Михаил Гуткин - Попадать, так с музыкой!
— В следующий раз, Аня, сначала согласовывайте со мной ваши идеи, прежде, чем обсуждать их с посторонними. Пусть даже это ваш непосредственный начальник.
— Но ведь сам товарищ Берия сказал мне обратиться к товарищу Цанаве за содействием.
— Именно поэтому я и не объявляю вам выговор за самодеятельность, а только предупреждаю.
Вот чертов сухарь! Хочу сделать, как лучше, а он инициативу давит на корню. Мехлис почувствовав мое настроение, слегка помягчел и добавил.
— Поймите. У нас срочное и исключительно важное задание. Круг лиц, с которыми можно это задание обсуждать, определяю я, как старший группы. Даже товарищу Пономаренко я сказал далеко не все, что мы с вами запланировали сделать. Полную информацию можно сообщать только трем лицам: товарищу Сталину, товарищу Молотову и товарищу Берия. Вы, Аня, несмотря на довольно высокое по армейским меркам звание, в этих делах еще новичок. Поэтому слушайте старших товарищей и не стесняйтесь задавать вопросы. Я всегда поддержу инициативу, но буду очень строго спрашивать за обеспечение должной секретности.
131
Утром я выскочила в расположенный около Дома приемов палисадник на зарядку. А что, выспалась, утро свежее, чуть прохладное. Солнце уже встало — как-никак июнь. Машин никаких нет. Тишина. Сплошная экология. Только закончила разминку, как тишина нарушилась. Подъехал грузовичок, в котором сидели несколько человек. Из кабины водителя вышел, наверное, командир, посмотрел вокруг, увидел меня и быстрым шагом подошел.
— Вы, товарищ Северова?
— Так точно.
— Здравия желаю, — он отдал честь. — Лейтенант госбезопасности Геворгян. Направлен к вам товарищем Цанавой. Жду ваших указаний.
— Очень хорошо. Пусть ваши бойцы пока отдыхают, а вы подождите меня здесь. Я быстро.
Я смоталась в номер, привела себя в порядок и снова выскочила на улицу.
— Товарищ Геворгян. Слушайте внимательно. Наша группа проверяет качество связи в войсковых частях всего округа. Вам поручается следующее задание. На том участке, который я буду указывать, вы будете выбирать наиболее удобное место — максимально укрытое от посторонних глаз, с хорошо просматриваемыми подходами. Там вы будете нарушать телефонную связь с соответствующей войсковой частью. Желательно, чтобы повреждение носило вид случайного. Но, в крайнем случае, допустим и простой обрыв. После нанесения повреждения ваша группа должна будет скрытно расположиться поблизости и наблюдать за теми, кто прибудет для ремонта линии. Если прибудет группа из нескольких человек, то ограничитесь простым наблюдением, если же прибудут один или два человека, то вы их тихо задерживаете, после чего сами устраняете неисправность и звоните мне. Вопросы?
— А что делать с задержанными?
— Обращаться вежливо, после восстановления связи и доклада отпустить, предупредив, чтобы молчали.
— Когда начинать?
— Точное время начала и конца операции, а также место будущей диверсии я буду сообщать после того, как мы определимся с очередной проверяемой частью. С бензином у вас все в порядке?
— Так точно. Машина заправлена под завязку и есть запасная канистра.
— Ну и отлично. Ждите. Думаю, что минут сорок у вас есть.
Я вернулась в дом и пошла на завтрак. Мехлис и Серков уже сидели за столом.
— Опаздываете, Анна Петровна.
— Никак нет, товарищ Мехлис. Просто уже подъехала машина с людьми, о которых мы вчера говорили. Задачу я им объяснила, и теперь они ждут распоряжений.
— Очень хорошо. Тогда не будем терять времени, которого у нас совсем мало. Через пятнадцать минут едем в штаб округа. Ваша группа пусть следует за нами.
— Я им передам, товарищ Мехлис, только они будут останавливаться немного в сторонке, чтобы не светиться.
— Правильно. Я сам хотел вам это сказать. Ну, поторапливайтесь, товарищи командиры.
132
Наша группа подъехала к штабу округа. Мехлис прошел в здание, а мы с майором остались на улице, точнее, во дворике. Минут через сорок из штаба вышел какой-то майор и пригласил зайти внутрь. Он сразу провел нас в кабинет командующего. Павлов был мрачнее тучи. Мехлис тоже не сиял от счастья. Видно было, что они поцапались. Я вспомнила слова папульки: "Когда большие начальники ругаются между собой, подчиненным лучше молчать и делать тупое выражение морды лица." Мы с майором так и поступили. Наконец, Павлов заговорил.
