Константин Калбазов - Кукловод. Капер
– Возможно, это так и есть. Я пока не могу судить о состоянии раненого, но даже если я и в силах помочь, то я пока вижу лишь ваш интерес. Для меня вовсе не секрет, что виконт ваш любовник и отец вашего сына. Не надо на меня так смотреть. Как вы верно заметили, я доктор, а потому могу определить, беременна ли женщина. У вас первые признаки беременности появились именно после отбытия виконта. Так вот, как я и говорил, я вижу, в чем ваша выгода. На кону жизнь вашего любимого, ради которого вы не побоялись прибыть сюда. Но в чем мой интерес?
– Деньги!
– Смеетесь? Да я готов еще и приплатить за право лично прирезать этого ублюдка. Более четырех сотен жизней и полсотни калек, вот цена посещения этого острова виконтом Омальским.
– Хорошо. В таком случае – освобожденные рабы. Я выкуплю четыре сотни рабов и доставлю их сюда, на Вьекес.
– Весьма расточительно, миссис Джонсон. Четыре сотни ирландцев будут стоить вам очень дорого. Но опять же, меня это не интересует. Потому что я и сам могу освободить куда большее число собратьев, не делая никаких одолжений врагу. И уже доказал это.
– Тогда благосклонность графа Омальского, пэра Англии, лидера достаточно серьезной фракции в парламенте. Настолько влиятельной, что она имеет серьезный вес в делах Вест-Индских колоний. И не только здесь.
– И вы уполномочены говорить от его имени?
– Разумеется, он не давал мне никаких полномочий. Но я уверена, что мне удастся его убедить. Виконт его любимый сын, наследник. К тому же самого Джека никак нельзя назвать неблагодарным. Он будет вас ненавидеть всегда, но не сможет переступить через мое слово.
– Даже если между вами произойдет серьезная ссора и он возненавидит вас?
– Он, скорее всего, возненавидит меня, если выживет. Не сможет простить того, что стал обязанным жизнью вам. Но это не будет иметь никакого значения. Потому что сейчас я говорю от имени виконта, имея на то его позволение. Пусть оно и было дано при иных обстоятельствах и подразумевало совершенно другое. При всей своей несдержанности и злопамятстве, Джек – человек чести. Так что и он, и его отец будут вас ненавидеть, это так. Но правда и в том, что они не только не станут вам вредить сами, но и будут в некоторой степени оберегать вас от нападок. Поверьте мне, я знаю их.
Н-да… Если она окажется права хотя бы частично, это будет весьма и весьма неплохо. С одной стороны, есть сторонники торговли чернокожими рабами, которые будут сдерживать горячие головы, потому что действия графа Вьекеса им на руку. С другой – у Патрика появится некая поддержка в кругу сторонников торговли «ирландским мясом». Ведь не будь сам лорд Омальский причастен к этому хотя бы краем, вряд ли его сын пошел бы столь открыто против него. Да. Это может быть выгодным.
– Хорошо, миссис Джонсон. Вы убедили меня. Я отправлю с вами моего человека, который укажет вам одну укромную бухту в пяти милях от города. Вы доберетесь туда достаточно быстро. Ну, может, не так быстро, как я, но все же. Высаживать виконта здесь я не могу. Вы видели реакцию людей на простых английских матросов и собственно вас. Если узнают, что на бригантине виконт… Я очень сильно сомневаюсь, что мне достанет всего моего авторитета, чтобы предотвратить расправу.
– Я понимаю.
– Дарак, я надеюсь, ты за дверью?! – повысив голос, произнес Патрик.
– Так точно, – войдя в кабинет и не поведя бровью, признался глава разведки.
– Укажешь капитану бригантины бухту Мартиноса.
– Ясно.
– Не смею вас задерживать. Тем более что подозреваю, нам дорога каждая минута. Анто-о-он, – едва только дверь за миссис Джонсон закрылась, нараспев позвал Шейранов Перегудова.
– Здесь я. И хирург наш здесь.
– И что ты думаешь по этому поводу?
– Что касается перспектив, то тут я с тобой полностью согласен. При подобном раскладе граф Вьекес в некоторой степени обезопасит и себя, и свои владения. Лучше иметь хоть какую-то поддержку, чем не иметь ничего. Но только если он выживет.
– А что скажете вы, Виталий Юрьевич? – обратился Шейранов к хирургу.
– Ничего определенного сказать не могу. У меня имеется визуальная картинка раны, и она удручает. Есть телеметрия, которую никак нельзя использовать вместо анализов, и она также не внушает оптимизма. Даже для нашего уровня рана безбожно запущена.
