Война этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич

Капитан Кара все же дотянул до фортов внешнего круга обороны, но разбил свой аэроплан при аварийной посадке и с переломом ноги был отправлен в госпиталь. Еще один аэроплан вместе с экипажем, но теперь уже 11-й роты, был потерян 12-го декабря при очередной попытке воспрепятствовать русским бомбить крепостные склады и сооружения, после чего оставшиеся пилоты наотрез отказались летать практически безоружными навстречу утыканным пулеметами русским машинам. Оставшиеся Альбатросы уже готовились к эвакуации немногочисленного персонала авиационных рот из крепости, но 14-го декабря строй русских бомбардировщиков появился уже над Журавицей, и от двух рот остались лишь три машины способные подняться в воздух. Остальные Альбатросы и часть пилотов с техническим персоналом погибли под бомбами, обрушившимися на ангары аэродрома. При этом налете также были уничтожены почти все запасы авиационного бензина, отчего дальнейшего смысла оставаться в крепости у уцелевших пилотов не осталось. В течение трех последующих дней на уцелевших аэропланах удалось вывезти выживший персонал 11-й и 14-й рот, после чего на истории воздушного противостояния над крепостью Перемышль можно было ставить жирную точку.

Лишь в Рождество с уже привычно появившихся в небе трехмоторных аэропланов вместо взрывающихся гостинцев на землю полетели сотни тысяч листовок призывающих сложить оружие. К этому моменту настроения царившие среди оказавшихся в осаде войск еще не достигли того критического значения, чтобы сдаться на волю победителя, но ежедневные бомбежки день за днем подтачивали мораль и дух солдат и офицеров австрийской армии.

Сделав перерыв на рождественские празднования и Новый год, чтобы подлатать изрядно потрудившиеся машины и дождаться прибытия уже практически закончившихся боеприпасов, 1-й тяжелый бомбардировочный авиационный отряд с 10-го января вновь приступил к своим привычным обязанностям. В течение двух дней они бомбили то, что еще оставалось целым и вполне доступным для обычных бомб, а вот на третий, когда в крепости закончились стоявшие открыто склады и казармы, бомбардировщики, наконец, переключились на форты внешнего контура обороны, тем более, что очередной эшелон как раз доставил первую партию тяжелых бронебойных бомб.

Впервые подвесив сделанные из 305-мм снарядов бомбы, отряд в полном составе ушел на очередной вылет. На сей раз целью атаки стал малый форт №XIVa. Подойдя к форту строем колонны, аэропланы, один за другим, с высоты не более полукилометра сбросили на форт 410-тикилограммовые бомбы. Из пятнадцати бомб непосредственно в форт угодило не более шести. Но и этого оказалось достаточно. Даже полтора метра армированного бетона не смогли сдержать разрушительный порыв новых русских боеприпасов, и по всему укреплению пошли трещины, а находившиеся на верхнем этаже или у бойниц солдаты, те, кому повезло уцелеть, получили сильнейшие контузии. Из четырех же бронированных башен одна оказалась уничтожена прямым попаданием, а две полностью вышли из строя из-за перекосившихся конструкций. Еще не менее полудюжины таких же бомб, которых вполне хватило бы для уничтожения любого легкого крейсера, поставили крест на этом форте. Пробив раскуроченную предыдущими попаданиями железобетонную крышу и перекрытия верхнего этажа, бомбы вывели из строя большую часть гарнизона форта, как огнем и осколками, так и ударной волной. Все же именно в форты командование загнало как можно большее количество лишившихся крыши над головой солдат, отчего скученность народа в них превышала все возможные нормы. От того и потери оказались весьма немалыми, не смотря на относительно небольшое количество взрывчатого вещества в подобных боеприпасах. Сотни солдат погибли, почти тысяча оказалась недееспособна в ближайшее время. От самого же форта уцелели лишь полутораметровой толщины кирпичные стены, начавшие мгновенно промерзать на январских морозах.

