Битва за Родину - Алекс Шу

«Теперь, если куртку запачкаешь, выворачивай её наизнанку и иди в абсолютно чистой вещи. Ты, Леха, можешь смело в КГБ работать с такой маскировкой», — шутил папа.

В сумку отправилась неприметная серая кепочка. Можно её надвинуть на глаза, прикрыть лицо козырьком, и слиться с другими представителями местной шпаны.

Теперь я был готов к своей тайной миссии. От Ставрополя до Невинномысска — 60 километров, примерно. И я не собирался упускать возможность разделаться со Сливко. Этого урода под маской «заслуженного учителя» и «гордости города» надо было обязательно отправить в ад, где ему самое место.

ТТ-шник, надежно спрятанный в тайнике на чердаке, после долгих раздумий, решил не брать. Слишком большой риск был «спалиться» и вызвать ненужные вопросы в лучшем случае. Я чувствовал: ствол ещё пригодится в будущем.

Вечером снова встретились в гараже с ГРУшником. Игорю Семеновичу пришлось загнать машину в гараж, чтобы на «москвич» поставили новые номера. Оказывается, Андрей Иванович и это предусмотрел, и документы на машину подготовил. Нам были вручены ключи от гаража, дан совет выезжать поздним вечером и нигде не останавливаться, пока не покинем Петровск.

Потом была длинная ночная поездка. Восемь часов пролетели как одно мгновение. Зорина очень заинтересовало будущее, связанное с распадом Союза. И я, пользуясь тем, что нам в дороге никто не мешал, охотно рассказал ему, что происходит сейчас, и что будет лет через 20–25. О предателе Горбатом, алкаше Ельцине, расстреле Белого дома, Таджикистане, Чечне, Приднестровье и других горячих точках, образовавшихся с распадом СССР. О приватизации, бандитском беспределе, тотальном воровстве и прочих признаках «смутного времени» 90-ых. Просветил его по технологии переворота, рассказал об Андропове, Гвишиани, подготовке «молодых реформаторов», «отце перестройки» Яковлеве, генерале Питовранове, «первом президенте СССР» Пятнистой Иуде и многих других. Чем больше меня слушал Зорин, тем больше мрачнел. Внешне он оставался спокойным, но о внутреннем состоянии наставника можно было догадаться по стиснутой челюсти, и рукам, крепко сжавшим руль. Время в разговоре летело незаметно. Игорь Семенович слушал, задавал уточняющие вопросы. Мы пару раз заправились на автостанциях, попили чай с термоса, закусив бутербродами с котлетами, заботливо положенными в сумку матушкой. Разговор закончили под утро, когда начало рассветать.

— Я бы этих б. дей всех скопом расстрелял, как паршивых собак, — наставник выглядел по-настоящему злым и готовым взорваться, — Ишь, чего удумали падлы. После Гражданской и Отечественной из руин поднимали. Столько народу погибло чтобы у нас всё нормально было. А они… Суки, ненавижу.

— Вот поэтому мы и едем в Ставрополье, чтобы одну из этих тварей из игры вывести. Если получится, уже многое сможем исправить. Андропову всего несколько лет жить осталось. Если к власти придут Машеров и Романов, история пойдет по другому пути. А значит, сможем спасти, и страну, и сотни тысяч людей, ставших жертвами смутного времени, — добавил я.

Через час сэнсей свернул с трассы, заехав в одно из ответвлений дороги, и припарковался в безлюдном месте. Воронеж мы проехали давно и ночевать там не стали, договорившись, что Зорин прикорнет в пути, когда устанет. И теперь наставник залез назад и задремал на заднем сиденье «москвича», а я сидел и думал, прикидывая план действий.

После пяти часов сна Игорь Семенович снова сел за руль. Теперь уже я спал на заднем сиденье, а он вел машину. В Ставрополь мы приехали только в субботу поздним вечером. Уставшие, завалились в квартиру, приняли душ, поужинали приобретенными по дороге булочками с колбасой, запив их горячим чаем. Затем разошлись по комнатам и вырубились. Я на кровати в маленькой комнате, Зорин — в гостиной на диване.

На следующий день, в воскресенье, появились Андрей Иванович и Серега. Как и обещали, ровно в час дня.

— Я место проживания Проценко уже пробил, — обрадовал нас ГРУшник, — и даже знаю, что он живет сейчас один. Недавно развелся с женой. Она с сыном и дочкой переехала в другой город. А Виктор Кузьмич в свободное время дома сидит, иногда во дворе курит или с мужиками в домино играет. Сегодня вечером мы его навестим. Пойду я и Зорин, а вы с Сергеем посидите тут, пообщайтесь.

— Может, нам с вами пойти? Мало ли чего, — предложил я.

— Не стоит, — отказался ГРУшник, — мы с Игорем Семеновичем справимся.

Зорин глянул на седого, и оба понимающе ухмыльнулись. На мгновение лица одного и другого стали хищными и жестокими.

«Сразу видно, матерые волчары. Уничтожат любое препятствие на своем пути. Если кто-то попытается помешать, потом горько пожалеет», — мысленно делаю вывод.

Когда зазвенел дверной звонок, Виктор Кузьмич даже не пошевелился. Он никого не ожидал, а детектив Аркадия Адамова «Злым ветром» давно ждал своего часа. И как только Проценко открыл книгу, и приготовился с ироничной улыбкой почитать о приключениях московского коллеги — старшего лейтенанта Лосева, как в дверь зазвонили. Опер вздохнул и решил не реагировать в надежде, что незваный гость уйдет сам. Но звонок продолжал верещать. Он бил по мозгам, проникал в дальние уголки сознания, мешал сосредоточиться на чтении и безумно раздражал.

Виктор Кузьмич ещё раз вздохнул, отложил книгу и поднялся с дивана.

— Кого там ещё черти принесли? — недовольно пробормотал он, надевая тапочки. Проценко неторопливо и нарочито медленно подошел к двери. В глазке отражался крепкий мужчина в темном плаще и неясный силуэт второго сзади.

— Что нужно? — пробурчал опер.

— Комитет государственной безопасности. Виктор Кузьмич откройте, пожалуйста, надо поговорить.

— Удостоверение, к глазку поднесите, — потребовал милиционер.

— Сейчас, — гость полез в карман достал красную корочку, и ткнул ею в глазок, — видно?

— Минутку, — опер разомкнул дверную цепочку. С щелчком повернул круглый рычажок накладного замка, и дверь отворилась.

В квартиру зашли двое крепких мужчин. Один высокий плечистый. Другой пониже, седой, коренастый, но тоже крепкий. Высокий смотрел на него цепким холодным взглядом. Второй, улыбался одними губами, но остальное лицо оставалось бесстрастным.

— Еще раз ваши удостоверения покажите, в глазок было плохо видно, — попросил Проценко.

— Без проблем, — седой