Однажды в Марчелике 4 - Лео Сухов
В этот раз его речь прервал звон разбитого стекла. А ещё осколки, посыпавшиеся на подоконник рядом с письменным столом. Повернувшись на звук, Ульрих с удивлением уставился на толстую заострённую палку, которая каким-то волшебным способом переместилась к нему на стол…
— Что за!.. — начал он, но снова осёкся, потому что на улице раздались частые хлопки выстрелов и яростные крики.
Подумав, что если его опять прервут, он окончательно озвереет и захочет кого-нибудь пристрелить, Томази решительно шагнул к окну.
— Разбери… — начал было он, но в этот момент кто-то из своих сбил его с ног и повалил на пол.
Снова зазвенело стекло, а сверху посыпались осколки. Что-то гулко стукнуло в стену, и выстрелы на улице слились в одну сплошную канонаду.
— Хаблы!.. К обороне!.. Берегись!.. Хаблы в городе!.. — крики с улицы окончательно приобрели панический окрас.
А Томази, кем-то придавленный к полу, извернулся и нащупал револьвер. И в этот момент услышал сверху встревоженный голос Арнольда, главы охраны:
— Не подходите к окнам! Обороняем дом! Метен Томази, не поднимайтесь!
— Кто бы ты ни был там, сверху, немедленно!.. — с трудом прохрипел бедный глава дельтианцев.
И снова был прерван.
Кажется, никто не хотел сегодня выслушать его ценное мнение. Снова раздался звон разбитого стекла, а чьё-то тело сверху резко дёрнулось и расслабилось. Ульрих был достаточно знаком с поведением людей, чтобы понять: человек, лежавший сверху, только что отдал Богу душу на суд праведный. И поэтому вряд ли теперь выполнит приказ начальства.
Поднатужившись, Томази всё-таки спихнул тяжёлое тело и огляделся. Кабинет, как выяснилось, уже сплошь заполнился охраной. Большинство бойцов палили на улицу через окна. Трое дельтианцев лежали на полу, проткнутые деревянными заострёнными копьями. У одной из стен скапливались раненые. А внутрь кабинета то и дело залетали камни и палки.
В этой суматохе подкатившись к окну, Ульрих осторожно выглянул и быстро спрятался назад. Можно было больше не орать на подчинённых. Всё и так было ясно с первого взгляда: улица перед домом была запружена серыми телами аборигенов, которые вламывались в соседние дома, терзали тела убитых — и вообще вели себя как хозяева положения. Впрочем, таковыми они здесь и были…
Отдельные очаги сопротивления не оказывали существенного влияния на общую картину разгрома. Томази никогда не видел столько хаблов, хотя, конечно же, слышал, что порой они собираются в огромные орды и устраивают нашествия. Но в этот раз их казалось действительно чересчур много… Ещё пара быстрых взглядов из-за стены — и стало понятно, что их количество фантастически огромно. Хаблы были везде, куда доставал взгляд главы дельтианцев…
— Держите особняк! Не пускать их! — крикнул Томази, наплевав на собственное достоинство и на карачках устремляясь к двери.
Лишь вывалившись в коридор, он поднялся на ноги. И сразу же кинулся к лестнице на первый этаж, на ходу доставая револьвер. Охрана, как выяснилось, не сплоховала. Хоть Томази и считал своих подчинённых полными идиотами, но они успели закрыть двери, завалить мебелью окна, в которые упрямо лезли волосатые враги — и начать отбиваться.
В считанные секунды особняк, где размещалось временное управление Мезализы и её окрестностей, превратился в осаждённую крепость. Надо сказать, что после происшествия в бухте Печальной Ульрих не хотел пренебрегать собственной безопасностью. И забил старый особняк мэра своей верной охраной под самую крышу.
Во-первых, Томази очень переживал за собственную жизнь. А, во-вторых, за золотоносное дерево, которое хранилось в подвале. Причём за него особенно!.. Потому что за свою жизнь он ещё мог попробовать поторговаться с врагами. А вот дерево было бесценной — и потому весьма желанной добычей для любого идиота с револьвером…
Однако вывезти и спрятать его было некуда. Томази просто не успел найти подходящее место. А тут ещё и войска староэдемцев пожаловали. Вот и хранилось бесценное сокровище в подвале дома, куда он строго запретил пускать кого бы то ни было. Кроме Ульриха Томази — самого себя, стало быть.
В общем, благодаря его паранойе, которой изрядно поспособствовала недавняя встреча с Даном Старганом, особняк был забит бойцами по самую крышу. Почти полторы сотни дельтианцев засели внутри — и теперь отстреливали любого, кто пытался пробраться в дом.
Хаблы, впрочем, оказались чуть сообразительнее, чем ожидали люди. И пытались закидывать особняк горящими головнями, но каменное строение снаружи было сложно подпалить, а внутри все пожары быстро заливались водой. Воды, еды, патронов и оружия — этого всего здесь, к счастью, ещё хватало.
Не хватало только подкрепления… И ждать его было неоткуда, потому что куда ни глянь — везде бесчинствовали хаблы. Трупы людей и аборигенов устилали улицы города сплошным ковром. Правда, больше под раздачу попали дельтианцы, которые расквартировались в городе. Ну а мирные жители уже пару недель как были частично выселены, а частично согнаны на окраину города, откуда теперь доносилось неумолкающее стрекотание пулемётов.
Но даже последний тугодум сейчас догадался бы, что долго так не продлится. Людоедов было слишком много, чтобы немногочисленные защитники надолго их отвлекли…
— Да откуда же вы взялись!.. — зло ругался Ульрих, мечась туда-сюда по дому, внезапно ставшему ловушкой. — Чтоб вам всем провалиться!..
А затем, наконец-то приняв решение, он спустился в подвал, где находились остатки отряда, охранявшего дерево. Его лучшие и самые верные бойцы…
— Грузите ящик на телегу и готовьтесь! — приказал он. — При первом же удобном случае будем прорываться!
Из просторного подвала можно было выехать на повозке, чем он и приглянулся Томази. Большие ворота и довольно пологий, мощёный камнем подъём, который вёл в маленький сад. С первого взгляда Ульриху всё здесь так понравилось, что он чуть не задохнулся от восторга. Но голову не потерял… Её потерял градоначальник, решивший, что может претендовать на что-то в этом городе.
Возможность быстро покинуть особняк в фургоне оказалась очень полезной. Вот только удобный случай всё никак не представлялся… Хаблы продолжали вливаться в Мезализу, впиваться зубами в её жителей, а затем активно двигаться дальше. Повсюду звучала стрельба, крики, рёв, вой — и совершенно непотребное чавканье и хруст. Это ведь у людей еда на дороге обычно не валяется. А у хаблов
