Второй шанс 6 (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

Дальше Инга вторую руку положила на этот самый бугорок, слегка надавив, и голова, та, что на плечах, полностью отключилась, а вместо неё инициативу перехватила другая голова, что обычно прячется в трусах. Наверняка мама даже на фоне работающего телевизора в зале слышала наши стоны, особенно Инги, но даже эта мысль не могла меня остановить. Я потерял счёт времени, вернулся в реальность, лишь когда обессиленно рухнул рядом с Ингой на не слишком-то непредназначенную для любовных утех тахту. Откинул с её потного лба прядь волос и нежно поцеловал в губы.

– О-о-о, как же хорошо, – простонала она, не открывая глаз.

А мгновение спустя уже смотрела на меня с гневом и страхом одновременно.

– Макс, идиот, ты что творишь?!

– В смысле?..

– В смысле?! У нас же презервативы есть!

– Ё…

Блин, вот как так? Действительно, не той головой думал. Если бы той – догадался бы протянуть руку к выдвижному ящику стола и взять оттуда импортный презик. Вот же я балбес! Да и Инга не сообразила, а теперь по-любому я буду виноват. А сама ведь ластиться начала.

– Ну, может, ещё всё обойдётся, – пробормотал я не очень-то и уверенно.

– Ага, как же! Нам про «закон Мерфи»[25] недавно рассказывала препод по философии, слышал о нём? Так я теперь уверена, что он-то обязательно сработает.

Мы замолчали, и я был согласен что закон подлости, именуемый на Западе «законом Мерфи», действительно только и ждёт момента, чтобы, дьявольски скалясь, расхохотаться вам в лицо.

– В конце концов, рано или поздно мы всё равно станем родителями.

– И что? Ты предлагаешь мне рожать на втором курсе?

– Инга… Ну можно же взять академический отпуск, потом восстановишься, многие так делают…

– Пойми, Макс, я мечтала сначала чего-то достичь в журналистике, и только потом позволить себе думать о детях! А если я рожу сейчас, то всё – моя журналистская карьера закончится, не успев начаться. Да тебе-то что, не тебе рожать, ты у нас вообще и так звезда мирового масштаба. Ты добытчик, охотник на мамонтов, а жена что, пусть с детьми возится, пелёнки стирает, есть готовит… А я тоже, может быть, хочу самореализоваться!

Она всхлипнула, на её глазах выступили слёзы, и я интуитивно прижал голову Инги к своей груди, поглаживая по волосам.

– Глупая, всё будет в твоей жизни, если захочешь. Дети не могут быть помехой, дети – это продолжение рода, и быть родителями – самое большое счастье. А журналистика от тебя никуда не денется, ты можешь заниматься ею всю жизнь. А то ведь как бывает… Сначала нужно закончить вуз, потом устроиться на перспективную должность, потом ты берёшь высоту за высотой, и тебе всё кажется, что вот на следующей ступеньке ты остановишься, сделаешь передышку, родишь, воспитаешь… И каждый раз откладываешь, откладываешь, а потом в какой-то момент понимаешь, что всё, время ушло. Если бы передо мной стоял выбор – семья или карьера – я бы не сомневаясь сделал выбор в пользу семьи.

Вроде успокоилась. Да и то, не факт же, что с первого раза без презерватива залетела, тут вероятность один к ста, если, конечно, у Инги сегодня не овуляция. Хотя… Месячные у неё через пару недель, так что всё может быть. Но лучше ей об этом не напоминать, а то опять истерика приключится.

Несмотря на все перипетии, толком поспать не удалось. Снилась всякая хрень, да ещё жажда вконец доконала. Поворочавшись с боку на бок, тихо встал, прошлёпал на кухню, открыл кран с холодной водой и, подставив губы под струю, сделал несколько глотков. Подумав, закинул в себя таблетку мочегонного, и вернулся в постель. Вроде заснул, но в пять утра помчался в туалет опорожнять мочевой пузырь. После этого сон как отрезало.

В шесть утра мама принялась хлопотать на кухне, квартиру наполнили аппетитные запахи оладьев. Да они издеваются, что ли… Натянул спортивный костюм, кеды, отправился на пробежку. На лёгкую пробежку, чисто для тонуса. Пропотел, правда, по возвращении пить захотелось вообще так, что готов был лезть на стенку. Стоя под прохладным душем, не сдержался, открыл рот, ловя ртом капли живительной влаги. И снова таблетка, и снова через полчаса выпустил в унитаз струю мочи тёмно-жёлтого цвета. Сплошная химия, а куда деваться, если я хочу сделать вес?

