Бесноватый цесаревич - Александр Яманов
2
Каждое утро у меня начало походить на предыдущее. Сначала посещение взвода и уже потом, после тренировки, я уделял время гостям. Может, для этого времени такое поведение считалось неприемлемым, но я не собирался подстраиваться под чьи-то хотелки. А окружающие уже привыкли к моей эксцентричности и подозревают, что мне наплевать.
Дела роты я переложил на Томаса. Тем более, кроме караулов и патрулирования, никаких мероприятий не было. Единственное изменение, я приказал осваивать штыковой бой. До меня активных тренировок такого плана просто не проводилось, в нашей роте точно. Выделили нескольких умельцев из старослужащих, которые получили задание возглавить обучение, и солдаты методично лохматили мешки и чучела из соломы старыми и непригодными ружьями с такими же штыками. Хорошо быть сыном императора. С полковником и затем с интендантами удалось договориться о выделении всякого неликвида. Не из дерева же макеты ружей вырезать, обучение должно быть максимально приближено к бою.
Еще мы с офицерами роты озаботились формой и обувью солдат на весну и лето. Я давно всех предупредил, что как потеплеет, начнем тренироваться, в ответ получил вопрос: как быть с формой и обувью? Она со временем изнашивается и стаптывается. Как оказалось, запасные комплекты личному составу никто выдавать не собирался, оттого и возникали часто проблемы. Солдаты тренировались чуть ли не в исподнем, всякой рвани и лаптях. Артельная казна, конечно, могла помочь бедолаге, у которого развалились сапоги или оказалась совсем гнилая форма. Но закупать на артельные деньги амуницию для всей роты никто не собирался. В основном деньги шли на дополнительное питание и необходимые в быту вещи. Мундир солдату выдавался на год, башмаки тоже, теплая одежда на два. Остальное по мере сил покупалось на артельные деньги.
Офицерам было сложнее, они в исподнем и рванине служить не могли, так что на мундиры тратились очень солидные суммы. Такой подход армейского руководства вызывал у меня просто бешенство. Но пока изменить ситуацию я не мог. Вернее, пока мог только в своей роте и особом взводе. Придется мне тратить на форму собственные средства. Не то чтобы у меня нет денег, но сама ситуация абсурдна, и Шульц опять будет ворчать. Такое впечатление, что мой казначей воспринимает все траты как личное оскорбление.
В Путевом дворце никого не было, только сновавшие туда-сюда слуги. Хотел посидеть в кабинете и поработать, но меня прервал Блок, который через слугу предупредил, что хочет поговорить. В последнее время док вообще закрылся в своей части дворца, появлялся только на ужине, он даже обедал у себя. Ученики его тоже особо не отсвечивали. А здесь вдруг сам решил пообщаться, значит, дело важное.
Мы расположились в креслах моего кабинета. Слуга налил Блоку вина, я ограничился чаем. Доктор выглядел осунувшимся, но как всегда аккуратно одетым, в своем устаревшем камзоле, накрахмаленном жабо и парике, благоухающем одеколоном. С момента нашей первой встречи, когда я открыл глаза в этом мире, ничего не изменилось. Разве кафтан и штаны были другого цвета.
– Ваше высочество, я хотел бы вернуться к нашему старому разговору про Академию наук. В данный момент я понимаю, что достиг достаточно больших успехов в хирургии, а мои ученики тоже делают шаги в иных направлениях медицины. Я только начал свой труд, но мне стало ясно, что пора поделиться своими достижениями с коллегами.
– Доктор, ваши коллеги вас не будут слушать, но еще объявят еретиком, шарлатаном и вообще предателем дела Гиппократа. И сделают они это из самых лучших побуждений, – решил я немного пошутить над Блоком.
– Из каких лучших побуждений? – не понял меня немец.
– Из самых нежных и светлых чувств. Из-за любви. – Я делаю паузу. – Любви к деньгам, которых они лишатся, когда вы обнародуете свои работы, а публика поймет, что большая часть ваших коллег ни хрена не смыслит в медицине.
Я думал, что Блоку станет плохо. Он ржал как конь и чуть не скатился с кресла на пол. В приоткрывшуюся дверь заглянул Игнатьев и тут же исчез. Охрана бдит. Док достал большой кусок ткани, который заменял ему платок, вытер сначала навернувшиеся слезы, а потом протер лысину под париком.
– Вы совершенно правы. Многие из моих коллег будут готовы не только меня оклеветать, но и не удивлюсь, если пойдут на убийство.
– Поэтому, дорогой Иван Леонтьевич, мы поступим по-другому. Откроем в Петербурге отдельную медицинскую академию или восстановим университет с медицинским факультетом. Как вам такая идея? – задаю Блоку провокационный вопрос.
– Я не совсем понимаю, как это будет выглядеть. И главное, какое я буду иметь к этому отношение? – отвечает Блок.
– Я больше склоняюсь к восстановлению университета, который открыли еще при Петре Великом и после смерти Ломоносова благополучно прикрыли. Медицинская кафедра в любом случае ваша. С нее я бы и начал формирование университета. Есть вы и ваши ученики, можно пригласить несколько человек из Европы. Что происходит в московском университете, я не знаю. В конце концов, грамотные люди нужны нашей державе, и чем больше будет университетов и школ, тем лучше.
– Я полностью поддерживаю такой подход. У меня есть знания и главное – силы, чтобы поделиться ими с учениками. За последние несколько месяцев я кардинально пересмотрел свои взгляды на многие аспекты медицины, в том числе гигиену. Внедрение новых методов лечения жизненно необходимо для спасения людей, которые умирают от простейших болезней. Если бы только болезней. Люди умирают просто потому, что не моют руки или пьют грязную воду.
– Главное теперь – убедить в необходимости учебного заведения Александра, а с его помощью отца. Мысли об университете в столице посещают меня постоянно, но я думал вернуться к этому позже. Но раз именно вы подняли эту тему, то не вижу смысла затягивать. Напишите докладную записку, и через Александра передадим ее императору.
Пока ждали возвращения всей компании с прогулки, мы с Блоком кратко набросали список факультетов. Здесь я удивил Блока, отринув философский и теологический факультеты.
– Доктор, вам не кажется, что окружающий нас мир стремительно меняется, и придерживаться догм не самый лучший способ поспевать за ним? Вместо разного рода гуманитарных факультетов, изучения мертвых языков, мифов и устаревших сведений, мы сделаем упор на естественные науки. Медицина, физика, химия, механика, математика. Из гуманитарных наук оставим юриспруденцию, и нужно будет организовать факультеты экономики с управлением. Чиновников тоже надо готовить. И учить их хорошо. Нынешний чиновник, распоряжающийся финансами, ресурсами и людскими жизнями, наконец, просто обязан быть разносторонне образованным человеком. У нас в большинстве своем
