Лирик против вермахта - Руслан Ряфатевич Агишев
Сажа недовольно вскинул голову, услышав громкие шаги за дверью и сразу же стук.
- Сенька, метнись-ка, погляди, кто там, - кивнул он брату, который сидел на соседней кровати и с сопением грыз пряники. – Если кто-то из этих чушков, настучи им по башке, чтобы больше не повадно было. Да, брось ты эти пряники.
Здоровяк что-то вякнул в ответ, но поднялся и пошел к двери. Брата он во всем слушался.
- Кто там исчо? Я щас те…
Сенька Бык договорить не смог. Дверь, содрогаясь от ударов, наконец, не выдержала. Резко распахнулась и с силой ударила парня по голове, отправив его на пол.
В комнату быстро вошли четверо мужчин в форме сотрудников наркомата внутренних дел. Все крупные, крепко скроенные, с наганами в руках, тут же взяли всех в комнате под контроль.
- Кто Александр Григорьевич Сажин? Семен Григорьевич Сажин? – посыпались вопросы, подкрепленные недвусмысленными жестами рук с револьверами. – Встать! Быстро! Александр Сажин? Семен? Вы арестованы! С вещами на выход!
Остальная часть кодлы – трое пацанов – посерели и вжались в стены на своих кроватях. Никто из них даже не отсвечивал, надеясь, что не за ними пришли.
- Быстрее! Руки! – обоим Сажиным защелкнули наручники, чем поразили их еще сильнее. По какой-нибудь хулиганке никто так «жестко» работать не будет. – На выход!
- Начальник, что тут происходит? – попробовал было возмущаться Сажин-старший, демонстративно сплевывая на пол. – Что за беспредел? За что браслеты? Мы с братом, вообще, не при делах. Мы работяги, как его там, пролетариат. Целыми днями на заводе пашем, не вздохнуть не пернуть…
Но никто с ним и с его братом не церемонился. Саньке тут же сунули кулаком в живот, заставим его скрючиться со стоном.
- Подъем, живо!
С этой минуты для Сажиных началась новая жизнь, правда, они этого еще не осознавали. Оба не понимали, что происходило и за что их арестовали. Никто из сотрудников наркомата государственной безопасности ничего не говорил. Все общение ограничивалось лишь короткими резкими командами – «встать», «сесть», «вперед», «стоять», «молчать».
Санька, конечно, имел пару мыслей на счет ареста. Грехов за его кодлой, честно говоря, хватало. В прошлом месяце они «подломили» винный магазин, взяв три ящика вина. Неделю или две назад «раздели» пару припозднившихся гражданок на улице, сняв с них сережки и кольца. Может что-то из них всплыло? Кто знает.
Было и еще одно дело, о котором могли прознать чекисты. Он на следующей недели наметил «взять» крупный универсам, в котором, по слухам, было полно американских деликатесов – консервированные сардины и маслины, разная тушенка, дорогой алкоголь, сосиски и копченные колбасы. Словом, дело крупное, за которое точно по головке не погладят.
- За что, начальник? – время от времени кричал Санька, в сторону глухой железной двери камеры, куда их с братом посадили. – Что нам «шьют»?
С той стороны, по-прежнему, молчали.
- … Обо всех делах помалкивай, - подсев на лавку к брату, шепотом заговорил Сажин-старший. – Запомни, ты ничего не знаешь, ничего не слышал. Понял меня?
Тот кивнул. Сенька, вообще, молчун, редко говорил.
- Нормально, Сеня, нормально. Ничего они нам не «пришьют», - Санька ни сколько не сомневался, что все обойдется и на этот раз. Ничего серьезного все равно за ними не было. А «отъехать к хозяину» он не боялся. По авторитетной статье сесть не страшно. – Даже при самом хреновом раскладе, нам только малолетка корячится. Так что, Сеня, ху… мы на них положили, - довольно ощерился пацан. – Ладно, давай покемарим. Завтра видно будет.
И завтра, действительно, стало видно. Только увиденное совсем ему не понравилось.
***
Сажиных подняли рано утром. Сонных, недовольных, сразу же посадили в воронок и куда-то повезли. По-прежнему, никто и ничего им не объяснял.
- Чертовы красноперые, молчат, как рыбы, - сквозь сжатые зубы шипел Сажин-старший, сидя с братом и военным на заднем сидении автомобиля. – Хрен их поймешь…
- У, завод! – вдруг удивился Сенька, пялившийся все это время в окно. Увидел знакомые места и затыкал пальцем в окно. – Завод!
Санька резко развернулся к окну. Действительно, на территорию завода въезжали. Как раз проехали ворота и сторожевую будку.
- А че на завод-то? – вскинул голову парень. – Чево там забыли? За нашими грамотами что ли? – фыркнул он, довольный своей шуткой. – Мы ведь пролетариат, гражданин начальник. Пашем от рассвета и до заката.
Вышли прямо у проходной, и под конвоем прошли внутрь. Дальше шли по длинному коридору мимо заводских цехов, пока не уперлись в двухстворчатые ворота. За ними, насколько Сажин-старший знал, находился местный зал.
- Проходим, - замешкавшегося Саньку ткнули в спину, заставляя поторапливаться. – И без сюрпризов!
Так ничего и не понимая в происходящем, парень толкнул двери и сделал шаг вперед. Правда, на самом пороге споткнулся, ослепленный ярким освещением из десятка люстр. Его взгляд забегал, натыкаясь на десятки, сотни людских лиц, красный флаги в углах, огромный герб Советского Союза.
- Проходим, не задерживаемся! – из-за спины вновь послышался сухой холодный голос. – Вперед, вон к тем лавкам.
Его брат, вообще притих. Шел, молча, безропотно, как баран на заклание.
- Садимся! Молчим! – на плечи Саньке с силой нажали, усаживая на широкую лавку у стены.
У Саньки от волнения глаз задергался. Слишком уж странно все было. Очень непривычно. Куча самых разных вопросов вертелась в голове. Почему их с братом на завод привезли, а не в следственном изоляторе оставили? Какого черта здесь так много заводчан собралось? А кто те люди на сцене за столом? Но все эти вопросы оставались без ответа.
А потом началось такое, что и подумать страшное…
- Товарищи заводчане, приглашенные, прошу считать открытым выездное заседание судебного совещания при НКВД СССР, - из-за стола на сцене встал высокий тучный мужчина в майорском мундире наркомата внутренних дел. Выглядел внушительно, как и полагается человеку в таком звании. Говорил строго, резко, словно рубил с плеча. – Сегодня слушается дело Сажина Александра Григорьевича и Сажина Семена Григорьевича о саботаже государственного оборонного задания. В составе чрезвычайной тройки судебного совещания майор государственной безопасности Анохин, прокурора Сипова и секретаря…
У Сажина-старшего аж глаза округлились от услышанного. Какой