Всё-таки сделал! 80.700 показали весы в тренерской, и 80.800 – на официальном взвешивании. Как бы то ни было, уложился, хотя самочувствие оставляло желать лучшего. Но делать замену уже было поздно, да и я старался всем своим видом показать, что готов побеждать.

Мой бой в программе дня 12-й, а всего сегодня на ринг выйдут 18 пар. После взвешивания с чистой совестью выдул пару литров воды и наконец-то впервые за последние два дня почувствовал себя на вершине блаженства.

– Максим, не злоупотребляй, – попенял мне Грачёв. – На вот, употреби, быстрые углеводы, для ускорения обмена веществ.

И протянул мне банку сгущённого молока. Дырку в банке я пробил острым концом ключа от квартиры. Так и высосал всю, не отходя от кассы. Питались сборники в Олимпийской деревне, куда меня в принудительном порядке сегодня заселили, невзирая на мои протесты, что я уже почти год как москвич и мне комфортнее находиться дома, чем в этом подобии общежития. Но после того, как Лавров пригрозил меня выгнать из сборной, невзирая на то, что Шина заявлять уже поздно, пришлось согласиться.

На самом деле Олимпийская деревня представляла собой совсем не общежитие, а вполне нормальные квартиры в новостройках. 18 жилых корпусов на территории Гагаринского района, плюс детские учреждения для спортсменов, которые приедут с детьми, и строения культурно-бытового, коммунального назначений и спортивного характера. Периметр жилой зоны был отмечен забором с пропускными пунктами, по территории можно было передвигаться на колёсных электропоездах. На отрезке русла Самородинки, примыкающем к деревне, был организован парк. Имелись даже специально отведённые места для проведения религиозных обрядов христиан, мусульман, иудеев и буддистов.

В квартиры селили по двое, моим соседом оказался Александр Кошкин. Причём тоже москвич, даже, я бы сказал, сосед, родился и жил в Измайлово. Но и он был вынужден играть по правилам. Этот улыбчивый и скромный парень был всего на три года старше меня, и между нами сразу как-то наладился контакт. Сегодня ему предстояло выступать в 9-й паре, в весе до 71 кг, против мексиканского боксёра. В прежней истории Кошкин дошёл до финала, где уступил, кажется, кубинцу. Посмотрим, как для него сложится Олимпиада на этот раз.

Соревнования начались в три часа дня. Мы с Грачёвым, который тоже получил аккредитацию, пообедали в «деревне», и вернулись в «Олимпийский» к началу боёв. Акопкохян, увы, уступил в первом же бою кубинцу – не повезло со жребием. А после досрочной победы Кошкина над представителем Мексики мы отправились разминаться.

– Нет, не нравишься ты мне что-то, – покачал головой Владимир Николаевич, когда мы приступили к работе на «лапах». – Вялый какой-то. Как ты боксировать вообще собираешься в таком состоянии?

– А куда деваться, если пришлось срочно вес делать? Ну уж как-нибудь, может, одолею соперника, чай не кубинец.

– Зато бронзовый призёр Панамериканских Игр, тоже не хрен с горы. Руки я его видел – это две жердины. И сам худой и высокий. Понятно, что любит работать на дистанции. Поэтому иди вперёд, не стесняйся.

– Не левша?

– Нет, правша, но вроде может менять стойки. Ну ты тоже правша, думаю, нет ему смысла что-то выдумывать… Так, давай ещё минут пять поработаем.

Чёрный как головёшка доминиканец Клементе Ортис и впрямь оказался длинноруким и долговязым. Сегодня у меня красный угол. Грачёв охраняет не только моего мишку, но и обручальное кольцо, обещал беречь его вместе с талисманом как зеницу ока. Болельщики скандируют: «Витя! Витя!» Кто-то даже поёт: «Батяня-комбат, за нами Россия, Москва и Арбат…» В общем, подняли настроение.

Рефери темнокожий, кажется, из Кении, как-то краем уха услышал, будучи сосредоточенным на своих мыслях. Тоже мне, боксёрская страна.