Тафгай 5 - Владислав Викторович Порошин
* * *
— Палыч, — приспел я, пытаясь хоть чуть-чуть восстановить дыхание. — Пусть пару минут твои парни потерпят. Выпускай Анисина, Лебедева и Бодунова. Чую они сейчас ещё банку заколотят.
— Ты бы хоть объяснил, почему с первых минут не играл? — Тихо спросил меня Борис Палыч.
— Военная, мать его, хитрость, — отмахнулся я и от усталости даже прикрыл глаза.
Но через двадцать секунд Батя, судья из Чехословакии дунул в свисток, и на льду вновь закипела война между непобедимыми профессионалами и непобедимой сборной СССР. Пользуясь тем, что канадцы на время растерялись и потеряли уверенность в своих силах, тройка нападения из «Крыльев советов» прижала соперника к воротам Тони Эспозито, который вертелся как белка в колесе. «Анисин, мать твою, ну ты же должен одну положить!» — Подумал я и, встав с лавки, перевесился через борт, чтобы убедиться в своей правоте.
— На Анисина играй! Лебедь, на Анисина! — Заголосил я. — Бодун дубина отдай Анисину! Мужики давай все вместе! — Потребовал я поддержки у остальных хоккеистов.
— Анисин! Анисин! — Поддержали меня парни.
И Слава Анисин, не дождавшись нормального паса, сам отобрал шайбу, сам прошёл через среднюю зону и, лишь перейдя синюю линию не сильно, но точно бросил. Тони Эспозито на мгновение зазевался, а возможно, не заметив момент броска, с большим опозданием беспомощно плюхнулся на колени.
— Гооол! — Раздался крик тысяч болельщиков по стадиону и проснувшаяся публики вдруг стала скандировать. — Молодцы! Молодцы!
— Ху, — выдохнул я, смахнув со лба пот. — 4: 4, живём «Малышатина»!
— Голова что-то кружится, — признался Боря. — Кажись сотрясение.
— Смена! — Уже улыбаясь от уха до уха, скомандовал Борис Кулагин.
— Палыч, ты Александрова придержи, сдаётся мне у парня сотрясение. — Сказал я, выкатываясь на лёд вместе с Сашей Якушевым и защитниками Фёдоровым и Куликовым.
Старший тренер, пока на скамейке канадцев организовалось какое-то стихийное собрание, сначала посмотрел на Мальцева, который прижимал к колену кусок замотанного в полотенце льда, затем на Александрова, над которым уже колдовал врач сборной и наконец, бросил в бой последний на сегодня сомнительный козырь — Колю Свистухина. Николай на льду появился лишь дважды и оба раза при игре в меньшинстве, и рассматривать его как игрока созидательного плана Кулагин не мог. Но не Петрова же выпускать со мной на край атаки. Поэтому Борис Палыч, похлопав Свистухина по плечу, сказал:
— Только попробуй накасепурить! Это будет для тебя последняя игра в красном свитере с большой пятиконечной звездой.
— Сделаю! — Обрадовался Коля, вылетая на лёд.
— Я тебе сделаю! — Погрозил ему вслед Кулагин. — Балбесина!
Первые тридцать секунд в новом сочетании в принципе откатали приемлемо. По канадцам чувствовалось, что они всё ещё не могут отойти от шока, поэтому, когда на табло шла 53-я минута мы всё ещё ковырялись в средней зоне, так как у нас не хватало взаимопонимания, а у профессионалов уверенности в своих профессиональных силах.
— Так дело не пойдёт, — шепнул я Якушеву и Свистухину, перед тем как встать на вбрасывание в средней зоне около нашей синей линии. — ЯК бросим тебя в прорыв, привезёшь шайбу к канадцам и скинешь её на синюю линию защитникам, я же полезу на пятак, ну и Коля со мной.
— Лады, — согласился Якушев.
— За котов, мужики, — шепнул Свистухин.
— Хороший тост, — улыбнулся я.
Но, к сожалению, вбрасывание Филу Эспозито, а именно его пятёрку выпустил Гарри Синден, я проиграл. Однако в результате нескольких хаотичных передач шайба прилетела к Паризе. Жан-Поль обыграл на фланге Свистухина и, хотел уже было порадовать красивым сольным проходом своих партнёров по тройке нападения, как вдруг я тоже немного приподняв локти, снёс жёсткого нападающего из «Миннесота Норт Старз» словно ураган «Катрина» маленький фанерный домик. Шайбу, которая досталась мне в наследство от Паризе, я тут же переадресовал Якушеву. Александр стремительно полетел через центр, но в последний момент сам угодил под силовой прием защитника сборной Канады. И тут как тут на авансцену выскочил наш неутомимый Коля. Он обещал Кулагину накасепурить, так вот Палыча пан Свистухин обманул, как и защитника из НХЛ Стэплтона. Николай прокинул шайбу мимо канадского игрока обороны и, догнав её, одним чётким щелчком загнал в верхний угол ворот Тони Эспозито, сделав счёт — 5: 4!
Весь народ, которому посчастливилось поспать на трибуны дворца спорта, словно сошёл с ума. Люди повскакивали с мест и принялись, обнимаясь с соседями, скандировать:
— Шайбу! Шайбу! Молодцы! Молодцы! Молодцы!
И вся наша команда, перемахнув через борт, бросилась поздравлять растерянно улыбающегося Колю Свистухина, а я, схватившись за живот, припустил, наоборот, назад на скамейку запасных.
— Палыч, — просипел я, искривившись от боли. — Я в туалет. Живот скрутило, спасу нет, сейчас прямо здесь нафурю.
— Понос что ли? — Удивился старший тренер. — С тобой Тафгаев одни неприятности, то золотуха, то понос! Давай одна нога там, другая уже здесь! Нам ещё пять с лишним минут играть!
— Фюнф минут, Борис Палыч, — хмыкнул я, отбросив клюшку в сторону.
С огромными выпученными глазами я пролетел мимо крепкого паренька, одетого в штатское, но с заметной военной выправкой, который дежурил на выходе со скамейки запасных. Затем гулко топая коньками по коридору, я добежал до раздевалки, где тоже стояли два незнакомых товарища в чёрных плащах, как наши канадские Василь Васильевичи, и заскочил внутрь помещения.
— Теперь Фоксец все от тебя зависит, — прошептал я, вынимая черного кота из переноски.
— Мяу, — жалобно мяукнул мой обжора.
— Что значит мяу? Что значит, голова болит? Сейчас не о голове надо думать, надо ноги делать.
Я поднёс Фокса к дери и, приоткрыв её, выпустил кота в коридор.
— Оп, оп, оп! — Зачистил я и выскочил следом, а мой Фоксец, подумав что мы сейчас играем, рванул по коридору в сторону бокового ответвления, которое вело в обход хоккейной арены в зрительское фойе. — Мужики помогите кота поймать! — Обратился я к «чёрным плащам».