– Но зато мы имеем крепкий жизнестойкий организм виконта и неизбалованность местных аборигенов различными медицинскими препаратами, что превращает даже самые простые наши антибиотики в чудодейственный эликсир.
– Согласен, Сергей Федорович. Удручает только то, что действовать вам придется в одиночку и в чудовищных условиях. До сих пор не могу понять, как вы решаетесь на операции в подобной обстановке.
– А где я вам возьму другую? Так. Готовьте все необходимое. Я немедленно выдвигаюсь на место и приготовлю там все под операционную палатку. Хотелось бы получить посылку вовремя.
– Ну что же, ни пуха вам, ни пера, Сергей Федорович.
– К черту!
– Кстати, не забудьте – максимум через трое суток вам надо вернуться в свое бренное тело и выгулять его хорошенько. Ибо у нашего Перегудова планы, касающиеся этого шоу, только возрастают.
– Я в курсе насчет высоких рейтингов, – подтвердил Шейранов. – И конечно же, постараюсь уложиться. Если не случится никаких «форс-мажоров».
– Как знаете, Сергей Федорович, как знаете. Мне, в принципе, без разницы. Все необходимые продукты для поддержания восстановительной диеты у нас в наличии.
– И никакого мяса с кровью?
– Побойтесь Бога, Сергей Федорович.
– Кхм. Л-ладно. Сделаю все возможное, чтобы выскользнуть в течение трех суток.
– А лучше еще раньше, – вновь вставил свое слово хирург.
– Угу. Я понял. Ну, я пошел, а то мне еще целых пять миль пробираться верхом. Да и отъезд нужно организовать. До связи, Виталий Юрьевич.
– До связи, Сергей Федорович.
Ну все. В путь! Ан нет. В смысле, распоряжения отдать нужно уже сейчас. Но пока будет готовиться все необходимое, следует посетить госпиталь, повидаться с женой и предупредить ее насчет отлучки.
Анита ходит туда, как на работу, и с утра до вечера ухаживает за ранеными. Надо заметить, небезрезультатно. Колонисты на нее разве только не молятся. Ее популярность теперь даже выше, чем его. Просто нет слов!
Впрочем… Пусть любят. А что до него, то, как говорится, всем мил не будешь. Бремя власти – штука неоднозначная. Да, он многое сделал для этих людей, но ведь вместе с тем вводит совершенно чуждые им новшества. Причем насаждает их весьма жесткими методами. А сколько еще впереди!
У Перегудова большие планы на Вьекес. Так что шоу продолжается. Йожики курносые…
Сноски
1
Пэдди – прозвище ирландцев.
2
Колония на Тобаго не оказала сопротивления Бриджесу и была полностью разграблена, правда, без кровопролития.
3
Гаштхауз – питейное заведение Англии, где подавалось вино, пиво, виски и прочие крепкие алкогольные напитки. Кстати, впервые в этих заведениях были использованы льняные скатерти и салфетки.
4
Канал – пролив между Англией и Францией.
5
Патио – внутренний дворик.
6
Специальных военных и торговых флагов в XVII веке не было. Поэтому над военными кораблями развевался государственный флаг объединенного королевства Англии и Шотландии, а над торговыми – флаг святого Георгия. Не было в то время и особых отличий в конструкции военного и торгового корабля, подчас они отличались друг от друга только количеством пушек.
7
По существующим свидетельствам, когда Марианна получила известие о разграблении Панамы, у нее случилась самая настоящая истерика.
8
Фамилия Кларк означает священник, то же значение на испанском звучит как Сафердоте.
9
Стоун – английская единица массы для груза, равная 6,350293 кг.
10
После нескольких неудачных попыток де Ожерон сбежал из Пуэрто-Рико в ноябре 1673 года на шлюпке, без каких-либо припасов и даже воды. В шлюпке отсутствовали паруса, вместо которых беглецы использовали свою одежду. Не было там и весел, он с товарищами греб обломками досок.
11
В Королевском флоте Великобритании старший капитан мог временно, на определенную кампанию или поход, быть назначен командующим эскадрой, и в этом случае назывался коммодором (без изменения званий во флотском списке и без повышения жалования).
12
Как говорилось выше, изначально остров носил имя Сан-Хуан, но уже в указанное время среди моряков его все чаще и чаще называли Пуэрто-Рико.
13
В Ирландии притеснения англичан распространялись во многих направлениях, в том числе и на ирландский язык. Особенно ярко это проявилось в XIX веке, когда было введено всеобщее образование на английском языке. Сегодня в независимой Ирландии едва ли пятая часть населения знает родной язык в совершенстве и использует его в повседневной жизни.