После демонстрации русской авиацией своих возможностей в борьбе с укреплениями над крепостью вновь разбросали листовки с призывом сложить оружие. И в очередной раз не дождавшись ответа со стороны австро-венгерских войск, командование дало разрешение на продолжение авиационных налетов. В течение следующих трех дней бомбардировщики совершали налеты на форты №XIVb и Хурко. Дабы не тратить время на церемонии, в дело сразу пустили самые тяжелые бомбы из имевшихся в запасе. И если номерной форт вслед за его близнецом удалось расковырять 410-тикилограммовыми бомбами, то на куда более мощный и укрепленный Хурко не пожалели потратить половину из отлитых в Нижнем Новгороде 700-килограммовых осколочно-фугасных бомб. Пусть пробить защиту форта они и не смогли, фугасное воздействие разорвавшихся у самых стен укрепления боеприпасов, снаряженных почти пятью сотнями килограмм пироксилина, оказалось столь велико, что почти все находившиеся в нем люди погибли или переселились в уже переполненные лазареты.

Убедившись же в немалой эффективности данных боеприпасов, разбомбили и второй именной форт Борек, тем самым пробив огромную брешь в обороне крепости. Не остались обделены вниманием и внутренние форты, стоявшие на пути частей русской 11-й армии к сердцу укрепрайона. Куда более слабые и старые форты №XIII и №XX ненадолго пережили своих собратьев из внешней линии обороны, будучи раскуроченными всего за два дня.

Получив же известие об уничтожении форта №ХХ, являвшегося частью внутреннего кольца обороны, а также убедившись в разгроме батарей полевой артиллерии, генерал Селиванов приказал планировать атаку, но противник его опередил. Немногочисленные запасы продовольствия, сохранившиеся в крепости после уничтожения складов, уже подходили к концу, да и упаднические настроения, все с большей силой распространяющиеся в войсках, заставили командовавшего гарнизоном генерала от инфантерии Германа Кусманека риттер фон Бургнойштэдтена повести войска на прорыв.

Почти 70000 солдат и офицеров под прикрытием последних уцелевших батарей полевой артиллерии и способных добросить снаряды до русских позиций орудий крепости попытались пробить себе путь на запад, но капитально зарывшиеся в землю за несколько месяцев осады войска 8-й армии смогли отразить натиск, хоть кое-где и дошло до штыковых схваток. В тот день, 19-го января, десятки тысяч австрийцев пали на подступах к русским окопам. Еще пять тысяч из числа тех, кто смог прорвать первую линию обороны, впоследствии оказались в окружении и вынуждены были сложить оружие.

Воспользовавшись тем, что столь значительная сила оказалась сосредоточена на западной границе укрепрайона, Селиванов отдал приказ на начало штурма с восточной стороны и утром 20-го января уже русские войска ринулись в атаку. По занесенным снегом полям вперед двинулись две первые бронепулеметные роты, специально временно откомандированные в 11-ю армию, увлекая за собой солдат пехотных дивизий. Прорвавшись вдоль железной дороги внутрь крепости, все двадцать шесть поставленных на лыжи и гусеницы типа «Оверолл» БА-3, сконцентрированные в один бронированный кулак, за полчаса пробились через хлипкие пехотные заслоны к мостам через реку Виар, а не отстававшая от них кавалерия, спешившись, организовала круговую оборону, дожидаясь подхода пехотных дивизий. Все это сопровождалось постоянными авиационными налетами, как на внутреннюю цитадель крепости, так и на пехотные колонны, перебрасываемые с западной части укрепрайона к месту прорыва. На сей раз, что У-2, что У-3, ходили двойками, заваливая противника сотнями небольших бомб. Переделанные из 87-мм снарядов эти небольшие бомбочки отлично подходили для атак крупных скоплений живой силы противника находящейся на марше.

Тем временем, пока австрийцы пытались перебросить к месту прорыва все возможные подкрепления, первые русские пехотные части уже к шести часам вечера просочились во внутренний круг оборонительных укреплений, что стало началом конца сопротивления австро-венгерских войск. В течение двух последующих дней последние еще пытались выбить русских с занятых позиций или перерезать пути снабжения протянувшиеся на семь километров между внутренним и внешним кругами укреплений, но, не достигнув каких-либо результатов, прекратили боевые действия и уже 25-го января генерал Кусманек отдал приказ сложить оружие, чтобы не обрекать еще больше своих солдат на неминуемую гибель от русских пуль, бомб и снарядов. Конечно, имеющиеся под его командованием войска еще ни один день могли оказывать ожесточенное сопротивление и тем самым нанести значительный урон русским войскам, но вот вырваться из ловушки не было уже ни единого шанса.