Владислав Конюшевский - Иной вариант
[Закрыть]
Она заметила, как из перелеска, который отделял поселок от дороги, выехала машина и остановилась. Машина была русской… белый небольшой универсал. Она не знала, как машина называется, но само ее наличие заставило Натали нервничать. Она «включилась», начала осматриваться внимательнее – и почти сразу обнаружила что-тона водонапорной вышке. Что-то – она не знала что, но опыт заставлял ее предположить, что это хорошо замаскированный снайпер, накрывшийся накидкой.
Она побежала вниз. Русский уже проснулся и пил чай на кухне.
– Снайпер… – сообщила Натали сверху, – или наблюдатель, но скорее всего снайпер.
Русский спокойно отставил в сторону кружку с чаем.
– Где? – спросил он.
– На одиннадцать, если лицом к лесу. Там водонапорная вышка. Я не знаю, просек он или нет. И машина на въезде.…
Из комнаты вышел Ефимофф, зевая. Моментально въехал.
– Что?
– Снайпер у леса. Держитесь подальше от окон…
Русский встал и прошел в комнату. Звякнул молнией сумки.
– Вооружаемся…
В сумках – массивных, из черной негорючей ткани – было три ствола и масса снаряжения. «Калашников» «черной» серии, полноразмерный, с режимом только одиночного огня, прицелом EOTECH с тактической лупой и аж восемнадцатью магазинами к нему – восемью автоматными и десятью пулеметными, длинными, да еще и с чем-то, напоминающим тактический глушитель. Великолепная боевая «СВД», тоже с прицелом US Optics, дающим увеличение до шестнадцати крат, десятью магазинами и глушителем, на вид самодельным. И американский тактический «моссберг 590А1» с пистолетной рукояткой и складным прикладом. А к нему – десять коробок патронов с крупной картечью и три – с пулей.
И это – вдобавок к их двум пистолетам и двум винтовкам.
Ко всему – нож, американский боевой томагавк, русская саперная лопатка, заточенная до остроты бритвы, два рюкзака и две большие сумки, которые тоже можно использовать как рюкзак, если приспичит. Две разгрузки, большие почи – перевязи для патронов дробовика, которые можно носить через плечо, американский навигатор GPS-стандарта и карманная метеостанция Кестраль для снайпера с запасными батарейками. И много, чертовски много боеприпасов ко всему этому – достаточно, чтобы выдержать осаду.
Всего этого хватало для настоящей бойни…
– Господи… – Натали взяла винтовку. Она была неплохим снайпером, в США винтовки Драгунова [80] 80
Удивительно, но это так, в США запрещен импорт снайперских винтовок Драгунова. Единственные, которые там есть, – это либо китайские, сомнительного качества, либо «Тигры», ввезенные до 1994 года, когда на это оружие был наложен запрет (бан). Хорошая «СВД» в Штатах стоит 4–5 тысяч долларов. Именно в бане «СВД» – заложена причина популярности румынской винтовки «дракула», которая внешне похожа на «СВД», но на деле представляет собой «калашников» под винтовочный патрон.
[Закрыть] были запрещены, но она немало тренировалась с ней в порядке ознакомления с оружием вероятного противника. – Ты что, к третьей мировой войне тут готовился?
Русский улыбнулся.
– Она уже идет. Ты что, этого еще не поняла? Бери винтовку и готовься. Они атакуют не сразу…
Ефимофф подошел, взял «моссберг», подкинул в руках. Со щелчком откинул рукоятку – она тут была какая-то странная, тюнингованная. Видимо, русская.
– Отличная штука.
– Возьми «калашников», – сказал русский.
– Я возьму «калашников», – сказала Натали. – Мне нужна боевая винтовка.
Русский усмехнулся – но ей показалось, что он начал уважать ее немножечко больше…
Оперативная группа была из Башкортостана.
