Феномен - Владимир Геннадьевич Поселягин
А бойцы какие? Среди освобожденных многие были в гражданской одежде. Шли они на призывной пункт, а попали к немцам в плен. Многие и не служили, были и люди в возрасте. Последних я отправлял в охранные подразделения, охранять госпитали, городские и военные объекты, а тех, кто не служил и молод, направлял в подразделения вроде этого понтонного батальона. Короткий курс молодого бойца и освоение техники. Бойцы всё освоили и уже несколько раз строили мост через Свислочь, нарабатывали опыт.
Три дня пролетели как один. Завтра на рассвете уходим. Оставшись с начштаба наедине, я подозвал его к карте и сказал:
– Смотри, официально мы пойдём сюда, до Барановичей, потом – на Слуцк, Бобруйск и замкнём круг, заглянув в Борисов. Там мы из зоны действия нашей авиации не выйдем. Будем крушить склады, запасы, гарнизоны. В общем, всё, что нащупала наша разведка, воздушная и наземная.
– Официально? – ухватил тот самую суть.
– Да, а на самом деле пойдём вот сюда, – показал я на карте польский Люблин. – Сделаем полупетлю и, выйдя вот сюда, зайдём в Пинск, а дальше – по прежнему плану.
– Значит, Польша?
– Да, это будет политический удар, довольно громкое дело.
– В Генштабе знают?
– Нет, скажу, что импровизация. Будем на связи. Как пересеку границу и пойду на Варшаву, сообщи в Генштаб, пусть в газетах волну поднимут. Я буду фотоотчёт по нашим действиям отправлять самолётом в Минск, а вы уже – в Москву, чтобы это в газетах печаталось. Рейд будет громким.
– Да они и сами узнают, когда немцы вопить начнут. Может, отправить в Москву связного с новым планом?
– А вот этого не стоит делать. Не хочу зависеть от случайности: собьют его, и документы попадут в руки противника. Оно нам надо?
– Оно нам не надо.
– Тогда доработаем план. У меня есть желание использовать единственную сформированную нами бригаду ВДВ, транспортники у нас есть. Пусть будут готовы, в полной боевой.
Дальше мы обговорили подробности, внесли в план десантуру, и всё на этом.
– Ну всё, пожелай удачи, и прощаемся.
На этом мы и простились. Машина ждала снаружи, как и охрана, и мы двинули в путь. Нужно было проехать сорок километров до места сосредоточения корпуса, после этого утром и двинем. А план простой: двинуть через Барановичи на Кобрин и Брест, перейти через реку на ту сторону, пошуметь в двух городах, Седльце и Люблине, и повернуть из Люблина обратно, посетить Пинск и повернуть к Слуцку. А дальше – по прежнему плану.
Самое главное, дорога до Кобрина расчищена, там поработали шесть манёвренных групп. Правда, одна там же и погибла, но ничего, отомстим. Кто там поработал, уже известно: СС, полк французских добровольцев, только что прибывший из Франции, потому наши и не хотели попасть в плен к этим нелюдям. Свежие данные воздушной разведки есть, какие силы стоят на пути, известно. Манёвренные группы крупные силы не трогают, как и гарнизоны, а мелкие им на один зуб. А вот крупняк – это для нас, для того и идём. Крушить.
За час до рассвета, позавтракав, передовые подразделения двинули вперёд, и мы за ними, штаб корпуса шёл в центре. Двигались по двум дорогам: на одной корпус слишком растянется и станет уязвим. Я ехал в штабном автобусе и в дороге работал. Ко мне прямо на ходу стекалась вся информация, и я отдавал приказы, своевременно реагируя на изменение обстановки. В этой операции командую я, отдавая приказы уже комкору. Он ещё не имел такого опыта и сейчас как раз набирался его со своим штабом.
По пути мы разбили силы блокирования: здесь была пехотная дивизия с танковым батальоном, причём на наших танках, но с крестами, усиленная, кроме того, артиллерией. Двенадцать часов – и дивизии не стало. Дорога была открыта, и мы двинули дальше, а одна из стрелковых дивизий, идущая следом за нами, подчистит то, что осталось, окружив места боёв и выискивая уцелевших фрицев, после чего вернётся обратно на нашу территорию.
Ночёвка прошла спокойно. Утром мы проскочили Барановичи, немцев не было, ушли: знали, что мы приближаемся. А мы их нагнали. По пути отхода, на двух разных дорогах, стояли в засаде две наши манёвренные группы. Много техники и солдат набили. Перехватили также польский карательный батальон, который тут действовал. Когда поняли, что это каратели, охотились за ними с азартом, пока полностью не уничтожили. Парни прижали батальон к реке и там добили, расстреливая видневшиеся над водой головы.
В этой операции участвовали одна манёвренная группа, два батальона мотострелковой бригады и национальный стрелковый батальон. Сил было более чем достаточно. Причём, пока били поляков, корпус вышел на засаду французов – они нас ждали, готовились, успели окопаться. Даже мины перед окопами установили: воздушный наблюдатель на У-2 видел, как там копошились фигурки.
Наши артиллеристы начали разворачивать орудия, корректировщики давали первые цели. Удобное место заняли французы. Похоже, весь полк у них тут, моторизованный. Мой танковый полк с одной мотострелковой бригадой (это вторая, их всего две в корпусе) обошли и ударили избиваемых артиллеристами французов с тыла. Там же смяли и пушки лягушатников, у которых тоже были четыре полевые батареи лёгких гаубиц. А орудия-то британские, их грузовики могут буксировать. Технику загрузили и включили в наш состав.
Пока сапёры занимались разминированием, а мы обедали, прилетали два транспортных самолёта, забрали раненых и убитых. Не так и много их у нас было, бой шёл в одни ворота, потери мы несли в основном при зачистке окопов. Стоит упомянуть о позиции французов, она действительно была неплоха: слева – речка, а справа – болотце и заливной луг, дальше лес; чтобы их обойти, нужно лес огибать, а это километров двадцать. Да и не получится обойти: там новое болото.
Я поступил проще: перекинул через речку понтонный мост (французы этого не видели), перегнал части на другой берег, и они обошли эсэсовцев. С той стороны наши части скрывал другой лес, так что увидеть противника с тыла немцы никак не ожидали. Пленных не было: эти гады наших парней убили, вот и мы их, зачистку провели тщательную, чтобы выживших не осталось.
Сапёры сняли мины, засыпали окопы, и
