Ржавчина - Александр Баренберг
В процессе уговоров она влезла на Хиннегана, крепко обхватив его ногами. Оказавшись сверху, Кэт взглянула, наконец, прямо в глаза Генри. И прочла в них, полных острой душевной боли пополам с непреклонной решимостью, свой окончательный приговор. Она, наверное, хотела еще что-то сказать, но сумела выдавить из внезапно отказавшей повиноваться гортани лишь прерывистый всхлип. И в тот же момент Генри с силой распрямил ноги.
Выдавленный наружу камень полетел вниз, следом за ним отправились и ученый с намертво вцепившейся в него девушкой, заверещавшей от ужаса. Короткое падение - и жуткая боль обожгла спину Хиннегана. Кэт, упавшая на него, ударилась не так сильно и, скатившись на землю, подхватила пистолет, оброненный во время падения. Рука ее дрожала, и она никак не могла прицелиться. С трудом встав на разбитые, кровоточащие колени, она схватила оружие двумя руками и навела на пленника. Но вместо выстрела на ее груди растеклось большое красное пятно. Девушка выронила так и не выстреливший пистолет и завалилась на бок. Последнее, что услышал Генри перед тем, как тьма застила его глаза, были чьи-то слова: "Удачный выстрел, Джек!"
Эпилог.Лето 1930 года, Лондон, Британская империя.
Пожилой мужчина взялся за сверкающие полированной нержавейкой колеса инвалидной коляски, изготовленной по индивидуальному заказу в лучшей лондонской мастерской, и подкатил себя поближе к литой чугунной ограде балкончика. Его столичная квартира располагалась в дорогом доме на набережной Темзы, и с балкона можно было видеть всю центральную часть города - от Вестминстерского аббатства и до Тауэра. Но сейчас его внимание привлекал величаво следовавший по фарватеру реки флагман Королевского флота - новейший броненосный линкор "Уэльс". Третий такого имени за последние тридцать пять лет. А ведь гибель первого он воочию наблюдал в тот памятный день в Бомбее! Столько времени прошло, а картинка стоит в глазах, как будто это случилось вчера! Воспоминания, налетевшие, словно штормовая океанская волна, захлестнули его с головой...
...В тот день погибла Кэт. В первый раз. Потом неожиданно воскресла, чтобы вновь умереть на следующее утро. На этот раз - уже окончательно. Удачный выстрел шерифа спас тогда ученого от ее пули. Но сломанный в результате падения с высоты позвоночник он спасти уже не мог, и Генри на всю жизнь остался прикованным к креслу. И никакой другой женщины у него тоже больше никогда уже не было - инвалидность лишила его данной физиологической потребности. Чему он даже был, как ни странно, немного рад, ведь это позволило ему сохранить воспоминания о Кэт во всей их полноте, не замутненными общением с другими женщинами.
Впрочем, первое время после выздоровления ему все равно было бы совершенно не до романтики. Обнаружение диверсионной японской группы означало немедленную передачу расследования в руки Секретной Службы, поэтому Инквизиция пообщаться с Хиннеганом так и не смогла. Его, почти при смерти (а спас его, волей Судьбы, все тот же вездесущий саквояж Виллейна, удачно упавший прямо Генри под голову), аккуратно перевезли в Кейптаун, где тут же прооперировали в лучшей клинике города. Когда, вопреки не очень утешительным прогнозам врачей, он немного окреп, то смог поведать свою историю агентам Службы. После чего его при первой же оказии отправили под охраной в Лондон, вместе со всеми собранными материалами.
Король, получив в свои руки способ обойти религиозные догмы, немедленно начал действовать. Доктор Хиннеган выступил в Оксфордском университете с санкционированной монархом революционной лекцией на тему победы над ржавчиной. Поставленный британским королем - фактическим гегемоном католического мира в безвыходное положение (под угрозой отделения английской церкви) римский Папа вынужден был вынести специальную буллу, в которой подчеркивалась греховность исключительно ржавого железа и разрешалась работа с нержавеющим. После чего в Европе произошел невиданный доселе всплеск производства.
В целях скорейшего наращивания промышленного потенциала для борьбы с Восточным Союзом король Эдуард распорядился передать секреты новой технологии всем союзным христианским странам. И уже через три года объемы выработки стали в Европе превысили производство бронзы, а через десять - превзошли их двадцатикратно. Все это сопровождалось значительными социальными изменениями. Во много раз увеличилось количество рабочих, Инквизиция резко ослабла, а вскоре, под давлением промышленников и военных, и вовсе была распущена. Роль Церкви в обществе заметно нивелировалась, и через десять лет после вынесения той самой буллы никто уже особо не углублялся в ее содержание. Хрома и никеля не хватало, поэтому начали производить и обычную сталь с чугуном. Просто следили, чтобы изделия из нее регулярно красились, дабы не допускать распространения ржавчины. А если кто ленился и допускал, то его лишь журили и предлагали искупить молитвой, вместо сжигания на костре, как, вероятно, поступили бы всего лишь полувеком раньше. К хорошему люди быстро привыкают и обязательно находят подходящие оправдания! Для такой трансформации взглядов нужен был лишь первый мощный толчок, и Генри безмерно гордился тем, что сыграл ведущую роль в этом процессе.
Чтобы окончательно подавить Восточный Союз, Европе потребовалось почти двадцать лет. Но разница в промышленном и научном потенциалах сыграла свою роль, и Китай с Японией общими усилиями были разгромлены. Теперь они лишены флота и армии и вынуждены платить огромные репарации, по сути - дань. Казалось бы, можно праздновать победу.
Англия ее и праздновала, еще лет пять. А затем внезапно выяснилось, что бывшие союзники и вассалы, зависимые ранее от британского олова европейские страны, вдруг как-то резко усилились, обогнав по темпам промышленного роста старушку Британию. И планета оказалась не такой большой, как казалось еще полвека назад, не поделенные до сих пор колонии были быстро поделены, и на всех желающих, естественно,
