Половецкий след - Андрей Анатольевич Посняков
– А затем, чтоб себя показать! – сказал, как припечатал, сотник. – Мол, я – враг, но все про вас знаю, и это мне все проклятый предатель – Мишка-сотник – поведал-рассказал. Так?
– Допустим, так… – обернувшись к пологу, воевода велел принести квасу.
– И что же он знает? – продолжал Миша. – Да ничего такого, чего не знал бы не только наш самый последний ратник, но и любой половецкий воин из Боняковых веж. Вот пишет – тут прорвались, там ударили, там устроили засаду… Так это ж и без него всем известно! Вот тут про тайные слова да пути-дорожки… Опять – одни общие фразы. А где примеры? Какие именно слова? Какие дорожки?
– Ну, вообще-то да, – согласился воевода, самолично разливая принесенный слугой квас по двум большим кружкам. – Ты, Миша, кваску-то испей!
– Благодарствую…
Сотник не стал отказываться, выпил, после чего вновь перешел к письму. Ничего в этом не было сложного – одна управленческая наука! Каждое «разгромное» послание чаще всего таковым лишь кажется. И если разобрать его по пунктам, то каждый пункт вполне можно оспорить… или, на худой конец, выставить нелепым или смешным.
– А тут я даже зачитаю: «Ныне сей сотник за дела свои презлые Конджаком-ханом привечен, и оный Конджак дщерь свою Кайрану замуж за Михайлу выдаети!»
Прочитав, Михайла снова хохотнул:
– Ну, как так писать-то можно? Во-первых, кто такой Конджак? Мелкий степной князек, он и повоевать-то с нами толком не успел – опоздал к сражению. Случайно иль специально – другой вопрос, но – опоздал. И с чего бы тогда ему меня привечать?
– Да-да, – хитро прищурился воевода. – С чего? Объясни, пожалуй.
– А с того, что ему меня привезли и все про меня поведали! Враги мои, господин воевода… Мои и всего моего воеводства. Они от самого Турова за мной следили… Всю дорогу палки в колеса ставили! А вот здесь – достали. Продали половцам… Едва сбежал! Теперь бы еще перед вами, Федор Анисимович, оправдаться!
Охрятьев почесал затылок:
– Так ты про невесту-то не рассказал! Было аль нет?
– Да было, – Миша махнул рукой. – Как узнал, что сотник да в ратных делах сведущ – так дочь свою не пожалел! А она меня чуть не прирезала.
– Эт за что ж?
– У нее, Федор Анисимович, свой жених есть… Да и у меня дома, в Ратном – невеста. Которая…
– Знаю, – неожиданно перебил воевода. – Некто Иулия, лекарка и ведунья.
Михайла едва не поперхнулся квасом! Вот это номер… однако!
– Что смотришь? – хмыкнув, Федор Анисимович потянулся к кувшину. – Я ж – воевода! Обязан все про своих людей знать. Особливо про сотников. И ежели б о тебе все не вызнал – сейчас бы по-другому разговаривал. Или не разговаривал бы вообще. Как тебя взяли?
– На живца… Своих выручать поехал… – сотник поник головой, но ту же вскинул глаза. – Пока не могу сказать кто – проверить надо. Может быть, и само собой все вышло. А может, и постарался кто-то.
– Давай, давай, проверяй… Опосля доложишь!
Миша тут же вскочил на ноги:
– Есть, товарищ гене… господин воевода!
Гибель четырех человек сильно расстроила сотника. Еще бы, для такого небольшого отряда потеря была велика. Четверо воинов! Подставились, словно дети… Или не подставились? Их подставили… Что же, враги откуда-то узнали пароль? Тайное слово, менявшееся каждый день.
Да, выходит, узнали. Иначе как бы подобрались так близко?
Еще пропал Неждан – это выяснилось уже ближе к вечеру, после смены караула.
– Вообще-то, он сюда поскакал, в лагерь, – тряхнув выгоревшей на солнышке челкой, пояснил непоседа Глузд. – Ну, мы как вас заметили, он и… Ну, дескать, встречу организовать…
– Так он до нас и не доскакал, – бугаинушка Ав-раамий повел могучим плечом. – Может, завернул к реке? Там верши поставлены…
– Да какая в этой речке рыба? – презрительно засмеялся Ермил. – Так, мелочь одна.
– Ну, на ушицу можно…
– Так! – усевшись на расстеленную поверх скошенной травы попону, сотник устало вытянул ноги. – Травищу Неждан скашивал?
– Так он завсегда… Любит это дело.
– Ну-ну…
Скашивать траву Миша заставлял сразу же, как только отряд останавливался на ночевку. И было неважно, что уже завтра – снова в путь. Неважно! Нет травы – нет слепней, оводов, комаров и клещей. Ну, не так уж прямо, чтоб совсем нет, но гораздо, гораздо меньше!
По старой памяти, травой всегда занимался Неждан, косить ему было в охотку…
Что ж с ним приключилось такое? Сотник покусал губу, задумался…
«Что скажете, сэр Майкл? А что сказать? Тут две версии вырисовываются, и обе – поганые.
Первая – парень все же нарвался на половецкую засаду. Были в степи людокрады, промышляли, не брезговали и на одиночных ратников нападать… А что? Дело нехитрое – аркан на шею – и адью! Объявится теперь Неждан разве что где-нибудь в Дербенте или в Кафе, на невольничьем рынке. Если не сбежит! Или если не убьют, что тоже случается.
И вторая версия, куда поганее первой. Увидав возвращающегося живым и здоровым сотника, парень просто-напросто испугался расследования. Ну, того случая, когда он завлек за собой Михайлу… Хотя он ведь мог это сделать и не по злому умыслу, просто ошибся… Тогда зачем бежать? И тем более – куда? Нет, со страху-то всяких тупых дел наворотить можно. Но, вообще-то, Неждан – парень рассудительный. Зачем ему в степь? К кому? В плен разве что… Или можно постараться к торговому каравану прибиться. Тут же рядом Залозный шлях – как раз на Переяславль выходит, а там, дальше, и домой путь открыт.
Х-ха! Еще один вариант есть, сэр Майкл, – самый омерзительный! А вдруг Неждан с Кочубаром связан? Невероятно, конечно, но чем черт не шутит, когда Бог спит?»
Утром Михайла, прихватив с собой Ермила и Глузда, отправился на встречу с половцами. Кайрана говорила о парочке воинов, коих сотник мог бы прихватить с собой. Сотник взял умного и надежного Ермила и подумывал о рыжем Вельке, Велимудре… Правда, сразу раздумал – вдруг да что случится? Кто тогда будет командовать остатками дружины? Ведь всех нужно бы привести домой…
Поэтому – Глузд. Красноухий, забавный, суетливый… Этакая егоза, он и стоять-то спокойно не мог, как и сидеть – все время ерзал да не знал, куда руки деть – карманов-то еще не придумали. Правда, Михайла себе на рубаху пришил… Однако земляки опыт не переняли, видите ли, неудобно им. Уж, конечно, куда удобнее все на поясе таскать – и ложку, и нож, и гребень, и все такое прочее! У иных дам и не
