Клан Одержимого - Адам Хлебов

Элитио из Рингенбурга пришел за тобой».

Кто-то ему предсказал, что я разрушу его империю и убью его.

Мне надоела маска дичи. Теперь я тот, кто я есть на самом деле — теперь я разорву его!

Я больше никуда не торопился.

Месть нужно вкушать медленно.

Испанские карты были переданы англичанам, голландцам и португальцам. Если раньше испанский флот атаковали у берегов Европы, то теперь его стали грабить у берегов Америки.

Первая удачная добыча голландцев случилась у берегов Кубы. Двадцать четыре корабля Сьесы, груженые золотом, сдались после короткого боя.

Англичане начали теснить испанцев в Атлантике, Португальцы начали ходить в Индию, Китай и на Филиппины.

С каждым месяцем могущество Сьерра таяло словно сладкая вата.

Я откусывал по крупному куску его бизнеса.

И он занервничал. Он подготовил военный флот, чтобы дать генеральное сражение и уничтожить конкурентов на море.

К его несчастью, большая часть тяжелых неповоротлив кораблей затонула во время шторма у северного и западного побережья Ирландии.

Другая часть была выброшена на берег.

Его ресурсы испарялись с каждым днем. Теперь монархи зависимых стран, почувствовав неладное, стали припоминать ему былые унижения и отказывали один за другим в кредите и помощи.

Я организовал десять крупнейший восстаний в Мексике и золото с приисков перестало поступать в Испанию.

Когда протестанты набрались сил и стали готовы к вооружённому сопротивлению, то первым делом они вышвыривали из своих городов концессии и торговые дома Сьеса Лиона.

А уж потом брались за католических священников.

Я нагибал его и держал в напряжении из-за дня в день.

Я не давал ему вздохнуть. Бил и бил, каждый такой удар приносил мне силы. А его разрушал.

Я делал все очень расчетливо.

И вот, в день, когда во всех портах мира появились огромные постеры с его изображением и надписью, что за поимку и доставку Сьеса Лионе предлагается целый галеон золота вместе с кораблем, тысячи головорезов отправились на его поиски.

Я хотел, чтобы он видел кто именно объявил на него охоту. Я подписал эти баннеры именем Девитта Ланге из Розенлааря.

Всемогущий, властный, некогда богатейший суперхищник Сьеса Лион вот-вот должен был стать моей добычей.

Вот тогда он и сломался. Он побежал.

От его уверенности напыщенности не осталось и следа.

Я расставил людей повсюду, во всех крупных городах, и портах. Его пасли и искали денно и нощно.

Члены клана слушали и анализировали все сплетни, выдумки и реальные истории, связанные моими баннерами по поискам доктора Лионе.

Я ждал его во Фландрии, в Амстельштадте. Единственный временной портал, который по-прежнему был открыт — это трактир «у Оленя» в Розенлааре.

Именно сюда он по моим подсчетам должен быть прибыть. Здесь я собирался его перехватить и свершить возмездие.

С Фландрией я не ошибся, но вот с Амстельштадтом вышла промашка.

К концу десятой недели ожидания, мне пришло сообщение голубиной почтой из Денхаааха, что похожий субъект в сопровождении японца сошел на берег и направляется на двух лошадях в Розенлаарь.

В том, что это был он я не сомневался.

Сьеса Лион шел в Ва-банк.

Он крупно рисковал быть узнанным и схваченным, но скорость и время были единственным, что его реально интересовало.

Девитт Ланге — Савва Филатов предусмотрел и такое. Я понимал, что он будет торопиться.

Мой враг в спешке совершал ошибку за ошибкой, теряя всё. Теперь он двигался в ловушку.

Я заблаговременно выставил усиленную охрану во главе с Маэстро у трактира в Розенлааре.

Я рванул за ним, потому что хотел встретить моего врага до стычки с моими головорезами.

Вскочив на коня, я помчался в погоню.

Теперь все зависело от выносливости лошадей и всадников.

Через десять часов пути, который я предолел галопом постоянно сменяя коней на почтовых станциях, я понял, что сегодня удача была на его стороне. Мое сердце упало.

Еще издалека, на подъезде я заметил зарево бушующего пожара на холме. Моей досаде не было предела.

Это горел трактир «У Оленя».

Близилась полночь. Прискакав к холму, на котором располагался горящий кабак, откуда всё начиналось, я увидел раскиданные тела бойцов моего клана.

Окровавленный и раненый помощник Сьеса, сидя по-японски на коленях, опустил голову на грудь и закрыл глаза. Одной рукой он опирался о меч воткнутый в землю, а другой пытался держать глубокий порез на животе.

Оттуда хлестала кровь. Его тело дрожало. Было видно, что он проживает свои последние минуты

Японец сумел один противостоять семерым первоклассным бойцам. Тосунака Хиромунэ умирал. Это был великий воин и я не стал его добивать.

Я обшарил глазами округу и увидел моего доброго старого Маэстро.

Он лежал на боку с открытыми глазами.

Подскочив к нему, я рухнул перед ним на колени дотронулся к его шее в поисках пульса, но его тело уже остыло.

Я закрыл ему глаза и хотел произнести слова благодарности, как в тот ж миг почувствовал острейшую боль в области левой лопатки.

Я выгнулся и закричал. Нестерпимое жжение электрическим разрядом поразило меня. Я до хруста сжал зубы.

Опрокинувшись на спину, я увидел над собой шатающегося японца. Он вытащил катану из моего тела.

Я чувствовал, как горячая кровь, сильными толчками вытекает из меня по спине.

Я понял, что тоже умираю. Вдруг вспомнил слова.

Впрочем, мне уже все равно.

Но набрав в последний раз воздуха в легкие я неслышно прошептал:

— Деус, темпус.

В следующую секунду все потемнело, мое сознание померкло.

Глава 27 Вместо эпилога

Наши дни Третьяковская Галерея.

Я ощущал, как лежу на полу, и кто-то бьет меня по щекам. Издалека я слышал очень приглушенно.

— Савва, вы меня слышите? Откройте глаза. Савва! — приятный женский голос обращался ко мне.

Я почувствовал, как мне задрали футболку и приложили холодный фонендоскоп к груди.

— Нужно адреналина вколоть! Прямо в сердце ему.

На это раз это был озадаченный мужской.

— Помогите снять футболку, — продолжила женщина Чьи-то руки приподняли мой торс и стащили верхнюю одежду.

— Господи, такой молодой… Откуда у него такой страшный рубец на лопатке? — женский голос прозвучал досадливо, — Его что топором рубили?

— Бог его знает. Разойдитесь граждане, вы мешаете работать, — мужчина явно нервничал, — Маш, давай пробовать. У нас один шанс.

И тут я почувствовал удар в грудную клетку, а затем иглу, проникающую в самое сердце.

Я резко открыл глаза и вдохнул с всасывающим звуком.

Я лежал на паркете зала иностранной живописи 16-го века, окруженный