Манускрипт - Геннадий Борисович Марченко
На деле это выглядело следующим образом. Я завалился в бар под названием El Septimo и за одним из столиков увидел… самого себя! Если бы я не был заранее предупреждён, то испытал бы настоящий шок. А так я, охреневая про себя такому сходству, сел у барной стойки, заказал холодный коктейль, а выпив половину, спросил, как пройти в туалет, и закрылся в кабинке, куда через пару минут кто-то тихо постучал. Открыв дверцу, я увидел перед собой двойника, который молча зашёл и принялся стягивать с себя одежду. Обмениваться костюмами в такой тесноте было не очень-то и просто, но мы справились. Под конец маскарада целый месяц живший моей жизнью человек нацепил усы и очки, тем самым став неотличимым от меня самого пятиминутной давности. На прощание мы обменялись документами (теперь я снова был Фил Бёрд), посмотрели друг другу в глаза (что поразительно, одного цвета, а ведь о цветных линзах я в этом времени ещё не слышал), пожали руки, и так же молча я покинул кабинку. На столик, за которым сидел двойник, я кинул горку песо, которых явно должно было хватить и на чай, и покинул заведение.
Валентин в машине ждал меня за углом. Оценив с довольной улыбкой мой внешний вид, он довёз меня в центр и высадил в квартале от отеля SEVILLA. Дальше я шёл пешком, прихватив чемодан с древней книгой, к расшифровке которой намеревался приступить по возвращении в Штаты…
И вот я дома! Ну а что, чем не дом мой пятизвёздочный отель?! Представители ВТО (Всемирного туристического объединения), наведавшиеся к нам ещё в первые месяцы работы отеля, были приняты по высшему разряду, и всё ради того, чтобы всего лишь подтвердить очевидное — Grand Palace для своего времени заслуживает самой высокой оценки!
Я протянул своему помощнику бутылку.
— Спасибо, мистер Бёрд! Отличный ром, приберегу для какой-нибудь знаковой даты!
Стетсон поставил бутылку на стол, и мы приступили к обсуждению дел насущных. С ними мой помощник справлялся достойно, всё работало как часы, хотя для очистки совести я прошёлся по фабрике, где пообщался с начальниками цехов и отделов. Затем мы со Стетсоном направили свои стопы в сторону телерадиокомпании. Моё появление вызвало у сотрудников явно позитивные эмоции. Все интересовались, как я отдохнул, а я, в приливе ответной благодарности, пообещал всем выписать по итогам года к Рождеству солидную премию, на которую каждый сможет повторить мой кубинский маршрут.
На радио и телевидении всё шло своим чередом, да и что могло серьёзно измениться за месяц, хотя мне казалось, что с момента моего отбытия на Кубу и дальше прошла уже целая вечность. Кинотеатр днём полный зал не собирал, зато вечером на стереосеансах было не протолкнуться. Аэропорт, в котором я, собственно, и приземлился, также работал как швейцарские часы, все рейсы шли по расписанию.
На часах было уже половина шестого вечера, когда я сказал Саймону, что хочу наконец пойти в свой номер, принять душ и завалиться в постель. Прошлую ночь спалось плохо, отчего я постоянно зевал.
— Отличная идея, на вашем месте после такого перелёта я поступил бы так же! Кстати, на прошлой неделе в наш отель заселился… Угадайте, кто?!
— Мистер Франклин Делано Рузвельт?
— Чёрт, вам только оракулом работать!
— Да ладно!.. Ты серьёзно?!
— Ну-у, вы почти угадали. К нам действительно заселился президент, только не действующий, а бывший, предшественник Рузвельта.
— Герберт Гувер?
— Угу, — самодовольно ухмыльнулся Стетсон, словно это была его заслуга. — Республиканец, проигравший выборы демократу Рузвельту в тысяча девятьсот тридцать втором. Заселился в стандартный двухместный номер вместе с супругой, Лу Генри Гувер. Думаю, вам стоит нанести им визит вежливости.
Да уж, не показаться такой персоне было бы невежливо. Только к таким визитам следует подготовиться, и в этом деле очень помог бы Интернет. Вот только до его внедрения ещё не один десяток лет, и придётся воспользоваться своей памятью и подсказками Стетсона. Что лично я помнил об однофамильце нынешнего директора ФБР… В его честь была названа та самая плотина на реке Колорадо, от которой питался водой Лас-Вегас. Правда, сейчас это гидротехническое сооружение называлось «плотина Боулдер».
Так новая администрация отплатила старому президенту за Великую депрессию. Это был, конечно, самый главный косяк Гувера. Помнил, что в начале 20-х Гувер, несмотря на свою нелюбовь к большевикам, организовал гуманитарную помощь голодающей России. Стетсон подсказал, что сын сельского кузнеца с немецкими корнями в прошлом, до президентства, был горным инженером, является попечителем Стэнфордского университета. Сколотил неплохое состояние, а когда началась Первая мировая помог тысячам американцев покинуть неспокойную Европу. Сейчас ездит по стране с выступлениями, в которых в частности нещадно критикует политику Рузвельта, и на фоне Второй мировой выступает за невмешательство в европейские дела. Хм, такая точка зрения экс-президента мне не очень пришлась по вкусу. Опять же, большевиков не любит… Так, если честно, я тоже не большой их любитель, но родину, как говорится, не выбирают. Да и руководствовались большевики, в общем-то, благими идеями, только по русской привычке свернули куда-то не туда.
— Они приехали спустить немного денег в казино, — вывел меня из задумчивости голос шедшего рядом Саймона.
— Кто они?
— Гувер и его жена, Лу. Правда, на самом деле она в казино носа не кажет, предпочитает уединение, гуляет вокруг бассейна или сидит в беседке, что под явором, а когда муж заканчивает, они вместе идут ужинать. Обычно в семь вечера.
— А сейчас шесть, — заметил я, глянув на часы. — Что ж, тогда, пожалуй, не будем отвлекать такого серьёзного клиента от рулетки, пойдём лучше глянем, как его благоверная. Нанесём, так сказать, визит вежливости.
— Может, без меня? У меня тут было запланировано кое-какое дельце…
— Ладно, тогда до завтра можешь быть свободен. Кстати, как там мой «корд», надеюсь, цел и невредим?
— Честно говоря, не проверял, но в гараже у мистера Шварца всегда полный порядок. Так что можете не волноваться.
Я и впрямь обнаружил миссис Гувер в беседке под выросшим до пятиметровой высоты явором, читающую какую-то книгу карманного формата. Это была пожилая женщина с волевым лицом, на котором тёмные густые брови резко контрастировали с выбивавшимися из-под шляпки совершенно седыми волосами.
— Здравствуйте, миссис Гувер! Позвольте
