся до звания воина, а после испытания – гвардейца, и тогда пополнят ряды правых и левых крыльев. Для новичков это должно стать мечтой. Жалованье им не положено, только питание и обеспечение. Пусть люди стремятся к развитию.
Обидевший желторотого гвардеец будет жестоко наказан – лишен почетного звания и отправлен на перевоспитание в отряд желторотых.
Сержанты внимательно слушали, и я не сомневался – на первом привале все будут знать волю герцога.
Усталость – последствие битвы тяжелым грузом легла на плечи, и лишь счастливое чувство первой победы над достойным противником помогало держаться в седле. Адольф ко мне с замечаниями не лез, составив компанию Цинне, управляющей телегой с ранеными.
Все-таки вампал испытывает к самой юной девчонке какие-то чувства и привязался к ней. А во время боя ни на шаг не отходит от Эльзы… Надо будет на досуге расспросить зверька об этих странностях.
На горизонте прорисовывалась темная полоса Дикого леса, скрывающая цель похода – крепость Орлиное гнездо. Давно миновав пожарище разграбленной виконтом деревни, караван ближе и ближе подъезжал к темно-зеленому поясу огромных деревьев.
Лес поистине велик – занимает горизонт от края до края.
До места намеченной мной стоянки оставалось всего ничего, и я подбодрил уставших воинов этим известием. Над караваном вились насекомые, привлеченные терпким запахом пота коней и людей. Надоедливое жужжание наполняло пустоту летнего зноя.
Наконец огромные деревья расступились, открывая дорогу. Блаженная прохлада тени легла на раскаленные доспехи. Караван уставшей блестящей змеей вползал под спасительную сень леса. Сырость и прохлада ударили в лицо освежающим ветерком. Сумрак деревьев окутал нас терпким запахом смолы и мха.
Место я выбрал около реки, на поляне, богато устланной полевыми цветами и окруженной мелким кустарником. Журчание воды звучало долгожданной музыкой. Караван, лениво свернув телеги в кольцо, рассыпался загудевшим муравейником. Понимая всю необходимость передышки, я решил подольше задержаться на отдыхе, чтобы воины привели себя в порядок, и первым делом велел поставить шатер под баню.
Ноги благодарно коснулись земли. Задняя точка колола и зудела. Никак не могу привыкнуть к седлу.
Воины принялись разбивать лагерь. Тишина леса заполнилась гвалтом команд и нетерпеливым ржанием лошадей, почувствовавших прохладу реки. Хитрый Адольф шустро плюхнулся в воду, спасаясь от надоевших мошек.
Втайне позавидовав ему, я отдал поводья уставшего коня Рогану и поспешил к раненым.
35
Несчастные стойко терпели жару. Изможденные белые лица густо покрывал пот. Состояние воинов оставляло желать лучшего. Заботливые девчонки разместили раненых в тени деревьев, споро сооружая навес из веток. Неугомонная Цинна курицей над цыплятами тряслась над подопечными.
– Ваша светлость, я правильно делаю? – пискнула она, шмыгнув веснушчатым носиком.
– Молодец. Правильно, – одобрил я, пригладив непокорные соломенные волосы девчонки. – Пусть Эльза даст кого-нибудь тебе в помощь.
– Мой лорд, сама справлюсь!
– Не спорь! Тебе нужно спать, а раненым необходим круглосуточный уход! Кормите слабым бульоном, прокипятите полоски ткани, завтра сделаем перевязку! – отрезал я, и девчонка бодро вскинула руку к растрепанным волосам.