Ее никогда не существовало – в том числе, что приказ о ее формировании был оглашен устно и никак не проведен. Для прикрытия было организовано частное охранное предприятие, где и числились бойцы, имея полное право иметь при себе служебное оружие – для вида заключали какие-то охранные договора, клиентов выбирали с умом, так, чтобы небольшие группы бойцов были разбросаны по всему городу и имели минимальное время реагирования. МВД крайне негативно относится к частным охранным предприятиям, и этому есть причины – по крайней мере, часть из них представляет легализовавшиеся разборные бригады из девяностых, служащие тем же самым ворам и «бондикам», которые теперь не обирают торговцев на рынке, а владеют сетями магазинов, торговыми центрами и автосалонами. Местные менты пытались сунуться и сюда, но после того, как самых настырных уволили по недоверию – намек поняли и отскочили. Никаких «левых» мыслей не было – просто решили, что у хозяев «федеральная крыша», такое тоже бывало. На самом деле эта группа являлась частью сети, в совершенно секретных приказах известной как Монолит. Это была оперативная сеть, развернутая по всей территории России и имеющая задачей физическую ликвидацию членов исламистского бандподполья и лиц, вынашивающих планы совершения тяжких антигосударственных преступлений, таких, как мятеж, сепаратистское отделение от России, террористический акт. Единственным ее аналогом была сеть Гладио – развернутая в Западной Европе и в таких странах, как Турция, подрывная сеть, подчиняющаяся НАТО и готовая к террористическим актам или организации сопротивления в двух случаях. Первый – в случае временной оккупации территории страны частями Советской армии. Вторая – в случае прихода к власти в стране коммунистического или прокоммунистического правительства.
Зачатки Монолита появились в середине нулевых – когда отстреливаемые, взрываемые, уничтожаемые всеми способами сотрудники милиции и ФСБ в республиках Кавказа по своей инициативе стали создавать нелегальные объединения с целью ответного террора. Методы были грязные, но вполне соответствовали менталитету кавказцев: кровь за кровь. Озверевшие, озлобленные поражением в Чечне боевики не соблюдали никаких законов, джихад они считали индульгенцией, оправдывающей любые зверства. Но когда в ответ на убийства у боевиков начали пропадать родственники, остановились даже они. Правила были простые: ты убил – тебе отомстили. Никто не будет искать тебя в горах – убьют того, кто доступен. Мать, отца, брата, сестру, сына. С тех пор террор на Кавказе пошел на спад, многие вышли из леса, а остались только те, кому терять было совершенно нечего. Но дело не ограничивалось Кавказом. Новые банды появлялись там, где их не было никогда. Башкирия, Татарстан – мусульманские республики. Но кроме этого – Самарская, Саратовская области, Пермский край, Якутия, Ханты-Мансийск, Тюмень. И конечно же – Москва. Златоглавая Москва, в которой было не меньше миллиона легальных и нелегальных гастарбайтеров – мусульман, и в которой пустили корни представители самых разных экстремистских и террористических группировок. После задержания двух групп – одна готовила бомбы в съемной подмосковной квартире, другая собиралась пустить под откос пассажирский поезд, после попытки подрыва на Красной площади в новогоднюю ночь – стало понятно, что стране объявлена война. На уничтожение.
Тогда кавказский опыт стали переносить на всю страну. Безопасного тыла больше не было – война шла везде, невидимая – но от этого не менее страшная. ФСБ и МВД стали строить систему, аналогичную той, которую построили американцы, – но не за рубежом, а в своей собственной стране. Основные звенья системы были те же самые. Аналитические центры – получающие информацию из многих источников, но основой имеющие СОРМ-2, автоматическую систему слежения. Ударные группы – чаще всего бывшие, а то и действующие сотрудники полиции, ФСБ. Когда они уходили со службы – им говорили, в какой ЧОП им устроиться. Выбирали тех, кто прошел Кавказ, потерял друзей, имел личные счеты. Тайные тюрьмы – их устраивали в купленных на подставные документы домах и коттеджах, маскировали под продуктовые и промтоварные базы, организовывали подставные транспортные компании – для перевозки задержанных. Тех, кого подозревали в связях с подпольем, кто вернулся из Афганистана или Сирии, пройдя подготовку в лагере для боевиков (медресе), – хватали, помещали в одну из таких тайных тюрем, допрашивали. Правда, в отличие от США, в России не было своего Гуантанамо. Установив вину задержанных, их уничтожали. Иногда уничтожали даже без задержания, маскируя под разборки или бытовые убийства. Только так пока удавалось держать под контролем ситуацию в стране, в наиболее кризисных ее регионах. Никто не знает – и никогда не узнает, сколько терактов так было предотвращено. Высшую оценку этой деятельности давали сами моджахеды, при первой возможности выезжая на зарубежный джихад и жалуясь, что в России вести джихад невозможно.