— И с этой парой ты, Лев Захарович, хочешь проверять весь мой округ? Ладно майор, он генштабист и кое-что знает. А эта девица — у нее же молоко на губах не обсохло.
— Эта девица, лейтенант госбезопасности Северова, включена в нашу группу по личному указанию товарища Сталина. И совсем не за красивые глазки. Как-нибудь на досуге спроси про нее у товарища Цанавы или у товарища Берия.
Вот даже как! Значит, Мехлис про меня уже навел справки.
Павлов хмуро осмотрел меня с головы до ног, что очень мне не понравилось. Но, если даже товарищу Сталину не удалось меня запугать, то куда этому командующему. Он, дурак, не понимает, что наша проверка, может быть, всего лишь через месяц спасет ему жизнь. Ведь если удастся удержать фронт или, по крайней мере, не допустить полного разгрома Западного фронта, то тогда, наверное, и Павлова не расстреляют. А Мехлис, тем временем продолжал.
— Я же сказал тебе, Дмитрий Григорьевич, что в те сроки, которые поставил перед нами товарищ Сталин, детальную проверку провести невозможно. На нее нужно несколько десятков проверяющих и не менее двух-трех месяцев, — тут Мехлис понизил голос, — которых у нас может и не оказаться. Наша задача: проверить наиболее критические моменты. Результаты проверки позволят Генштабу и Наркомату обороны в срочном порядке разработать меры по устранению самых вопиющих недостатков.
— Так многие недостатки и выявлять не надо. Я тебе сам о них доложу. Ты говорил о вопроснике. Дай его мне на часок и получишь ответы на большинство вопросов. Но в связи с чем такая срочность — не понимаю?
— У товарища Сталина появилась тревожная информация о твоем соседе.
— Ко мне все время поступает подобная тревожная, как ты говоришь, информация. Я несколько раз беседовал с теми, кто мне ее приносил. Обычные паникеры и трусы.
— Может быть, но проверку мы все-таки проведем. Сам понимаешь, что поручение товарища Сталина должно быть выполнено. А что касается вопросника, Дмитрий Григорьевич, так вот он.
С этими словами Мехлис вынул из портфеля уже знакомую мне папку, открыл ее и достал оттуда один комплект вопросов.
— Распишись только в получении. Порядок есть порядок.
Павлов кивнул, расписался у Мехлиса в отдельной тетрадке и взял вопросник.
— Тогда, Дмитрий Григорьевич, пока ты будешь заполнять таблицу, мои ребята поработают с фотоснимками. Где они?
Павлов вызвал порученца, и тот принес папку двойных размеров с завязками. Папка была толстой — значит фоток там было полно. Мехлис, в свою очередь, расписался за папку и передал ее Серкову. Затем порученец отвел нас в отдельный кабинет, где мы смогли разложить все на столе.
— Подождите, Аня, — вдруг сказал мне Серков. Он выскочил за дверь и буквально через минуту вернулся. — Я попросил, чтобы у нашего кабинета поставили часового. Осторожность не помешает. Теперь, в случае чего, мы спокойно можем выходить из этой комнаты. Часовой никого кроме Павлова и Мехлиса, ну и нас, разумеется, сюда не впустит.
133
Наше изучение аэрофотосъемки свелось к тому, что Серков говорил мне, какой снимок куда положить, какой переложить, а какой убрать. Я все старательно выполняла без каких-либо возражений, так как это его хлеб. Но пару вопросов майору припасла. Минут через тридцать, когда активность майора немного снизилась, я решила, что надо и мне включаться.
— Товарищ майор. Так как я в этих снимках почти ничего не понимаю, то хочу устроить вам допрос с пристрастием.
— Давайте, Аня, а то я уже стал забывать из какого вы наркомата.
— Первый вопрос: как обстоят дела с маскировкой?
— Судя по снимкам — никак. Мы, разумеется, посмотрим все на земле, но мне почему-то кажется, что никакими ложными целями и бутафорией тут не пахнет. Что на снимках — то и в реальности.
— Понятно. Второй вопрос: как расположены самолеты на аэродромах?
— Ага. Значит, вы тоже это заметили.
Ничего я не замечала. Просто эти моменты из истории помню.
— Очень неудачно расположены. У них там часть полос то ли ремонтируется, то ли оборудуется, поэтому самолеты стоят слишком скучено. Если, не приведи бог, неожиданная бомбежка, то все или почти все сгорят прямо там, не успев взлететь.
Все точно, как было в учебнике. Поэтому сейчас главный вопрос — можно ли хоть что-то изменить, чтобы избежать колоссальных потерь первых месяцев войны. Если, например, часть самолетов просто перевести в тыл. А спрошу-ка я сейчас об этом у Серкова.
